Императрица улыбнулась и поправила рукава своей далматики так, чтобы золотой край образовывал одну прямую линию. Ирина и ее гостья сидели в одной из многочисленных комнат Влахернского дворца и любовались сквозь открытые окна великолепным видом бухты Золотой Рог. Слуги бесшумно передвигались, разливая сладкое вино и подавая изысканную выпечку, сдобренную розовой водой.

– Мы с императором постарались сделать ваше пребывание на нашей земле как можно более приятным, и нам кажется, что этот праздник был его достойной кульминацией.

Алиенора задумалась над последним словом, протянув руку к чашке из тонкого стекла на мозаичном столике.

– Кульминацией?

Ирина махнула холеной, наманикюренной ручкой:

– Естественно, что, как только прибудет ваш отряд из Италии, вы захотите продолжить свое путешествие.

– Действительно, – подтвердила Алиенора. – Нашим спутникам, однако, понадобится отдохнуть, прежде чем мы отправимся в путь.

Ирина кивнула:

– Мы будем рады оказать им гостеприимство, пока готовятся корабли и припасы. Тем не менее ваш родственник в Антиохии с нетерпением вас ожидает. – Она изобразила озабоченность.

Итак, императрица желает, чтобы они ушли, а праздничная служба в честь святого Дионисия была последней точкой их визита.

– Дядя будет рад принять нас, – ответила она, – но он понимает опасности нашего путешествия и захочет, чтобы мы выступили в поход хорошо подготовленные, в полной силе.

– Истинно так, но выступить следует до начала зимы. – Ирина наклонилась вперед, словно собиралась сказать что-то доверительное. – Муж получает рапорты, что немецкая армия сметает любое сопротивление, с которым сталкивается. Недавно состоялась битва, тысячи турок полегли. Если вы отправитесь в путь сейчас, то он будет расчищен.

Алиенора изумилась:

– О, а я не слышала этой новости.

Ирина всем своим видом выражала самодовольство:

– Еще бы! Гонец только недавно принес известие. Император сообщит вашему мужу уже сегодня.

– Даже если это так, нам следует подождать остальные отряды, идущие из Апулии, а потом продолжать путь вместе. Таков изначальный план.

Ирина согласно кивнула:

– Вы, конечно, поступите, как сочтете нужным, но император намерен устроить для вас рынок на том берегу рукава Святого Георгия, с тем чтобы вы могли запастись необходимым.

Алиенора поблагодарила хозяйку, разговор пошел о другом, но при первой возможности вежливо удалиться она воспользовалась благовидным предлогом и поспешила к Людовику.

Он находился у себя в покоях вместе со знатью и священниками и был так озабочен, что даже не посмотрел на нее злобно и не огрызнулся. Жоффруа и Сальдебрейль де Санзе тоже присутствовали, первый обменялся с королевой быстрыми взглядами, когда она вошла в комнату.

– Императрица только что рассказала мне о победе немцев, – сообщила Алиенора.

Щеки Людовика пылали, глаза сверкали.

– Четырнадцать тысяч турок убиты, – сказал он.

– Целая армия. Неужели правда?

Робер де Дрё пожал плечами:

– Кто знает? Численность всегда трудно определять, а грекам доверять нельзя. Если это действительно так, то, значит, путь свободен, а немцы далеко продвинулись вперед.

– Император утверждает, что немцы согласились приносить ему присягу за каждое поселение, отвоеванное по дороге, – процедил Людовик. – Теперь он требует того же самого от нас в обмен на гарантированное снабжение в течение всего похода. Но я утверждаю, что это его христианский долг – снабжать нас, здесь не идет речь о принуждении или меновой торговле.

Послышался гул одобрения. Алиенора подошла к свободному креслу и опустилась в него, положив руки на позолоченные подлокотники.

– Он хочет, чтобы мы ушли до прибытия отряда из Апулии. Императрица Ирина недвусмысленно дала мне это понять. Возможно, он преувеличивает успехи немцев.

– Император опасается, что как только мы получим подкрепление, то окажемся слишком сильными для него, – заявил епископ Лангра. – Если мы объединимся с немцами и сицилийцами, то сможем захватить Константинополь и использовать его богатства для осуществления наших целей.

Людовик обхватил рукой подбородок и уставился на епископа прищуренным взглядом.

– В самом деле, – разгорячился Лангра, – если все как следует обдумать, то захватить город легко. В некоторых местах стены осыпаются и не выдержат атаки. Людишки здесь вялые, расфуфыренные слизняки – таких одолеть ничего не стоит. Они нанимают других, чтобы воевать, а сами охотятся на тех, кто слабее, – их можно запугать, предать или обхитрить. Нам только и нужно, что перекрыть доступ воды в их трубопровод.

Алиенора почувствовала легкую тревогу. Если Людовик повернет свою армию на Константинополь, то это отвлечет их от первоначальной цели и они, возможно, никогда не достигнут Антиохии.

– Император относится к нам не дружественно, – продолжал епископ воинственным тоном. – Этот город только зовется христианским, хотя по сути таким не является. Император препятствует тому, чтобы мы оказали помощь страждущим, он сам и есть угнетатель. Разве не он совсем недавно запугал Антиохию и потребовал присяги на верность от графа Раймунда? Разве не он заключает соглашения с неверными? Разве не он изгоняет католических епископов из городов под его правлением и заменяет их своими собственными священниками? Вместо того чтобы объединять силы христиан, он их разобщает. – Лангра ткнул нательным распятием в сторону Людовика. – Так должны ли вы щадить человека, под правлением которого Крест и Гроб Господень не в безопасности?

Это были эмоциональные слова, и прозвучали они весомо. Алиенора увидела, как многие закивали.

– Но мы пришли сюда не за тем, чтобы захватывать Константинополь, – заметил Людовик. – Что подумают о нашей собственной набожности, если мы нападем на богатейший город христианского мира и тем самым обогатимся? Поступая так, нам придется убивать и самим терпеть потери. Так разве опустошение этого города искупит наши грехи? – Он осуждающе оглядел собрание. – Неужели вы действительно в это верите? Императору не следовало нападать на Антиохию, но это деяние вряд ли делает его Антихристом. – Людовик протянул руку в сторону раскрасневшегося епископа. – Что важнее – умереть ради добычи или исполнить клятву, принесенную в начале пути? Для нас самое главное – защитить Иерусалим, а не разрушить Константинополь. Мы не сможем подчинить его себе без потери сил – как тогда завершить путешествие?

– Если немцы действительно добились такого большого успеха в Анатолии, нам следует поспешить, – заявил Робер де Дрё. – Иначе они заберут себе всю славу, а территорию поделят между собой и Мануилом Комнином. И я предлагаю выступить сейчас.

– Вы совершаете ошибку, – возразил епископ. – Греки будут предавать нас на каждом шагу. Если дерьмо завернуть в золотой лист, оно все равно останется дерьмом.

– Довольно, святой отец, – отрезал король. – Я понял ваше предложение и обещаю над ним подумать. Но пока мы ничего не предпримем, чтобы нарушить равновесие.

Совещание прервалось с уходом епископа, который вышел, качая головой и бормоча, что Людовик еще пожалеет о своем решении не захватывать Константинополь. Бароны разбились на группы, чтобы обсудить между собой создавшееся положение. Алиенора вернулась в свои покои и велела пригласить Жоффруа и Сальдебрейля.

– Король выступил с хорошей речью, – сказал Жоффруа. – Как бы греки с нами ни поступили, мы покрыли бы себя позором, если бы напали на Константинополь.

– Вы человек чести и достоинства, мой господин, а не алчный епископ, полный желчи. – Королева натянуто улыбнулась. – К тому же вы аквитанец, а следовательно, яснее многих видите всю ситуацию. Я согласна, что в данном случае король не посрамил своего звания, но Антиохия и мой дядя ничего для него не значат. Им движет страх перед Господом. То, что это нам на руку, хорошо, но всякое может случиться. Людовик способен настоять на своем, но его можно сбить с выбранного пути, особенно если действует церковь.

– Однако епископ был прав насчет того, что грекам доверять нельзя, – заметил Сальдебрейль, тряхнув темными кудрями. – Они что-то замышляют. Я боюсь повернуться, чтобы не получить нож между лопаток.

– А кто здесь не замышляет? – кисло рассмеявшись, произнесла Алиенора. – Мы все ищем той или иной выгоды. Они хотят избавиться от нас, пока мы не обрели слишком большую силу и не повернули против них. Так неужели можно их за это винить?

Сальдебрейль покачал головой:

– Нет, мадам, но мне не нравится, что они пользуются такими коварными способами и средствами.

– Действительно, бдительность нам не помешает, – согласилась королева. – Но это не означает развязать против них войну. Наш долг – привести армию к моему дяде, чтобы он мог разобраться со своими врагами. Мы должны поддержать короля в его усилиях и укрепить в нем решимость. Таков мой приказ вам. Цель – Антиохия.


– Когда наступит наша очередь переправляться через рукав Святого Георгия? – спросила Гизела.

Молодая женщина играла с хорошеньким серебристо-серым котенком – водила красной ленточкой перед ним, а он догонял и хватал ее.

– Скоро, – ответила Алиенора.

Они ожидали во дворце, когда их позовут на борт корабля. Почти весь багаж уже был подготовлен, остались только мелочи: игры, шитье, чтобы скоротать время. Бормоча себе под нос, Амария проверяла кисеты со снадобьями. Утром она запаслась отваром из белого мака, на который Алиеноре пришлось раскошелиться, о чем королева ничуть не сожалела.

– Как скоро? – Гизела помахала шелковой полоской, чтобы до нее не достали кошачьи лапки. – Несколько часов, несколько дней… недель?

Алиенора подавила раздражение, вызванное скулежом Гизелы. Они все были на взводе, и ей приходилось быть снисходительной.

– Часов, я бы сказала, во всяком случае, не больше одного дня.

Она подошла, чтобы взглянуть в окно. По реке так и сновали корабли. В это октябрьское утро небо закрыли облака и неспокойные воды бухты казались серыми. Если бы не треугольные паруса, Золотой Рог можно было бы принять за Сену.

Людовик начал переправлять свои отряды через рукав Святого Георгия на другой берег, где раскинулись рынки. Причиной тому послужил, во-первых, тот факт, что император почти прекратил поставку продовольствия в лагерь, и ничего другого не оставалось. А во-вторых, французским воинам не терпелось отправиться в путь, пока немцы не присвоили себе все земли и славу. Император Мануил весьма любезно предоставил корабли для переправы, и посадка на борт продвигалась быстро.

– А в Париже деревья уже сбрасывают листья, – вздохнула Гизела. – Скоро начнут собирать урожай яблок. Хотелось бы мне сейчас отведать чашечку нового сидра!

– Смотри, как бы тебя не причислили к варварам, – поддела ее Алиенора. – И чем тебе не нравится греческое вино?

– А тем, что пьется оно легко и только потом начинает бодаться, – ответила Гизела.

Королева кивком согласилась с ее метким замечанием.

Котенку надоело играть, и он свернулся калачиком на пухлой подушке, обтянутой красным шелком. Последняя группа воинов взошла на борт, и корабль отправился вниз по течению, к нижней цепи через бухту, оставив на берегу пустырь с черными отметинами, где разводили костры.

Алиенора ждала, что ее вот-вот позовут на пристань, но солнце продвинулось еще на час по циферблату, а гонец так и не появился. Теряя терпение, она послала Сальдебрейля узнать, что происходит. Когда он вернулся, то выглядел мрачно.

– Мадам, греки снова тянут время. Проволочку объясняют тем, что якобы ждут возвращения кораблей с того берега, где возникли какие-то трудности с менялами на новом рынке, но больше мне ничего не удалось выведать. Они либо не знают, либо не хотят говорить.

Принесли еду: виноградные листья, фаршированные пряной мясной смесью, и фляги с темным греческим вином. Евнухи сделали вид, что не говорят ни по-французски, ни по-латыни, и на каждый вопрос женщин просто трясли головой и тупо смотрели на них подведенными глазами.

Закат окрасил воды Золотого Рога в цвет крови, а когда комнату окутала темнота и слуги зажгли ароматные лампы, королева сдалась и ушла спать.

На рассвете тоже вызова не последовало. Глядя из окон на вид, освещенный бледным солнечным светом, Алиенора отметила не такое бурное движение кораблей, причем ни один из них не шел в том направлении, что вчера. Ее беспокойство усилилось.

Прибыл Жоффруа де Ранкон, его немедленно препроводили к королеве. Он опустился перед ней на колено:

– Мадам, есть новость. Завтра к полудню сюда прибудет отряд из Апулии.

– Что ж, это к лучшему. – Она жестом приказала ему подняться. – Когда мы отплываем? Вы получили известие из главного лагеря?