(Англия) Элизабет Чедвик - Летняя королева

– Мы поедем не по дороге, – быстро ответил Амлен, – а по реке до Тура. Я договорился с парой владельцев барж принять на борт людей, но они не знают, кого именно. Вы должны переодеться, мадам, или держаться в задних рядах. И лучше, если они не узнают в вас королеву Франции. – Он начал озираться. – Нам следует поторопиться.

– Что будет с лошадьми?

– Несколько верных людей отведут их в Тур другим маршрутом и встретят вас там.

– Вы имеете в виду, что нужно разделить отряд? – Сальдебрейль покачал головой.

– Так будет лучше всего, – кивнув, подтвердил Амлен.

Алиенора посмотрела на четырех всадников. Инстинкт ей подсказывал довериться Амлену, поскольку он ничего не выиграл бы, а потерял все, если бы выдал ее Блуа. Приняв решение, она повернулась к Сальдебрейлю:

– Одолжите мне тунику и запасной налатник.

Сальдебрейль выгнул темные брови.

– А что, если это ловушка? – пробормотал он.

Она покачала головой:

– Сводный брат Генриха Анжуйского не станет затевать нечестную игру – это не в его интересах. Он рожден вне брака, а потому не имеет ни связей, ни ресурсов продолжать войну, которую бы затеял. Забирайте бульшую часть отряда, она послужит приманкой. Если Тибо намерен выследить нас, то пусть преследует ваш отряд, а не меня.

Все еще терзаемый сомнениями, Сальдебрейль тем не менее потянулся к седельному мешку и достал оттуда одежду.

Алиенора спешилась. Свита выстроилась в круг спинами к ней, она сняла платье и с помощью Амарии переоделась в тунику и накидку-налатник. Свободная накидка скрывала фигуру. Кожаный ремень с ножом в ножнах, короткий серый плащ с отдельным шерстяным капюшоном, что прятал волосы и лицо, завершили маскарад. Она сняла кольца и спрятала в кисет у пояса, потом нагнулась, чтобы измазать руки грязью. Ее платье набили тряпками и насадили на древко копья. Алиенора поморщилась.

– Издалека сойдет, но если кто присмотрится поближе, то вряд ли обманется, – сказала она.

– А нам только и нужно что расстояние да темнота, – отозвался Амлен.

Основная часть ее отряда вместе с придворными дамами готовилась к отъезду под предводительством Сальдебрейля. Тот по-прежнему был недоволен, но прикусил язык. Он оставался рядом с Алиенорой, пока Амлен вел их по грязной тропинке к берегу реки, где стояли на якоре две баржи в ожидании пассажиров. Поскольку это сразу бросилось бы в глаза, Алиенора тоже приняла участие в погрузке, все время отворачиваясь от капитана и скрывая лицо под капюшоном. Она слышала, как Амлен тихо переговорил с владельцами барж, намекая, что это секретная миссия от имени короля, а потом донесся звон монет, когда серебро перешло из одних рук в другие.

Алиенора устроилась на мешках шерсти, подтянув колени к подбородку и завернувшись в плащ. Команда взялась за весла и вывела баржу в канал. Сальдебрейль с большей частью отряда поехал в другую сторону, уводя за собой освободившихся лошадей и придворных дам в качестве приманки. Женщина пригнула голову к коленям и попыталась прогнать страх. Рядом на гору мешков уселся Амлен Фиц-Каунт и громко выдохнул.

– Я доставлю вас благополучно до самой границы, мадам, – сказал он очень тихо, повернув лицо к ней, чтобы больше никто не услышал. – Мой брат высоко вас ценит.

– Ваш брат высоко ценит Аквитанию, – резко парировала Алиенора, но потом смягчилась. – Он, наверное, так же высоко ценит вас, раз дал такое поручение.

Амлен пожал широкими плечами:

– Мы не питаем друг к другу любви, но оба мыслим практически. Он знает, что может рассчитывать на мое умение, а я знаю, что из трех законных сыновей моего отца он единственный, за кем я могу пойти.

– Почему так?

– Потому что он видит горизонт, тогда как остальные видят не дальше собственного носа. Я тоже вижу горизонт, и если останусь верен Генриху, то обеспечу себе надежное будущее.

– По крайней мере, вы честны, – пробормотала Алиенора.

– Ничего другого сыну-бастарду не остается, – ответил Амлен с кривой усмешкой.

Команда натянула большой холщовый парус, ветер дул попутный, и неуклюжие баржи двинулись живее, оставляя за собой серебристую рябь.

Через несколько минут со стороны берега до них донеслись крики, топот копыт и звон сбруи. Алиенора прижалась к борту, натянув капюшон, сердце ее громко стучало, но всадники не обратили никакого внимания на баржи и промчались мимо, размахивая фонарями.

– Они преследуют ваш отряд, – предостерег Амлен. – Но взглянуть на реку не догадываются. Даже если поймут, что случилось, мы уже будем далеко.

Алиенора напряженно вслушивалась, не донесется ли шум боя, но топот копыт затих, и наступила тишина. Сальдебрейлю хватит благоразумия вести отряд на хорошей скорости, к тому же у них был выигрыш во времени. Она прикрыла глаза и вздрогнула, но не позволила тревоге возобладать. Наоборот, заставила себя рассмеяться.

Амлен искоса посмотрел на нее.

– Не прошло и дня, как я сидела во дворце Божанси, все еще королева Франции, одетая подобающим образом. А теперь плыву по Луаре ночью, под дождем, в запасной тунике моего сенешаля, с грязным лицом и руками, и за мной гонятся, как за преступницей.

У него дрогнули губы.

– И какое положение вам больше по душе, мадам?

– Я думаю, ответ очевиден, – усмехнулась она, но не стала уточнять.

Дождь продолжался, холодные капли, подгоняемые ветром, били в лицо. Алиенора отыскала еще одну овечью шкуру, залезла под нее и задремала, крепко обхватив себя руками.

На рассвете они прибыли в Тур и воссоединились с отрядом Сальдебрейля. После путешествия по реке Алиенора чувствовала себя окоченевшей и усталой, так как спала плохо, но настроение у нее было приподнятое. Она решила не переодеваться в дамское платье, пока не пересечет границу, поскольку легче передвигаться под видом юноши. Они сочинили историю, якобы Амария и Мамиля, ее горничная, в сопровождении отряда направляются в монастырь, где Амария намерена обрести покой как почтенная вдова.

– Слава богу, с вами все в порядке, мадам, – пробормотал Сальдебрейль, когда отряд подкрепился и отдохнул в гостинице для паломников, перед тем как снова отправиться в путь.

– На барже было холодно и сыро, зато спокойно, – ответила она. – Но я беспокоилась о вас. Мы слышали и видели, как за вами поехал отряд.

Сальдебрейль мрачно усмехнулся:

– Этим глупцам из Блуа меня не перехитрить, мадам. Они преследовали нас полночи, но в конце концов отстали.

– Я буду рада, когда мы достигнем Пуатье. – Ее передернуло. – Я мечтаю сейчас об одном – выспаться в собственной постели и делать то, что вздумается.

Вскоре после полудня они приблизились к переправе через реку Крёз в Пор-де-Пиль. Алиенора насторожилась, поскольку эта переправа была лучшим местом, чтобы подстеречь тех, кто направлялся на юг в Пуату. Разведывательный отряд, включая Амлена Фиц-Каунта, поехал вперед разузнать обстановку. Основной же отряд остановился недалеко от дороги, чтобы наскоро перекусить хлебом и сыром.

Вскоре отряд вернулся быстрой рысью.

– Мы были правы в наших опасениях, мадам, – мрачно сообщил молодой Жоффруа де Ранкон. – У переправы поджидают вооруженные люди. Как только мы там появимся, они нас схватят.

Кто-то из свиты крикнул, указывая на дорогу. Оказалось, они не единственные выслали разведчиков: Алиенора увидела, как двое всадников развернулись и галопом помчались к переправе, чтобы поднять тревогу. Сальдебрейль выругался.

– Поезжайте назад, мадам. На развилке выберите левое ответвление! – И он хлопнул ее кобылу по крупу.

Алиенора припала к шее лошади, когда та пустилась вскачь. Боже, этому не будет конца! Она уже почти на собственных землях, а по-прежнему не знает покоя.

Следующие несколько часов Алиенора со своим отрядом скакала не останавливаясь, попеременно сменяя галоп на рысь. Она все время бросала взгляды через плечо, но, даже видя пустую дорогу, представляла, что там полно преследователей с копьями наперевес, верхом на неутомимых лошадях, которые мчатся вдвое быстрее ее лошадки.

– Кто это был? – спросила она в короткую минуту передышки, устроенную для лошадей.

По спине у нее бежали мурашки. Сальдебрейль покачал головой:

– Не знаю, мадам.

– Я вам отвечу, – хмуро произнес Амлен. – Их возглавлял мой сводный брат Жоффруа. Отсюда меньше дня пути до Шинона, который принадлежит теперь ему по условию отцовского завещания. Генрих предполагал, что Жоффруа попытается выкинуть что-нибудь подобное.

Алиенора скривила рот:

– Младшие сыновья, возможно, смотрят на меня как на добычу, способную удовлетворить их амбиции, – с презрением произнесла она, – но я ценю себя гораздо больше и не собираюсь служить им ступенькой, чтобы подняться в этом мире. Я считаю позорным, что не могу спокойно проехать туда и обратно по своим делам.

Все эти попытки похищения заставили ее понять – оставаться без мужа нельзя. Каждый раз, как она осмелится покинуть одну из своих крепостей, решительно настроенные поклонники будут уже поджидать в засаде, чтобы схватить ее и доставить к алтарю. Правда заключалась в том, что у нее не было выбора.

Алиенора сжимала в руке запечатанное письмо, понимая, что это последняя минута, когда можно передумать. Она стояла у окна в ожидании гонца, глядя на прекрасный весенний день. Все зеленело и расцветало. Прошло несколько дней после годовщины смерти отца, который по-прежнему занимал ее мысли. Как и Жоффруа де Ранкон, хотя он слег в могилу холодной осенью. Остались лишь болезненные воспоминания, но она должна жить в реальном мире, а не в мечтах. Действительно пришло время начать новый этап, а что могло быть лучше апрельской свадьбы с молодым человеком, который сам находится в весенней поре жизни?

Дворецкий объявил о приходе гонца, и она со вздохом отвернулась от окна. Слуга по имени Санчо стянул с головы шапку и опустился перед ней на колени. Она выбрала именно его для этого поручения, считая, что он надежный, осторожный и умный. Само письмо было составлено таким образом, что если бы посланника все-таки схватили, то на сторонний взгляд оно не содержало никаких новостей, хотя Генрих все бы понял. Посомневавшись еще немного, она велела молодому человеку подняться и отдала ему послание.

– Доставьте это Генриху, графу Анжуйскому. Сделайте так, чтобы его получил только он, и никто другой.

– Мадам… – Санчо наклонил голову.

– И отдайте ему это. – Алиенора протянула гонцу мягкую замшевую перчатку для соколиной охоты. – На словах скажите, что я надеюсь, она в будущем ему пригодится. Вот вам серебряный на расходы во время пути. Поезжайте быстро, но не рискуйте. Это все.

Из окна она наблюдала, как он взлетел в седло резвого жеребца, который ни секунды не стоял на месте. Он еще не раз сменит лошадей в пути, останавливаясь только на ночлег, когда не сможет скакать. В зависимости от местонахождения Генриха тот получит письмо дней через десять, самое большее, а это означало, что у нее оставалось меньше трех недель на организацию свадебного пира.

Генрих находился в Лизье, где следил за подготовкой к вторжению в Англию. Весеннее утро началось со стука топоров и острого запаха горячей сосновой смолы. Корабли, солдаты и припасы уже были готовы к летней кампании за проливом.

Ему было всего два года от роду, когда умер его дедушка король Генрих I и трон захватил Стефан де Блуа. Теперь ему девятнадцать, он герцог Нормандии, граф Анжу и вполне готов исправить ситуацию. Он знал, что его сторонники в Англии пребывают в отчаянии после семнадцати изнуряющих лет беспокойства, но ему также известно, что Стефан стареет и его бароны уже задумываются о будущем. Некоторые из них с осторожностью обращались к Генриху, рассматривая его как потенциального лидера вместо сына Стефана Эсташа, который не пользовался популярностью. Генрих был готов сделать все, что в его силах, чтобы привлечь на свою сторону этих людей.

Он оторвался от счета за последнюю партию лошадей и увидел, что к нему приближается дворецкий с идущим чуть позади гонцом. Лицо у вновь прибывшего было обветренное, усталое, но глаза блестели.

– Сир, – произнес он с южным акцентом и склонил колено, – моя госпожа, герцогиня Аквитанская, шлет вам привет.

– А ты кто? – строго спросил Генрих, старавшийся запоминать лица и имена – могло пригодиться.

– Санчо из Пуатье, сир.

Генрих жестом велел ему подняться.

– Что ж, Санчо, полагаю, ты привез мне не только привет от своей госпожи.

Гонец достал из потертой сумки письмо и охотничью перчатку:

– А еще, сир, герцогиня велела мне сказать, что, если вы захотите навестить ее на Троицу, она с удовольствием поедет с вами на охоту и обсудит дела, представляющие обоюдный интерес.