Дженни Хан - Лето без тебя – не лето

Я демонстративно зевнула.

– Как я устала, – сказала я, ни к кому не обращаясь.

А сказав, поняла, что не солгала. Я действительно очень устала. Прошедший день казался самым длинным в моей жизни. Хотя большую его часть меня всего лишь катали в машине, я совершенно лишилась сил.

– Пойду-ка я спать, – объявила я, снова зевая, на сей раз по-настоящему.

– Спокойной ночи, – пожелал Джереми, Конрад не произнес ни слова.

Поднявшись в комнату, я расстегнула свою сумку и ужаснулась при виде ее содержимого. Новое клетчатое бикини Тейлор, ее заветные сандалии на платформе, сарафан с сетчатым узором, обрезанные шорты, которые ее отец называл «джинсовыми трусами», несколько шелковых топов, а вместо широченной футболки, в которой я намеревалась спать, розовая пижамка с маленькими красными сердечками. Крошечные шортики и маечка в тон. Убила бы Тейлор! Я-то думала, она что-то добавит к уже упакованным вещам, а не заменит их. Из моих шмоток она оставила только нижнее белье.

Что же, мне теперь по дому в этой пижаме скакать? Чтобы меня в ней с утра по дороге в ванную заметили? Так бы и стукнула Тейлор по голове. С размаху. Она, конечно, хотела как лучше. Думала, что делает мне одолжение. На целую ночь расстаться с сандалиями на платформе – чрезвычайно великодушно для Тейлор. Но я все равно разозлилась.

С Кори то же самое. Тейлор поступила как ей вздумалось, и ее не заботило, что об этом думаю я. Она всегда плевала на мое мнение. Но в этом виновата не только она: я это допускала.

Почистив зубы, я надела пижаму Тейлор и забралась в постель. Пока я раздумывала, не почитать ли перед сном книжку, один из старых бульварных романов с полки, в дверь постучали. Я натянула простыню до самой шеи и крикнула:

– Не заперто!

Вошел Джереми. Он прикрыл за собой дверь, сел у изножья кровати и прошептал:

– Привет.

Я разжала руки, которыми вцепилась в простыню. Ведь это всего лишь Джереми.

– Привет. Ну как дела? Ты с ним поговорил?

– Еще нет. Я решил сегодня сбавить обороты, попробую еще раз завтра. Сначала нужно подготовить почву, посеять определенные мысли. – Он заговорщически на меня глянул. – Сама знаешь, какой он.

Это верно.

– Ладно. Звучит неплохо.

Он поднял пятерню для хлопка.

– Не парься. Все получится.

Я дала ему «пять».

– Все получится, – повторила я. Мой голос прозвучал неуверенно, но Джереми улыбнулся так, будто все уже получилось.

Джереми

Я прекрасно понял, что Белли специально ушла спать, чтобы я еще раз поговорил с Конрадом о колледже. Понял, потому что детьми мы как-то упражнялись в телепатии. Белли была уверена, что я умею читать ее мысли, а она – мои. На самом же деле я просто умел читать Белли. Когда она собиралась соврать, то чуть сощуривала левый глаз. А когда волновалась, втягивала щеки, прежде чем что-то сказать. Ее всегда было легко читать, и в детстве, и сейчас.

Я взглянул на Конрада.

– Хочешь завтра встать пораньше и покататься на волнах?

– Давай, – согласился он.

Завтра поговорим о колледже и о том, как важно вернуться. Все наладится.

Мы еще посмотрели телевизор, а когда Конрад уснул на диване, я поднялся в свою комнату. На втором этаже я заметил, что у Белли еще горит свет. Я подошел к ее двери и тихонько постучал. И ощущал себя при этом по-идиотски. В детстве мы не задумываясь врывались друг к другу в комнату. Жаль, что сейчас все уже не так просто.

– Не заперто! – крикнула она.

Я вошел и сел на край кровати. Заметив, что она успела переодеться в пижаму, я чуть не развернулся на месте и не вышел. Пришлось напомнить себе, что я уже миллион раз видел ее в пижаме, и что тут такого? Но раньше она всегда надевала огромную футболку, так же как и мы, а теперь из-под простыни выглядывал какой-то нескромный розовый топ на тонких бретельках. Я впервые задумался, насколько в таком удобно спать.

4 июля

Проснувшись следующим утром, я не стала сразу вставать с постели. Я полежала, притворяясь, что началось самое обычное утро в нашем летнем доме. От простыней пахло все так же; мой плюшевый медведь, Джуниор Минт, по-прежнему сидел на туалетном столике. В общем, ничего не изменилось. Сюзанна с мамой гуляют по пляжу, а мальчишки доедают последние черничные кексы, оставляя мне только мамины цельнозерновые мюсли. Молока в бутылке будет на донышке, а сока вообще не останется. Раньше меня это бесило, а теперь я улыбнулась воспоминаниям.

Вот только все это фантазии. Я же понимаю. Здесь нет ни мамы, ни брата, ни Сюзанны.

Хотя предыдущим вечером я легла рано, с утра я заспалась. Встала уже почти в одиннадцать. Двенадцать часов проспала. Так хорошо я не спала уже много недель.

Я выбралась из постели и подошла к окну. Вид из моей спальни в летнем доме всегда поднимал мне настроение. Вот бы каждое окно открывалось на океан, на километры и километры песка и водной глади. Внизу, на пляже, Джереми с Конрадом в черных гидрокостюмах качались на своих досках для серфинга. Какая знакомая картина! Она мгновенно меня обнадежила. Возможно, Джереми прав. И Конрад все же поедет с нами обратно.

А потом я отправлюсь домой, подальше от него и всего, о чем он мне напоминает. Буду загорать у соседского бассейна, встречаться с Тейлор в кафе, и совсем скоро лето закончится. А я забуду, как проводила его раньше.

Этот раз действительно самый последний.

Прежде всего я позвонила Тейлор. Рассказала, что мы все в Казенсе и нам осталось только убедить Конрада вернуться в колледж и закончить летние курсы.

– Белли, и что ты, по-твоему, делаешь? – спросила она.

– В каком смысле?

– Сама знаешь, в каком. Ведешь себя как отсталая. Ты должна сидеть дома, где тебе и место.

Я вздохнула. Сколько раз я просила ее не называть людей «отсталыми» – все без толку. А ведь у нее двоюродная сестренка с синдромом Дауна. По-моему, она это делала специально, потому что знала, как мне это неприятно.

– Какая тебе разница, отчислят Конрада из колледжа или нет? – допытывалась она. – Пусть будет неудачником, раз ему так хочется.

Я понизила голос, хотя подслушивать все равно было некому:

– Ему сейчас очень тяжело. Мы ему нужны.

– Ему нужен брат. Который, кстати, гораздо симпатичнее Конрада. Ау-у! Ты ему не нужна. Он тебе изменил, помнишь?

– Он мне не изменял, ты же знаешь, – уже шептала я. – Мы к тому времени расстались. Раз уж на то пошло, мы никогда по-настоящему и не встречались.

Последние слова дались мне с трудом.

– Ах, да, он тебе не изменял, а бросил сразу после выпускного. Какой замечательный парень! Отморозок!

– Но ты меня все равно прикроешь, если мама позвонит? – спросила я, пропустив ее слова мимо ушей.

Тейлор хмыкнула.

– Я, вообще-то, верная подруга.

– Спасибо. А, и спасибо тебе огромное, что вытащила всю мою одежду!

– Всегда пожалуйста, – самодовольно ответила она. – И еще, Белли?

– Да?

– Не упускай из виду свою главную цель.

– Ну, Джереми над этим работает…

– Не эту, дурында. Я говорю про твою цель. Конрад должен снова захотеть тебя, а ты должна ему отказать. Жестко.

Хорошо, что мы говорили по телефону, и она не видела, как я закатила глаза. Но в чем-то она права. Тейлор никогда не страдала, потому что в отношениях всегда играла ведущую роль. Она диктовала условия. Парни бегали за ней, а не наоборот. Она частенько цитировала Вивьен из «Красотки»: «Я сама решаю когда, решаю где, решаю кто!»

Меня не то чтобы не привлекал ее план. Он просто никогда бы не сработал. Добиться того, чтобы Конрад меня заметил, хотя бы мимолетно, и в первый раз оказалось практически невозможно. Во второй мне это точно не удастся.

Закончив разговор, я позвонила маме. Сказала, что останусь у Тейлор еще на одну ночь, что та по-прежнему слишком расстроена и ей нужна компания. Мама согласилась.

– Ты – хорошая подруга, – сказала она. И с облегчением в голосе попросила передать привет родителям Тейлор.

Она и не подумала заподозрить меня во лжи. Даже сквозь трубку я отчетливо слышала, что она хочет только одного: чтобы ей не мешали горевать.

Я приняла душ и надела то, что собрала для меня Тейлор: белую блузку с вышитыми по верху цветами и ее знаменитые джинсовые шорты.

Спустилась вниз со все еще влажными волосами, одергивая на ходу шорты. Мальчики уже вернулись и сидели за кухонным столом, поедая «бомбочки»: большие кексы, обвалянные в сахаре с корицей. Сюзанна, помнится, вставала с утра пораньше, чтобы их купить.

– Смотри, что у меня есть, – сказал Джереми и подтолкнул ко мне белый бумажный пакет.

Я сгребла пакет и запихнула в рот сразу половину «бомбочки». Она была еще теплой.

– М-м, – пробормотала я с набитым ртом. – Ну… как дела?

Джереми обратил на Конрада полный надежды взгляд.

– Кон?

– Вам, ребята, надо поскорее выезжать, если не хотите застрять в предпраздничных пробках, – отозвался Конрад, и Джереми так изменился в лице, что у меня сердце екнуло.

– Мы без тебя не поедем, – заявил он.

Конрад с шумом выдохнул.

– Слушай, Джер, я ценю, что вы за мной приехали. Но, как видишь, у меня все хорошо. Все под контролем.

– Черта с два у тебя под контролем! Кон, если ты не сдашь экзамены в понедельник, тебя выпрут. Тебе ведь и на летние курсы пришлось записаться только потому, что ты в прошлом семестре не все сдал. Если ты не вернешься, что тогда?

– Не беспокойся. Я что-нибудь придумаю.

– Ты это все время твердишь, но пока, чувак, ни хрена ты не придумал. Только взял и сбежал.

Судя по свирепому взгляду Конрада, Джереми выбрал правильные слова. Былые ценности и убеждения Конрада никуда не делись, они лишь прятались за его гневом. Прежний Конрад никогда бы не сдался.

Наступила моя очередь что-то сказать. Я глубоко вздохнула и спросила:

– Как же ты собираешься стать врачом без высшего образования, а, Конрад?

Он удивленно вскинулся и пригвоздил меня возмущенным взглядом. Я тоже не сводила с него глаз. Да, я это сказала. Я скажу все, что придется, даже если ему больно слушать.

Я научилась этому, наблюдая за Конрадом во время каждой игры, в которую мы когда-либо играли. При первом признаке слабости надо атаковать всеми силами. Бить наотмашь, использовать любое доступное оружие и ни в коем случае не отступать. Никакой пощады.

– Я никогда не утверждал, что хочу стать врачом! – огрызнулся он. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– Ну так объясни нам! – парировала я. Сердце едва не выпрыгивало из груди.

Никто не произнес ни слова. На минуту я понадеялась, что он действительно нам откроется.

Но затем Конрад встал.

– Нечего объяснять. Я пойду прогуляюсь. Спасибо за кексы, Джер. – Он взглянул на меня: – У тебя все лицо в сахаре.

С этими словами он открыл дверь на крыльцо и вышел.

– Вот гадство! – воскликнул Джереми, когда Конрад скрылся из виду.

– Я думала, ты его подготовишь! – упрекнула я его. Мои слова прозвучали резче, чем я думала.

– На Конрада нельзя так давить, он сразу закрывается, – возмутился он, сминая бумажный пакет.

– Он уже закрылся.

Я подняла глаза на Джереми: он выглядел таким побитым. Меня кольнула совесть за то, что я на него набросилась. Я протянула ладонь и коснулась его руки.

– Не бойся. У нас еще есть время. Сегодня только суббота, верно?

– Верно, – подтвердил он, но как-то неубедительно.

Больше мы не говорили. Как всегда, погоду в доме диктовал Конрад. Пока у него все не наладится, нам покоя не видать.

Впервые за этот день чувства нахлынули на меня в ванной, когда я смывала сахар с лица. Я не нашла, чем вытереться, так что открыла бельевой шкаф, и там, на полке под пляжными полотенцами – Сюзаннина шляпа с широкими обвисшими полями. Сюзанна надевает ее всякий раз, когда подолгу находится на пляже. Она заботится о своей коже… То есть надевала, заботилась.

Не думать о Сюзанне – сознательно гнать от себя любые воспоминания – проще. Потому что тогда она как будто не умерла. А просто уехала далеко-далеко. Этим я и занималась с тех пор, как ее не стало. Не думала о ней. Дома это удается легче. Но здесь она повсюду.