Максин Барри - Лето любви

На самом деле Лоркан, увидев Фредерику на отмели в легком белом летнем платье, с развевающимися длинными темными волосами, почувствовал, что это его судьба. И это чувство почти парализовало его. Казалось, все способствовало тому, чтобы лишить его разума и воли, – шум воды, ее взгляд, сначала удивленный, а потом засиявший от радости. Даже само это место представлялось волшебным – полностью скрытое от людских глаз стеной и ветвями огромного дерева.

Лоркан отбросил листик, он понимал, что принимает сейчас очень важное решение. Фредерика проследила взглядом за тем, как ветерок уносит маленький листик, а потом посмотрела на Лоркана. Он протянул к ней руки. Фредерика потянулась к нему, в его объятия, и вот она уже лежит у Лоркана на коленях, обнимая его за шею. Лоркан наклонил голову, и их губы встретились. Сначала он словно колебался, сдерживал себя. Как будто не хотел целовать ее. Потом они прильнули друг к другу.

Ее рука скользила по его затылку, по нагретым солнцем пшеничным кудрям. Она ощущала слабый лимонный, холодный запах его одеколона, тепло солнечных лучей на своих голых ногах, обжигающее прикосновение его пальцев к ее плечам и узкой спине. Его рука медленно двигалась все выше по ее боку, потом он коснулся груди. Фредерика напряглась. И отодвинулась от настойчивого поклонника. Во всяком случае, раньше она всегда так делала в подобной ситуации. Когда мужская рука касалась ее груди, она всякий раз ощущала, что он переступает границу. И допускает нежелательную вольность. Но сейчас… сейчас…

Фредерика задохнулась, почувствовав, как отвердели ее соски в его ладони. Этот майский день был слишком жарким, чтобы носить бюстгальтер, а тонкий шелк платья не мог служить преградой для его теплых сильных рук.

Лоркан поднял голову и прерывисто вздохнул. Он заглянул в доверчивые глаза девушки, такие прекрасные, бархатные.

– Это… невозможно, – низким, хрипловатым голосом произнес он. Сейчас в его голосе можно было расслышать акцент лондонского простолюдина.

Фредерика заморгала. «У него глаза такого же цвета, как на морских пейзажах Тернера», – подумала она. Не зеленовато-синие, не просто серые или карие, а сочетание всех этих цветов. Как цвет теплого, манящего моря.

– Это невозможно, – снова повторил он.

– Почему? – удивилась она.

Лоркан не знал, что ответить на это. Он был уверен, что такой ответ у него есть, но именно в этот самый момент он не мог его вспомнить. Солнечный луч, пробившись сквозь ветви каштана, превратил локон, обвившийся вокруг его запястья, в пылающие золотисто-рыжие наручники. Чтобы освободиться от этих оков, Лоркану нужно было всего лишь отодвинуться от Фредерики. Но он не в силах был это сделать, его руки и ноги как будто налились свинцом.

Фредерика обняла ладонями лицо Лоркана, провела пальцами по его губам, почувствовала его слабое дыхание. Ее охватил жар, от которого все ее тело стало мягким, теплым, томящимся от ожидания, готовым принять его.

Лоркан закрыл глаза. Но и это не помогло. Легкие прикосновения ее пальцев были для него настоящей пыткой. От ее волос исходил тонкий аромат фиалок. Фредерика лежала в его объятиях, легкая как перышко, но, как ни странно, он клонился под этой тяжестью все ниже, ниже, ниже…

Они лежали, вытянувшись на траве, одна его нога между ее ног, его ладони упирались в траву по обе стороны от ее лица. Они целовались, на несколько секунд отрывались друг от друга, потом снова целовались, и с каждым разом их поцелуи становились все более требовательными, жадными, все более страстными.

Его пальцы нашли и расстегнули пуговки на ее платье. Его рука проникла внутрь, и Фредерика вскрикнула. Ее спина выгнулась дугой, когда их голые тела соприкоснулись. Ее грудь была в его ладони. У Фредерики перехватило дыхание.

Лоркан застонал, окончательно подчиняясь неизбежному. С первой же встречи он знал, что проиграет эту битву, не устоит перед ее привлекательностью. Не устоит перед своим собственным желанием. В этой битве разум боролся с чувствами, и чувства, убежденные в своем превосходстве, одерживали полную победу.

Лоркан глубоко вздохнул, зная, что вступает сейчас на неизведанную территорию. Еще ни одна женщина не вызывала у него таких чувств. А это значит…

Его губы скользнули по ее белой лебединой шее, вниз к ложбинке у горла, потом еще ниже, к горячему, розовому, твердому соску. Фредерика вскрикнула, в ее открытых глазах закружились, как в калейдоскопе, синее небо, бело-розовые цветы каштана и пшеничные волосы Лоркана. Девушка закрыла глаза, когда его губы оторвались от ее нежной груди. Потом она села, а он ласкал и целовал ее затылок, шею, плечи, сдвинул на талию платье. Ее кожа была как молоко. Когда Лоркан положил ее на траву, он увидел Фредерику обнаженную, невинную, увидел ее все понимающие, как у Евы, глаза. Лоркан понял, что стоит на краю пропасти. Если он упадет туда, то никогда уже не сможет подняться. На мгновение где-то в глубине души его охватил гнев.

Но Фредерика обняла его и привлекла к себе. Она удовлетворенно вздохнула, снова почувствовав, как его мускулистое крепкое бедро прижалось к ней. Ее руки скользили по его крепким чреслам, она чувствовала, как напрягается его тело. Видела, как сжались его челюсти, как открылись и засияли его глаза.

Какая власть! Никогда прежде она не догадывалась о том, какую власть может иметь женщина над мужчиной. И в этот миг, когда их глаза и души встретились, Лоркан сдался. Фредерика увидела, как он расстегивает брюки, и застыла, ожидая, что ее сейчас охватит чувство паники и ей захочется прекратить все это.

Но ничего такого не произошло. Внезапно девушка поняла, почему до сих пор отталкивала всех молодых людей. Раньше ей самой было непонятно, почему она так дорожит своей невинностью в то время, когда все относятся к этому совсем по-другому. Совсем не потому, что она была фригидна, или недоразвита, или очень строго соблюдала правила приличия. Просто потому, что никто из ее прежних молодых людей не был им – мужчиной, которого она ждала всю свою жизнь.

Фредерика протянула руку, помогая Лоркану снять брюки, и вдруг, увидев «его», гордо вздымающегося и напряженного, глотнула внезапно набежавшие слезы.

– Лоркан, – прошептала Фредерика, пытаясь предупредить его. Он, конечно, привык иметь дело с женщинами, равными ему в искусстве любви. Но… Его губы снова были на ее губах, и она почувствовала, как его рука скользит вверх по ее бедру, отодвигая юбку, нащупывая белые трусики.

Фредерика всхлипнула, когда Лоркан стянул с нее трусики и отбросил их в сторону. Он тяжело дышал. Его тело было как туго натянутая струна. Он двигался на ней, ее нежные, как шелк, колени касались его бедер.

– Лоркан. – Фредерика снова попыталась предупредить его, но, почувствовав, как его член коснулся ее, она только вскрикнула, на мгновение напряглась, а потом стала таять, таять… И вдруг мягким уверенным толчком Лоркан вошел в нее, заполнил ее всю, она ощутила мимолетную резкую боль, которая тут же сменилась чувством полного удовлетворения и наслаждения, навсегда вытеснившего всякое воспоминание об этой боли. Лоркан открыл глаза.

– Фредерика?.. – охрипшим голосом спросил он. В этот миг, когда сердце у него замерло, а земля закачалась, он понял, какой драгоценный дар она преподнесла ему. Дар, на который он и надеяться не смел. Девушка вздохнула, открыла свои бархатные глаза и улыбнулась ему.

– Люби меня, Лоркан, – мягко приказала она. Лоркан сделал так, как она хотела.

Нежно. Осторожно. Медленными глубокими и сильными толчками умело доводя ее снова и снова до вершин желания. Она запрокинула голову и в экстазе царапала ногтями его спину. От переполнявшего ее жгучего чувства наслаждения Фредерика выкрикнула его имя, спугнув птиц с каштана, под которым они лежали.

Спина ее изогнулась дугой, пятками она крепко упиралась в землю, потом, достигнув вершины наслаждения и еще дрожа от пережитого ощущения, она откинула голову на траву. Лоркан смотрел на нее с чувством нежности, злости и удивления. Но Фредерика не замечала этого, она ничего не сознавала. А потом, когда она думала, что все уже закончилось, это началось снова.

Джеймс Делакруа вернулся домой, и ему позвонил Джордж Макин, его друг со студенческих времен. Теперь он работал в одной крупной адвокатской фирме.

– Ну, – сказал Джордж после обмена приветствиями, – кто же этот большой злодей, на которого ты теперь работаешь?

– Большой злодей? У нас здесь? Ты, наверное, шутишь, – засмеялся Джеймс.

Последовало молчание. Потом Джордж заговорил снова:

– Джеймс, старина, ты ведь, надеюсь, не предпринимаешь ничего… странного… с этой твоей коллекцией картин?

Джеймс выпрямился в кресле.

– Нет, конечно! Почему ты об этом спрашиваешь? Даже по телефону чувствовалось, что Джордж в полном замешательстве.

– Да нет, ничего особенного. Просто… один клерк из конторы Флетчера поднял шум. Что-то о расследовании в Оксфорде. И упоминалось твое имя. Естественно, я подумал… ну, что ты связался с каким-нибудь темным дельцом или что-нибудь вроде этого.

У Джеймса Делакруа при этих словах губы пересохли.

– Нет, мне об этом ничего не известно. Но уверяю тебя, у нас тут все в порядке.

– Ужасно рад это слышать, – облегченно засмеялся его друг.

Они поговорили немного о предстоящей встрече с бывшими однокурсниками и распрощались. Джордж успокоенный, а Джеймс, наоборот, очень взволнованный.

Некоторое время Джеймс сидел в кресле, разглядывая узор на ковре. Никто не знал, что он просил Фредерику сделать копию с картины Форбс-Райта. Так почему, черт побери, отряд по борьбе с подделками вдруг заинтересовался его семьей? Семья Делакруа еще не продала ни одной картины из коллекции, они только приобретали новые работы.

Нет, с ним и Фредди все в порядке. Должно быть в порядке.

Разве нет?

Актеры прошли через тяжелые кованые ворота и оказались в небольшом, вымощенном плиткой дворе колледжа Беды Достопочтенного.

– Ух ты! У меня такое ощущение, будто я попала в церковь, – прошептала Джулия, с благоговейным восторгом глядя на древние, увитые плющом стены и высокие окна с частыми переплетами.

Во дворе находилось большое здание с красивыми круглыми окнами из цветного стекла. Студент, стоявший у стены, увидел актеров и подошел к ним:

– Привет. Это вы будете разыгрывать мистерию с убийством в эти выходные? – весело спросил он.

– Да, мы, дружок, – откликнулся Норман Рикс.

– Э… хорошо. Ректор поручил мне показать вам это святое место. Так все называют наш колледж.

Актеры закивали и приготовились слушать гида.

– Ну вот. Мы с вами находимся во дворе, который, как и во всех колледжах Оксфордского университета, окружен зданиями колледжа. У нас есть жилые помещения для студентов и преподавателей, столовая, библиотека, залы отдыха. Здесь, как вы видите, находится домик привратника, где мы забираем почту. Да, кстати, меня зовут Барри. Мы с вами находимся сейчас возле церкви Св. Агаты, или Св. Агнессы, профессора классических языков называют ее по-разному. Вон там – часовня. Она построена еще в средние века.

– Мы можем туда войти? – спросила Эннис и вспомнила, что в субботу утром она должна будет сидеть в часовне подальше от радиаторов отопления.

– Конечно. Там всегда открыто, – ответил Баррд и провел их в часовню.

Внутри было так холодно, что, входя, все поежились. Высокие сводчатые потолки и убранство часовни произвели на Эннис сильное впечатление. Теперь она поняла, что такой великолепный фон действительно очень поможет спектаклю.

Рив внимательно наблюдал за Эннис и думал о своем: будет ли она разочарована, если все три ночи он не помешает ей спокойно спать. Ему самому было бы невыносимо лежать одному в постели, зная, что Эннис спит в соседней комнате. Но как-нибудь он это переживет.

Рив решил дождаться, пока девушка сама сделает первый шаг, даже если ему придется умереть. А судя по тому, как его до боли во всем теле волнует ее близость, так оно и будет!

– Здание перед нами – Уэбстер, – объяснил Барри. – Каждое из зданий колледжа носит имя какого-нибудь известного деятеля.

– Интересно, – пробормотал Рив.

Эннис метнула на него сердитый взгляд. Противный! Она уже три дня живет в его доме. Почему он не приходит к ней ночью? Может, она недостаточно хороша для него? Недостаточно знаменита? Не может помочь в карьере? Возможно, актрисы, вынужденные сами пробиваться в жизни, не в его вкусе?..

Эннис быстро отвернулась, но Рив успел заметить боль в ее глазах. Сердце его дрогнуло. «Проклятие, что случилось на этот раз?»

– А в этом здании находится большой обеденный зал. Мы его называем просто зал.

Актеры с интересом посмотрели на новое здание колледжа.

– Самые лучшие сцены у нас будут происходить именно здесь, – сказала Джулия. – Можно нам туда заглянуть?