И Жоржинью знал, что так оно и будет, недаром же он так любил свою Алисинью, она была такой хорошей девушкой!

А Артурзинью пошел искать утешение в бар Лианы. Он чувствовал себя последним неудачником. Даже глупышка Алисинья нашла свое счастье, и только ему ни в чем не везло. Его предал друг. Он не смог помочь возлюбленной. Артурзинью сидел у стойки и заказывал одну рюмку за другой. Лиана уже знала о всех событиях сегодняшнего дня. Азеведу, который был к ней неравнодушен, успел рассказать о посещении Аманды, о том, что она не дает развода Шику. О том, что Аманда с доной Илдой уезжает, ей рассказала Лижия. Девушка была в растерянности от столь скоропалительных сборов. Лиана постаралась ее утешить, пообещав позаботиться о ней.

— Ты не останешься одна, мы все тут с тобой, а мама, конечно же, будет тебе часто писать.

Лижию она могла хоть чем-то утешить, а вот Артурзинью...

К стойке бара подошли Ноэми и Арлета, ее подруга, с которой они вместе учились в колледже. Потом Ноэми стала врачом, а Арлета — журналисткой, но дружили они по-прежнему. Арлета приехала только что, соблазнившись приглашением подруги, которая описала ей все здешние красоты.

— Ну, как, Маримба тебя не разочаровала? — спросила девушку Лиана.

— Очаровала! — воскликнула весело Арлета. — Но мы устали и проголодались.

—— Позволь тебе представить моего друга адвоката Артурзинью, — подтолкнула Лиана своего опечаленного завсегдатая к очаровательной Арлете, — он поможет тебе выбрать самое вкусное блюдо в нашем меню, а я на несколько минут украду у тебя Ноэми.

И она, не сомневаясь, что нашла великолепное средство от тоски для Артурзинью, у которого и впрямь мгновенно заблестели глаза, отвела Ноэми в сторону. Ей хотелось сообщить о скоропалительном отъезде Аманды, как-никак она лечила эту своенравную капризницу.

Ноэми не слишком огорчилась тем, что теряет пациентку.

— Доктор Орланду предупреждал меня о психологических сложностях, но поначалу дело у нас пошло так хорошо, что я подумала, что он преувеличил. Но потом убедилась в его правоте, — говорила Ноэми. — Что ж, я думаю, если дона Аманда подлечит себе нервы, то и физиотерапия пойдет у нее успешнее. Билли, который сидел неподалеку от беседующих Лианы и Ноэми, услышал их разговор и насторожился. Аманда ничего не делала просто так. Если она внезапно собралась в путешествие, значит, за этим что-то стоит.

Он продолжал прислушиваться и узнал еще и то, что она отказала Шику в разводе.

Теперь ему стала ясна вся картина — можно считать, что дни Селены сочтены, раз Аманда обеспечивает себе алиби. Нужно было что-то срочно предпринимать — в запасе оставалось всего несколько дней. Его блуждающий взгляд невольно задержался на толстяке Кабесоне, который шествовал с судками к стойке, привычно здороваясь направо и налево.

«А что касается пищи Налду, то ею занимался только Кабесон. Не будем же мы подозревать Кабесона», — всплыла в натренированном мозгу Билли фраза Шику из его первого разговора с Азеведу, который они вели в этом же самом кафе за соседним столиком.

«Почему же не будем?» — сказал сам себе Билли, продолжая следить за толстяком.

И он был недалек от истины, хотя Кабесон не получил еще никаких инструкций, но разговор, за которым они должны были последовать, состоялся.

Силвейра, поговорив с Амандой, отправился к Эзекиелу. Подручный встретил его в образе благообразного пастора.

— Что это еще за маскарад? — недоуменно осведомился Силвейра.

— Из надежного источника стало известно, что на завтра намечена полицейская облава. Если эти ребятки попросят, я могу дать им даже благословение, — сказал Эзекиел и засмеялся своим скрипучим смехом. — Но вы, я думаю, ко мне не за благословением.

— Нет, не за благословением. Помнится, вы мне говорили, что уничтожили сидящего в тюрьме убийцу Зе Паулу.

— Да. И что же? — Эзекиел выжидательно смотрел на своего шефа, который явно нервничал. Но не в его привычках было торопить события, шеф должен был сам сказать, что ему нужно.

— Он сидел в камере, и вы его устранили? — продолжал расспрашивать Силвейра.

— Именно так оно и было, хотя далось мне это нелегко. — Эзекиел произнес это почти что с гордостью.

— Как вы считаете, Эзекиел, вы могли бы сделать это еще раз? — Голос Силвейры звучал резко, отрывисто, мало походя на его обычную тягучую манеру говорить.

— Вы что же, хотите убить Селену? — издав свой скрипучий смешок, уточнил Эзекиел. — Аманда и этого от вас добилась? Ну и женщина!..

— Она больше чем женщина, — так же отрывисто произнес Силвейра. — Ну, так как же? Вы не ответили на мой вопрос.

— Было бы желание, — развязно ответил помощник, — девчонку уберем в одну секунду. Эка невидаль, деревенская девчонка!

— Я еще ничего не приказал, — произнес Силвейра. — Я должен убедиться, что это единственное средство вернуть Аманду. Только тогда...

— Убедишься, убедишься, — проворчал про себя Эзекиел. — Она — упорная, я уже убедился.

Глава 36

Артурзинью возвращался домой довольно поздно, навеселе и повеселев. Разумеется, к Селене он испытывал особые чувства, но когда он мог устоять перед парой очаровательных глазок и стройных ножек, а у Арлеты они были именно такими. Войдя в холл, он с удивлением увидел, что мать еще не спит. Что? Неужели она ждет его? Да такого не бывало со времен ранней юности!

Изумленный и даже чуть растроганный, Артурзинью подошел с поцелуем к матери, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

— Такое несчастье, сыночек! — произнесла Изабел. — Только что Гуту и Ренату отвезли Ланс в больницу. Ей стало совсем плохо, еще чуть-чуть, и она задохнулась бы.

Ошеломленный Артурзинью присел рядом с матерью. Он давно уже занимался только своими делами и неприятностями, жил своей жизнью и мало вникал в жизнь своих домашних. Над Ланс он всегда посмеивался, если не сказать издевался. Но вот с сестрой случилось несчастье, и он сразу почувствовал, что дом осиротел. Артурзинью обнял мать за плечи и приготовился ждать вместе с ней новостей.

Но день был слишком напряженным, тяжелым, он и сам не заметил, как его начало клонить в сон.

— Иди, поспи, сынок, — ласково сказала Изабел своему старшему. — Мы с Сервулу мало спим и посидим вместе. Он сейчас придет, он пошел заваривать для меня ромашковый чай.

Артурзинью потянулся, благодарно чмокнул мать в щеку и пошел к себе в спальню. Он хотел знать, что там с Ланс, но еще больше хотел выспаться. А с Ланс дело обстояло очень серьезно. От курения у нее произошло сужение и закупорка сердечных сосудов. Она нуждалась в срочной операции. Ренату был в отчаянии, но держался как мог, ободряя и поддерживая Ланс. А она смотрела на него спокойным отстраненным взглядом, готовясь к самому серьезному в своей жизни путешествию.

— Ничего особенного, — сказала она, — я знаю, что это всего-навсего переход с физического плана в астральный.

Ланс увезли, а Ренату разрыдался на плече у Гуту.

— Как это ничего особенного? — твердил он. — А я? А дети? Дети не могут без матери, а я не могу без Ланс. Нет, нет, она останется с нами! Она останется с нами!

— Конечно-конечно, останется, — повторял за ним как эхо Гуту, а у самого болезненно сжималось сердце от страха и беспокойства.

— Звони и сообщай обо всем маме, — попросил он Ренату. — Мы все новости будем узнавать у нее. Я, к сожалению, должен идти. У меня сегодня трудный день на фабрике.

С тех пор как Аманда передала управление своей обувной фабрикой Селене и Лижии, а делами кожевенной занялся Гуту, дела у всех пошли значительно лучше. Гуту и Лижия прекрасно ладили между собой. Они поняли, как важно согласовывать между собой свои действия, и делали это к взаимной выгоде.

В этот день они встречались для того, чтобы решить, как выйти из сложной ситуации: у Гуту не было возможности выполнить свои обязательства сразу по двум контрактам одновременно. Он хотел выяснить возможности Лижии. Если бы она согласилась отодвинуть сроки, то спустя две недели он бы отправил к ним на фабрику очередную партию кож.

Приехав к Лижии, он застал ее в растерянности. За столом в их общем с Селеной кабинете восседал Адербал. Оказалось, что Аманда на время своего отсутствия передала управление фабрики ему, аннулировав предыдущую доверенность.

— Неизвестно, сколько времени Селена просидит в тюрьме, — заявил он, — между тем фабрика не может оставаться без управления, поэтому мне и поручено вести все дела.

— Но Селена и в тюрьме, в которой, кстати, находится совершенно незаконно, прекрасно управляется с делами. Вчера я отвозила ей бумаги, и мы с ней прекрасно поработали.

— Это несерьезно, — заявил Адербал, — а главное, бессмысленно. Волей владелицы вы отстранены от дел.

— Но Аманда не единственная владелица, — возмутилась Лижия. — Маме принадлежит половина, а вторая половина поделена между нами троими поровну.

— Ваша мать тоже подписала доверенность, — невозмутимо сообщил Адербал.

«Бедная мамочка, — подумала Лижия, — Аманда совсем ее поработила! Но что же нам-то с Селеной делать? Ведь это так глупо и несправедливо!»

Гуту, который наблюдал за происходящим и видел вполне понятную растерянность Лижии, позвал ее:

— Пойдем. Мне кажется, я знаю, как помочь нашему общему делу.

Как только они вышли из кабинета, он предложил:

— Позвони Артурзинью. В криминальных делах он не специалист, но в гражданских собаку съел. Посоветуйся с ним.

Лижия так и сделала.

Спустя полчаса она вновь вошла в кабинет, за ней следом шел Артурзинью, взявший на себя обязанности ее адвоката, а следом несли второй письменный стол.

— Дорогой коллега! — торжественно провозгласила Лижия, — до возвращения Аманды мы остаемся в качестве аудиторов, иначе говоря, вы учитываете наши голоса как совещательные, и за нами остаются контролирующие функции.

Адербал, будучи и сам юристом, ничего не мог возразить — Лижия и Селена имели на это право.

Поблагодарив Артурзинью, Лижия поехала к Селене сообщить ей о переменах. Только она успела рассказать обо всем сестре, как раздался шум открываемой двери и в соседнюю камеру ввели — кого? Билли! Он смотрел на недоумевающих девушек со свойственной ему ухмылкой. Шику недовольно ворчал:

— Эту ночь вам придется провести в тюрьме. Вечно вы ввязываетесь в какие-то истории! Учинить такую драку прямо на площади! Если пострадавший, которого, надо сказать, вы отделали более чем профессионально, напишет на вас жалобу, то вы можете загреметь и на месяц или на два!

— В таком обществе я готов провести не только месяц, а и всю жизнь, — ухмыльнулся Билли, кивнув на Селену.

Шику недовольно взглянул на него. Ему совсем не улыбалось, что наглец Билли будет рядом с его невестой целую ночь. Но служебный долг был служебным долгом.

Азеведу сразу понял причину дурного расположения Шику.

— А ты знаешь, мне кажется, что Билли действует заодно с нами, хоть в этом и не признается, — сказал он, чтобы хоть как-то утешить своего напарника и направить его мысли по другому руслу.

Дверь участка открылась вновь, и на пороге появилась Диана. Как прокурор она требовала немедленного освобождения Билли.

Азеведу смотрел с понимающей усмешкой на эту красивую женщину. Не один комиссар был недоволен тем, что Билли проведет ночь рядом с Селеной...

Но и Диана была вынуждена признать законность задержания своего приятеля. Она ушла вместе с Лижией, которая торопилась к Гуту узнать новости о Ланс. Билли стал совсем другим, оставшись наедине с Селеной. Куда девались его ухмылка, развязные манеры? Он был само внимание, предупредительность, нежность.

— Поверь, я сделал это не нарочно, но рад оказаться с тобой рядом и поговорить. Все получилось случайно.

Небезызвестный Жулиу стал приставать к одной из девчонок из компании Зеки. Маленькая дурочка, польщенная вниманием взрослого парня, принялась с ним кокетничать, не понимая, к чему это может повести. Мальчишки пытались отозвать ее и так, и этак, но она не обращала на них внимания. Зато Жулиу стал глумиться над ребятами, обзывая их малышней, намекая, что взрослой девушке нечего с ними делать. Возмущенный наглостью и цинизмом, Зека ударил обидчика, хоть он и был вдвое больше его ростом. Жулиу размахнулся и дал Зеке в глаз. Домой он вернулся с огромнейшим фонарем, Диана кинулась класть ему примочки, но глаз заплыл и болел.

Билли не мог стерпеть подобной несправедливости. Он тут же отправился на площадь, отыскал Жулиу и накостылял как следует этому мерзавцу.

— Он надолго меня запомнит, — кипятился еще и сейчас Билли, — будет знать, как обижать маленьких! Впредь ему неповадно будет!