Здесь было очень красиво, как будто они плавали в огромном аквариуме. Вода была поразительно прозрачной, риф просматривался далеко и, казалось, протянулся до бесконечности.

Когда Амелия жестом показала, что пора возвращаться, Еве показалось, что времени прошло слишком мало! Они поднялись на поверхность совсем не там, где погружались. Надели спасательные жилеты и еще пару минут бултыхались в воде, дожидаясь, пока освободится трап.

– Понравилось? – спросила Амелия, подняв маску на лоб.

Ева повторила ее жест.

– Очень! Это удивительно.

Амелия заулыбалась:

– Я работаю здесь уже лет пять, и до сих пор не надоело любоваться этой красотой.

Амелия отошла, чтобы помочь другим дайверам вскарабкаться на платформу, а Ева, подплыв к Тору, обняла его за шею.

– Я счастлива, что видела все это вместе с тобой.

Он прислонился к ней щекой.

– Я тоже.

Больше он не прибавил ни слова, но Ева, в истинно австралийском стиле, решила не обострять – пусть до поры до времени все идет как идет.


Тор смотрел на звезды, лежа рядом с Евой на плавучей платформе. Дневные посетители разошлись еще до полудня, осталась только крохотная горстка желающих провести здесь ночь. Они вместе плавали с ластами и масками, а на закате еще раз совершили погружение, глядя, как оживает ночная жизнь на рифе, и любуясь многочисленными ночными рыбами, которых утром видно не было. А теперь они, как и собирались, ночевали под открытым небом. Им выдали легкую палатку с матрасом, подушками и одеялами. И, хотя уже сейчас они кутались в одеяла – ночь в тропическом раю оказалась довольно прохладной, – прятаться в палатку не хотелось, так завораживающе красив был звездный полог над головой.

– Красота, правда? – тихо прошептал Тор, чтобы не будить других туристов, которые давно уже сладко спали в своих палатках.

Ева, которая лежала, положив голову ему на грудь, не ответила, и по мерному глубокому дыханию он понял: спит. Провел рукой по ее волосам, но она не шелохнулась.

Все-таки она действительно самая удивительная женщина в его жизни. Взять хотя бы ее решимость – в списке желаний ее матери было много такого экстрима, на который сама Ева нипочем бы не решилась: прыгнуть с парашютом, подержать огромного паука в зоопарке Сиднея, погрузиться с аквалангом, спеть на вершине Эйфелевой башни. Она до смерти боялась всего этого, а все равно сделала. Он любил в ней эту смелость и решительность. Сам он смелостью не отличался. Мог прыгнуть с самолета, нырнуть в океанские глубины, гонять на мотобайке, кататься на головокружительных американских горках – все это было ему по плечу. Но во всем, что касалось дел сердечных, он превращался в презренного труса.

Ей хватило мужества сказать ему о своих чувствах, она буквально преподнесла ему свое сердце на блюдечке. Дважды. А он… он не мог. Никогда раньше не испытывал подобного, и сила вспыхнувшего чувства его тоже пугала. Поскольку сильное чувство означало, что и боль в конце будет еще мучительнее, еще невыносимее, чем тогда, в первый раз. Сначала он думал, что сможет держаться от Евы на расстоянии или успеет оттолкнуть ее раньше, но теперь чувство разгорелось с такой силой, что было ясно: он с этим опоздал. Тор понимал, что не сможет отказаться от нее, даже если и захочет. Они были связаны какой-то глубиной связью – и это тоже его пугало.

Но, как бы он ни скрывал свои чувства, не признаваясь даже самому себе, суть дела от этого не менялась, не менялось то, как он на самом деле относится к Еве. А теперь он причиняет ей боль, стыдливо молча в ответ на ее признания. Она такого не заслуживает. Она должна узнать, что очень много для него значит.

А требуется от него совсем немного: сказать несколько слов. И уж если Ева ради любви могла прыгнуть с самолета или нырнуть в глубокое море (цепенея от ужаса), у него тоже получится. Он скажет эти несколько слов.

Тор открыл рот – и ничего не вышло. Это было странно.

Тор нагнул голову ниже и сделал глубокий вдох.

– Ева, я тебя люблю, – прошептал он, и слова, кажется, на некоторое время зависли в воздухе, пока морской бриз не понес их над волнами.

Ну вот, он и сказал это. Его никто не слышал, особенно та самая девушка, к которой он обращался, но он смог. И этого пока было ему достаточно.

* * *

Входя в маленькое кафе за кофе для себя и Тора, Ева не могла сдержать улыбку. Утром, пока солнце всходило над рифом, они с Тором вместе плавали и ныряли, потом завтракали у самой воды, болтая ногами в море, а позже вернулись на остров Гамильтон. Здесь они планировали переночевать, чтобы потом отправиться в Сидней, а из него днем позже в Крайстчерч и на остров Стюарт. Впереди ждал еще один долгий и трудный день в дороге. С другой стороны, в полете Ева успевала немного наверстать рабочие дела. Их путешествие уже перевалило за середину, но до возвращения в Лондон, казалось, еще целая вечность.

Весь день Тор был предупредителен и нежен, даже больше прежнего – он не выпускал ее руку и целовал при каждом удобном случае. Ева не могла понять, в чем дело, но явно видела: в ее возлюбленном произошла какая-то перемена.

Лучше, чем сейчас, и быть не могло.

Она заказала два кофе и выбрала два кусочка торта с липкой глазурью сверху. Пока кофе готовился, она, спохватившись, включила телефон. Весь день и целую ночь накануне он был выключен, чтобы не разрядился аккумулятор – на плавучей платформе заряжать его было бы негде.

Выйдя из кофейни, Ева обнаружила, что телефон буквально лопался от шквала эсэмэсок, сообщений в вотсап и уведомлений о пропущенных звонках. И все это за одни сутки? Господи, что случилось, может, кто-то умер? Она стала просматривать сообщения и облегченно выдохнула: главное, плохих новостей нет, а остальное можно подробнее прочитать, когда они доберутся до отеля. Поискав глазами Тора, Ева заметила его в стороне, с прижатой к уху телефонной трубкой. Уже издали она увидела, что он, мягко говоря, рассержен. Куда девалась вальяжная расслабленность. Слушая собеседника, он весь сжался, стиснул зубы и не заметил приближения Евы.

– Что-то случилось? – спросила Ева. Улыбка медленно сползала с ее лица.

Тор в шоке смотрел на телефон в руке, потом перевел глаза на Еву.

– Меня только что уволили.

Глава 28

– Что? – переспросила Ева.

– Я сам ничего не понимаю. Трейси якобы видела, как мы целуемся, и она только что меня уволила.

Ева непонимающе смотрела на него:

– Да как она могла нас увидеть? Конечно, мы не очень осторожничали, но ей-то откуда знать? Она что, шпионила за нами?

Тор только помотал головой, потом стал расхаживать, глядя в телефон, а потом зарычал:

– Ребекка вчера написала мне, что я стал знаменит, и прислала ссылку на Ютуб. Но я ее не открывал – не было интернета, а потом напрочь забыл посмотреть. Видимо, она пыталась предупредить.

Он стал прокручивать сообщения, ища нужную ссылку. Ева подошла ближе как раз в тот момент, когда он нашел ссылку и нажал.

Ютуб загружался мучительно долго, а когда файл открылся, они увидели Тадж-Махал под дождем. С упавшим сердцем Ева поняла, что будет на следующих кадрах. И точно, камера отъехала, внизу появился титр: Попробуйте найти парня, который будет вот так вас целовать.

В следующий момент в кадре оказались Ева и Тор. Ева хохотала и кружилась под дождем, а Тор так смотрел на нее, будто она была последней женщиной в этом мире. Потом шагнул к ней, сгреб в охапку и принялся целовать с невероятной страстью. Картина была впечатляющая, пламенный поцелуй продолжался очень долго, струи ливня хлестали все сильнее, пока наконец Тор не схватил ее за руку и не потащил за собой. Можно было не спрашивать, куда они отправились и чем займутся после такой впечатляющей увертюры.

Ева взглянула на количество просмотров, и ей стало нехорошо.

– Как так? Шесть с половиной миллионов человек смотрели, как кто-то целуется под дождем? Я понимаю, это, конечно, забористо и круто, но…

– Вот это Трейси, наверное, и увидела. Это стоило мне работы.

Ева не могла не признать, что всё это скверно. Ей вдруг стало понятно, откуда этот обвал сообщений и писем от друзей. Она никому не рассказывала о том, как развиваются отношения с Тором, иначе подруги свели бы ее с ума, требуя подробностей, которыми она вовсе не намерена была делиться. А Ева и сама не знала, как описать их отношения с Тором. Девочки сейчас же начнут выдумывать всякую ерунду, строить планы насчет их свадьбы, детишек, счастливого будущего – а ведь ясно, что ничего этого не будет. Поэтому Ева хранила все в секрете. А вот теперь и они узнали.

– Что, если мы попробуем объяснить…

– Что объяснить? – рявкнул на нее Тор. – Ничего тут не скажешь, чтобы исправить положение. Никакого объяснения, никакой отговорки быть не может. Ясно одно, я целовался с клиенткой нашей компании, а потом совершенно явно потащил ее в постель. Господи, если бы я сам такое увидел, уволил бы сам себя в пять минут.

– Ну, может, попытаться ей объяснить, что это не просто флирт, что у нас все серьезно и началось довольно давно.

– То есть мне платят за то, что я летаю по свету и сплю с клиенткой. И чем поможет тот факт, что все это продолжается неделями? – огрызнулся Тор.

– Я… я не знаю. Прости.

– Мне надо ехать домой.

У нее сердце ушло в пятки.

– Ты уезжаешь?

– Я должен попытаться как-то это разрулить с Трейси или начать искать себе новую работу. Мне нужно платить за квартиру – я же не могу позволить себе лишиться еще и крыши над головой.

– Если до этого дойдет, ты можешь пожить в моем доме, пока все не уладишь, – предложила Ева. – На улице не останешься.

– Нет, это даже не обсуждается. Я не стану одалживаться у тебя – и ни у кого другого, – он запустил руки в гриву светлых волос. – Какой я идиот. Не нужно было ввязываться в эту историю. Теперь вот потерял работу – оно того не стоило.

Ева попятилась, как будто он дал ей пощечину. Она не стоила того, чтобы терять из-за нее работу.

На глаза навернулись слезы, и она отступила еще на шаг.

– Знаешь, а ты поезжай, правда. Здесь нет ничего стоящего, чтобы тебе задерживаться, – сказала она.

Повернулась и зашагала прочь, не обернувшись даже, когда Тор ее окликнул.

* * *

Тор вернулся в гостиницу намного позже и медленно, нога за ногу, подошел к их номеру. Он чувствовал себя виноватым из-за того, что наговорил Еве: очень уж был взбешен из-за потери работы, вот и сорвался. А она этого не заслуживает.

Открыв дверь, он увидел, что Ева раскладывает их вещи по разным сумкам. Заметно было, что она плакала.

– Что это ты делаешь? – спросил Тор и сам сморщился – не то, он должен был начать с извинений.

– Мне завтра улетать в Новую Зеландию, постараюсь увидеть там южное сияние. А тебе домой. Вот я и сортирую вещи. Они у нас перемешались за последние недели, так что надо все разделить. Даже хорошо, в этом есть что-то очищающее. Убрать из своей жизни все связанное с тобой уже сейчас, до того как ты уйдешь из моей жизни.

Тор вздохнул:

– Прости меня, я наговорил тебе глупостей, но я сам не понимал, что говорю. На самом деле я так не думаю.

Ева продолжала укладывать вещи, и он понял, что одной фразой не обойтись.

– Сердился на Трейси, а сорвался на тебя. У меня и в мыслях не было тебя обидеть. Последние недели с тобой – лучшие недели в моей жизни.

Черт, а вот это уже явный перебор.

Ева отложила вещь, которую держала в руках, и посмотрела на Тора.

– Я не жалею ни об одной секунде, ни о единой, – он старался говорить как можно убедительнее. – Мне жаль другого, что попался, что меня подловили. Я любил свою работу, а теперь придется суетиться, искать какую-то другую. Но, случись мне все это повторить, я ничего не изменил бы, ни единого шага.

Ева тихо вздохнула. Вид у нее был все еще сердитый и обиженный – и это легко понять! – но заметно было, что буря уже проходит.

– Мне жаль, что из-за меня ты лишился работы.

Тор замотал головой:

– Перестань. Это совершенно не твоя вина.

Некоторое время он стоял, наблюдая, как Ева укладывает вещи.

– Насколько я понимаю, если бы я уехал, ты отправилась бы дальше без меня?

Ева вздохнула:

– А как ты думаешь? Конечно. Мне надо закончить мамин список. Я хочу поплавать с дельфинами на Гавайях и жду этого с таким нетерпением, даже передать не могу. Хочу увидеть Нью-Йорк и Ниагарский водопад, потом доехать до Канады. Причем сейчас я хочу сделать все это уже не только ради мамы, но и для самой себя.

Тор, хоть разговор и был очень напряженным, не мог сдержать улыбку гордости за Еву. Считаные недели прошли с тех пор, как она холодела от ужаса при мысли, что придется ехать куда-то одной. Насколько уверенной, самостоятельной она стала с тех пор.