Александра Кэрью - Лето, книжка и любовь!

Лия Скотт не могла забыть тот момент, когда ясно поняла, что все в ее жизни было не так: надоевший бойфренд, опротивевшая работа, тускло-бежевая квартира, утомительное однообразие повседневности. Она поняла: «Я выросла из всего этого и пришла пора что-то менять».

Это случилось, когда она решила поужинать с бойфрендом Джонатаном в индийском ресторане на одной из шикарных улочек рядом с Фулхэм-Роад. Им пришлось припарковать машину за два квартала, а потом бежать под дождем, навстречу порывистому ветру, который выворачивал зонтики наизнанку. Лия долетела до ресторана первой, и уже на лестнице, ведущей в подвальчик, почувствовала манящий аромат пряностей. Пока швейцар забирал у нее зонтик, с которого вода текла ручьем, и помогал снять промокший плащ, она успела заметить большую компанию, отмечавшую что-то за центральным столом.

Вглядевшись, она узнала несколько лиц, знакомых по колонкам светских новостей в журнале Хэлло!, в том числе немолодого плейбоя и его подружку, супермодель, владелицу галереи, мелькавшую иногда в маленьких ролях на телевидении, известную больше бурной личной жизнью, чем творческими достижениями.

Лия внутренне просияла. Присутствие этих людей словно приблизило ее к Лондону, который ускользал от нее вот уже почти четырнадцать лет. Лондону богатому и шикарному. Там жили красивые и известные люди. Их каждое движение незамедлительно освещалось в колонках светских сплетен. Люди, для которых Лондон, собственно, и существовал, — вся их жизнь была как лучший столик в самом модном ресторане. Люди, для которых в любой дождь были наготове такси. И даже зимой они носили вечерние платья. Словом, люди, которые как будто сговорились сделать ее собственную жизнь такой тусклой.

Она подобрала живот и, надеясь, что ее собственный костюм не слишком напоминает о его прошлом сезоне, провела рукой по своим растрепанным светлым волосам. Как раз в этот момент Джонатан, борясь с зонтом, входил в ресторан. Стремительно спускаясь по лестнице, он сделал нелепо длинный шаг, поскользнулся на последней ступеньке и неловко грохнулся на пол у самого входа.

Под аккомпанемент приглушенных смешков, донесшихся от центрального стола, Лия, к своему удивлению, поняла, что не испытала никакого сочувствия, скорее, ей стало ужасно стыдно. И когда почти все свободные официанты кинулись ему на помощь, она почувствовала, что покраснела. В этот момент ей стало окончательно ясно: абсолютно все, что он говорил и делал, ее страшно раздражало, и это продолжалось месяцами. В те же несколько секунд она ясно увидела, что ее карьера летит кувырком в никуда, и ей это совершенно безразлично. И пока Джонатан щеткой чистил костюм, гневно показывая на выщербленную ступеньку, она почувствовала всю свою неудовлетворенность жизнью и подумала: если я хочу быть счастливой, мне надо заново придумать и самоё себя, и свою жизнь.

Но она этого не сделала, по крайней мере, сразу. Сначала она должна была разобраться: чего же она хочет и чего не хочет совсем.

Что не хочу было легко: она не хотела оставаться в Лондоне. Она жила здесь слишком долго, редко выбиралась в театры или на выставки и не заглядывала в ночные клубы с тех пор, как Мадонна давала шоу в бюстгальтере с коническими чашечками. Она ненавидела погоду, свой пригород Дистрикт Лайн, ее тошнило от ежеутреннего вида домов с балконами под пасмурным небом. Она потеряла вкус к набегам на магазины, не выносила даже вида Вест Энда и считала большинство ресторанов неинтересными и грабительски дорогими.

Она не хотела продолжать работать на канале Живите весело, где продюсировала получасовое ежедневное шоу Советы по садоводству Волшебника Мика. Когда-то ей нравилось это напряженное гудение телевизионной кухни, этот трепет перед камерой. Но сейчас, как обленившемуся руководящему работнику среднего уровня, ей приходилось больше проверять счета, впечатывать цифры в таблицы и наблюдать за другими, которые делали что-то интересное. Шоу давно улеглось в свой формат, ею же и созданный когда-то, и теперь все более или менее важные вопросы по стилю и содержанию даже ассистент решал лучше, чем она. Лия скучала по творчеству, по писательскому ремеслу, по времени, когда готовила и копалась в саду сама и ей это нравилось.

Но это было не все. В последние месяцы каналу несколько раз срезали бюджет, оригинальную продукцию все чаще заменяли дешевыми американскими шоу. Она часто задумывалась, как долго еще могла протянуть ее программа и она сама до того, как стать гордой обладательницей уведомления об увольнении?

И наконец, самое неприятное из не хотела. Лия не хотела оставаться с Джонатаном, ее неизменным бойфрендом последних шести лет. Да, он по-прежнему прекрасно выглядел, был вполне успешен и имел отличную репутацию в финансовых кругах. И снять квартиру на Фулхэм-Роад она никогда бы не смогла при своих доходах, без его помощи. Но она не любила его. Вообще о существовании этого чувства ей было известно, но она предпочитала его игнорировать в последнее время. По крайней мере, до того критического момента, когда скользкая ступенька уложила Джонатана на пол прямо у входа в ресторан.

Он был красив: высокий и стройный благодаря часам, проведенным в тренажерном зале, с широкими плечами, на которых любой пиджак сидел как влитой. Они познакомились на свадьбе двоюродной сестры в Хэмпшире, и его сразу же привлекла чистая загорелая кожа Лии и зелено-голубые глаза, которые, казалось, видели в нем что-то такое, что ускользало от взглядов других. Было что-то щемящее в ее манере проводить пальцами по волосам во время разговора и что-то особенное в ее теле, в котором она чувствовала себя так уютно и которое ясно давало понять, что с ней можно поужинать, не беспокоясь о диетах и калориях. Лия, в свою очередь, была очарована его интеллектом и серьезностью, найдя в этом особую прелесть после лет, проведенных в окружении творческих личностей, которые были убеждены, что Годива — это только марка швейцарского шоколада. Она наслаждалась, флиртуя и кокетничая с ним, и первые несколько лет они были по-настоящему счастливы. Конечно, какие-то проблемы были, но разве существуют отношения без проблем?

Он был мелочен. Зарабатывая почти вдвое больше нее, он полагал, что все расходы должны делиться ровно пополам. Сначала это казалось ей справедливым, к тому же они не были женаты, и она работала. Но были и другие мелочи, которые ее доставали. Он злился, когда она покупала что-то хорошей марки вместо того, чтобы обойтись вещью из супермаркета, не одобрял ее дорогие покупки, будь то одежда, туфли или косметика, а сам только изредка приглашал ее поужинать, не в самых дорогих местах, но с неизменным требованием оплатить половину счета.

Сначала она мирилась с этим, но потом незаметно образовалась какая-то трещина в отношениях, она даже не заметила когда. И она поняла, что на нее уже не действовало очарование его интеллекта и высокого профессионализма в управлении финансами, и всем существом протестовала против них, покупала ненужные вещи, читала колонки светских сплетен и слушала песни Джорджа Майкла вместо музыки Малера.

За все время совместной жизни они тщательно избегали одной темы. Они ни разу не обсудили, насколько они были разными. Это было главной проблемой их отношений, которую оба старались игнорировать. Они продолжали держаться друг за друга ради кажущейся стабильности, пустив отношения, неудобные для обоих, на самотек, и каждый из них боялся первым нарушить это хрупкое равновесие.

А чего же она хотела? Лия определенно хотела тепла, она хотела просыпаться каждое утро, радуясь красивому, солнечному виду, а не облегченно вздыхать, если не идет дождь. Она хотела собственный сад, полный фруктов и овощей, но не вульгарных морковки с горошком на балконе, а полноценных баклажанов, перцев и апельсинов, она хотела пряных трав, помидоров и персиков, и она хотела готовить сама из всех этих ярких и сочных плодов юга.

Лия хотела опять писать, и множество разных идей проносилось у нее в голове каждый день, пока она проверяла расписания редакторов и составляла программы. Одна идея приходила чаще остальных и преследовала настойчивее, как бы требуя обратить внимание. Идея заключалась в том, чтобы пожить год где-то вблизи Средиземного моря, в доме с садом, полностью отдавшись изучению чего-то значимого, от сушеных на солнце томатов до варенья из инжира, очевидного и осязаемого. Она возвращалась к этой мысли во время совещаний с сотрудниками, отвлекалась от чтения в ванной, и особенно в те моменты, когда Джонатан пытался быть внимательным и нежным. Со временем идея приобрела название: ощущение юга.

Она подумала, что могла бы получиться книга, основанная на собственном опыте жизни и работы в маленьком саду на юге Франции, о котором она так мечтала во время обеденных перерывов.

Ее подруга Джулия — они познакомились несколько лет назад на телевидении — работала ассистентом редактора в издательстве, которое специализировалось на книгах о стиле жизни. И хотя Лия ненавидела просить об одолжениях, можно было с ней посоветоваться.

Но чем больше она думала о том, чтобы расстаться с Джонатаном и переехать, бросив все, тем сложнее и нереальнее это казалось. Конечно, другие люди постоянно делали это, но она? Возможно, лучше было выбрать более легкий вариант и сделать телесериал на эту тему? А несколько недель съемок где-нибудь на побережье могли стать приятным приключением.

Как-то в четверг после обеда она начала работать над идеей и потом периодически возвращалась к ней в течение следующих недель. Наконец, у нее в руках оказался вполне приличный сценарий двенадцати серий, и она попросила своего босса, заведующую программами, принять ее.

Ребекке Джонсон было за сорок, и всю жизнь она посвятила поддержанию низкого бюджета канала и борьбе с рекламой. Она никогда не была замужем, и никакого мужчины в ее жизни не наблюдалось. Она была известна тем, что иногда выпивала после работы, и обычно это заканчивалось укладыванием в постель какого-нибудь парня из младшего технического персонала. Через пару недель после приключения его увольняли без лишнего шума.

Ребекка тоже начинала как продюсер, но со временем продвинулась на уровень, который был гораздо выше ее компетенции, и теперь вела себя так, как будто постоянно находилась в состоянии стресса от навалившейся на нее ответственности. Решения она принимала осторожно, клевала только на беспроигрышные предложения, почти не оставила на канале талантливых людей, и программы постепенно потеряли лицо и характер. Лия постоянно жила в страхе стать такой же, как Ребекка, и это было еще одним не хочу в ее списке.

Когда Лию допустили в серый кабинет, заваленный папками и видеокассетами, с умирающими в горшках растениями, она показала Ребекке свой сценарий, где было изложено все: основная идея, формат программы, даже темы для каждого эпизода. И села в ожидании, когда ее босс оторвется от просмотра американского ток-шоу. Но, видимо, чтобы унизить Лию, Ребекка не собиралась останавливать кассету, углубившись в происходящее на экране и предоставив подчиненной бороться за ее внимание с американскими домохозяйками и неестественно улыбающимися ведущими.

Поделись с Сарой, кричал заголовок в верхнем правом углу экрана, а название эпизода Я не смогла простить шло внизу жирным шрифтом оранжевого цвета.

— У меня была дочь, — заговорила женщина в студии, крашенная дешевой краской блондинка с мешками под глазами, после того, как стихли аплодисменты. — Когда ей было три года, я оставила ее однажды вечером с моей матерью.

Крупные слезы покатились из глаз женщины, и Лия застыла в ожидании. Ее идеи по поводу летних фруктов и эпизода приготовления джема вдруг показались ей слишком мелкими.

— Они были в саду, моя мать отвлеклась, как она сказала, на одну или две минуты, но потом увидела, что моя маленькая девочка уже утонула в бассейне. И мне все равно, что все скажут или подумают, но Я не смогла простить свою мать за это.

Все сидящие в студии одновременно тяжело вздохнули.

— А сейчас вы поддерживаете отношения с матерью? — озабоченно спросила Сара, ведущая ток-шоу.

— Никаких, — ответила женщина. — Я поменяла работу, переехала в другой штат, начала новую жизнь и никогда больше не виделась с матерью.

— Черт возьми, классный материал! — Ребекка повернулась к Лии. — И это очень дешево, пять шоу в неделю. Вместо прекрасных съемок в Сен-Тропе. Мечтай, Лия, мечтай! Мой бюджет заставляет придерживаться существующих программ, и даже их придется подсократить в следующем квартале. Ты все еще в Советах волшебника Мика, не так ли? Ну так и оставайся там пока, — закончила Ребекка, нахмурив лоб.