Дженнифер Маккуистон - Лето возлюбленных

Но тут Кэролайн вспомнила, что заставило ее выпить этот последний бокал, и усомнилась, что четырех бокалов было достаточно.

Потому что, несмотря на очевидное воздействие алкоголя на ее мозг, это не стерло воспоминаний о ее мучительном разговоре с Дэвидом. Или о том, что она чувствовала потом, когда он поощрил ее продолжать смеяться, танцевать и даже флиртовать с другими джентльменами, как будто он не перевернул ее мир вверх тормашками, а затем не швырнул в кучу мусора.

Последний бокал шампанского и уход Дэвида вскоре после этого освободили Кэролайн. Приглашений танцевать было так много, что она сбилась со счета. Она бросилась в развлечения как в омут, убежденная, что ничего из того, что может произойти с ней этим вечером, не может быть хуже того, что уже случилось. Впервые в жизни ей было все равно, какое впечатление она производит на окружающих и что ее эксцентричные выходки могут отпугнуть потенциального жениха.

Все, что угодно, лишь бы не думать о трагическом прошлом Дэвида и его неспособности забыть женщину, которую он любил и потерял.

Ее мысли прервал возобновившийся стук в висках. Кэролайн застонала и зарылась глубже под одеяло, мысленно приказывая ему прекратиться.

Звук распахнувшейся двери оказался наихудшим аккомпанементом к какофонии в ее голове.

– Кэролайн! – проник под одеяло взволнованный голос Пенелопы. – Ты должна это видеть!

Кэролайн откинула одеяло, удивленно глядя на раскрасневшееся лицо сестры. Пенелопа была в том же платье, что надевала на танцы в павильоне: из шелка цвета морской волны, переделанное из старого вечернего платья их матери. Интересно, ложилась ли она в постель вообще?

– Ц-цветы! – Пенелопа схватила сестру за руку и потянула. – Доставили сегодня утром. Весь дом просто забит ими.

Кэролайн позволила Пенелопе перевести ее в сидячее положение, хотя от этого движения комната закружилась у нее перед глазами, вызвав приступ тошноты.

– От мистера Кэмерона? – Ее глупое сердце забилось в такт с молоточками, стучавшими в висках.

Впрочем, если подумать, стук раздавался вовсе не в ее голове, а доносился снизу: кто-то стучал в парадную дверь как раз под ее открытыми окнами.

Пенелопа покачала головой.

– Нет, насколько я знаю. Первые две корзины доставили от мистера Бренсона и еще от какого-то мистера Адамса. – При виде ошарашенного выражения на лице Кэролайн она покраснела. – П-после этого мы с мамой перестали читать карточки.

Кэролайн в ужасе смотрела на сестру. Все это не имело смысла.

Под окном снова раздался стук, на этот раз более настойчивый. Кэролайн различила голос Бесс, донесшийся с крыльца, за которым последовало взволнованное восклицание их матери.

Голубые глаза Пенелопы возбужденно сверкнули.

– Боже, кажется, явился еще один посыльный.

Кэролайн судорожно сглотнула.

– Еще один?

– Шестой, по моим п-подсчетам.

Кэролайн подумывала о том, чтобы ущипнуть себя за запястье и узнать, почувствует ли боль. Требовалось что-то радикальное, чтобы убедить ее, что это не сон.

– И это еще не все! – Пенелопа помахала перед глазами Кэролайн газетой. – Ты, моя дорогая сестричка, удостоилась целого раздела в «Брайтон газет».

* * *

Резкий кашель заставил Дэвида оторвать взгляд от тарелки с омлетом.

Вцепившись в край своего стула, он наблюдал, как мать, отложив газету, которую читала, пытается набрать в грудь воздуха. Он ничем не мог помочь ей в этой схватке, хотя с радостью отдал бы свое легкое, если бы в этой жертве был смысл.

– Я хотел бы пригласить сегодня доктора, – произнес он настойчивым тоном, когда она откинулась на подушки. – Кажется, тебе намного хуже, чем на прошлой неделе, когда мы прибыли сюда.

Она покачала головой, тряхнув седыми завитками, видневшимися из-под чепца.

– Со мной все в порядке. Просто немного устала.

– Но, может, кто-нибудь из брайтонских докторов…

– Нет. – Очередной приступ кашля сотряс хрупкое тело, но ей удалось подавить его. – Господи, – сдавленно произнесла она, – лучше умереть сразу, чем снова кашлять кровью.

Дэвид ненадолго задумался, прикидывая свои возможности. Он мог бы позвать врача, вопреки ее желанию, настоять, чтобы она прошла курс лечения, который тот предложит, и потребовать, чтобы она отказалась от этой поездки и вернулась домой, в Морег, где имеется целый штат слуг и отец Дэвида, чтобы позаботиться о ней.

Но ни один из этих вариантов не сделает ее счастливой. Привезя ее в Брайтон, Дэвид знал, что доставил ей удовольствие, пусть даже ей не стало лучше. А воспоминание о последнем враче, который сопроводил свой мрачный прогноз рекомендацией пускать ей кровь через день, пока не выздоровеет или не умрет, удержало Дэвида на стуле.

Баронесса промокнула рот салфеткой, украшенной вышивкой с эмблемой отеля.

– Давай не будем обсуждать за завтраком такие неприятные темы. – Она снова взялась за смятую газету. – И пожалуйста, доешь омлет.

Дэвид мрачно уставился на свою тарелку. С момента приезда он каждый день завтракал с матушкой, как для того, чтобы провести с ней как можно больше драгоценного времени, так и для того, чтобы проследить за ее самочувствием. На фоне эмоциональной порки, которой он подверг Кэролайн прошлым вечером, и тревоги за мать еда была последним, о чем он думал. «Бедфорд» славился своей кухней, но даже самый прославленный шеф-повар не смог бы возбудить его аппетит сегодня утром.

Его мать тяжело больна. Кэролайн, надо полагать, ранена в самое сердце. Как поглощение яичницы может поспособствовать их выздоровлению?

Погруженный в свои мысли, он гонял желтую массу по тарелке, пока мать не издала странный звук. Дэвид вскинул встревоженный взгляд.

– Что-нибудь случилось?

Ответа не последовало. На обращенной к нему стороне газеты он мог видеть объявление о соревнованиях по плаванию, напечатанное на титульной странице под заголовком: «Событие десятилетия».

Дэвид резко втянул воздух при этом напоминании. Господи, он даже не знает, в силе ли их договоренность. У него нет шансов выиграть без помощи Кэролайн, а после неразберихи, которую он вчера устроил… Конечно, он постарался исправить дело, прежде чем уйти, но не удивился бы, узнав, что Кэролайн вернулась домой и дала волю слезам. Оставалось только надеяться, что она по-прежнему согласна продолжать их тайные занятия.

Но он не станет винить ее, если она передумает.

В его тревожные мысли вторгся голос матери:

– Вижу, ты попал в светскую хронику.

Дэвид поерзал на стуле. Почему у нее такой обвиняющий тон? Она сама настаивала, чтобы он таскался по светским развлечениям после захода солнца.

– Здесь сказано, что ты танцевал с мисс Джулианой Бакстер. – Баронесса устремила на него проницательный взгляд поверх газеты. – А еще с некой Кэролайн Толбертсон. Я знакома с мисс Бакстер: очаровательная малышка, – но когда ты собирался рассказать мне о мисс Толбертсон?

От неожиданности Дэвид растерялся:

– Она… тоже очаровательная малышка.

Подцепив на вилку омлет, он сунул его в рот в надежде оттянуть момент разговора.

Губы баронессы сложились в едва заметную улыбку, не вязавшуюся с тенями вокруг глаз.

– Что ж, тебе лучше поторопиться, если она тебя заинтересовала, дорогой: потому что, если верить газете, мисс Толбертсон – настоящая сенсация этого лета.

К тому времени, когда Кэролайн спустилась в холл, их посетил еще один посыльный. Она с изумлением огляделась. Во всех емкостях, даже в старом щербатом кувшине, который Бесс, должно быть, откопала в кухонной кладовке, стояли букеты. Благоухание оранжерейных цветов само по себе кружило голову, но от сознания, что общей стоимости этих увядающих растений хватило бы, чтобы кормить их семью по меньшей мере весь следующий месяц, Кэролайн стало дурно.

Ее мать подняла глаза от композиции из розового клематиса, которой любовалась. Острый взгляд задержался на потертых манжетах платья Кэролайн, и губы недовольно скривились.

– Только не говори мне, дорогая, что ты собираешься ходить в этом платье сегодня.

Кэролайн опустила глаза, сдерживая нарастающий протест. Она знала, что голубое платье с выцветшим рисунком не является последним писком моды, но по крайней мере оно не жало под мышками и не стягивало горло.

– У меня нет другого, мама.

– А как насчет того, что из синей саржи?

Кэролайн вздрогнула. Злополучный предмет одежды был надежно спрятан под кустом в ее бухте. Казалось безопаснее держать его там, пока она дает уроки Дэвиду.

Она задумалась в поисках подходящего объяснения.

– Э-э… кажется, оно порвалось.

Миссис Толбертсон покачала головой, прижав пальцы к вискам.

– Господи, детка… Ну почему с тобой всегда так трудно? Сейчас же поднимись в вашу комнату и надень что-нибудь из вещей Пенелопы. Желтое платье, думаю, подойдет.

Кэролайн презрительно фыркнула:

– Пен ниже меня по меньшей мере на шесть дюймов.

– Но у нее более пышная грудь, дорогая. Излишек ткани наверху как-нибудь сбалансирует ее недостаток внизу. – Миссис Толбертсон хлопнула в ладоши. – Поторопись. У меня такое чувство…

Не успела она закончить фразу, как раздался стук в дверь. Бесс выглянула в окно и, подавшись вперед, чтобы лучше видеть, протерев стекло уголком фартука, воскликнула:

– Господи, к нам джентльмен!

Миссис Толбертсон нервно пригладила белокурые локоны на висках.

– Так рано? Ох уж эта молодежь! В мое время поклонники не осмеливались являться с визитом раньше двух часов дня.

– Это Брайтон, – заметила Кэролайн. И если верить часам, которые она миновала в коридоре наверху, уже двенадцатый час. Учитывая вполне предсказуемую жару днем, тенденция наносить летом ранние визиты имела определенный смысл.

– Мне отлично известно, что мы живем в Брайтоне, – отозвалась миссис Толбертсон. Ее брови задумчиво сошлись на переносице. Вне всякого сомнения, она пыталась взвесить, что лучше для ее младшей дочери: что ее увидят в старом платье или в платье, пусть и нарядном, но чересчур просторном в груди и открывающем лодыжки.

С ее губ слетел удрученный вздох.

– Полагаю, голубое сойдет на сегодня. Но, право, я не могу дождаться нашего визита к мадам Боклер.

– Мистер Гейбриел Адамс к мисс Кэролайн, – объявила Бесс от двери и, двинувшись было назад, спохватилась и добавила с изумлением в голосе: – И мистер Бренсон тоже!

Визит одного джентльмена и так мог повергнуть всех домочадцев в смятение, а уж сразу двух… это походило на вызов. Кэролайн расположилась по привычке в кресле с крыльями, а Пенелопа заняла свое обычное место, освободив его от книг и переплетенной в кожу тетради. Мужчинам достался диванчик, изящный предмет мебели, где они и уселись, напряженные и ощетинившиеся, стараясь не касаться друг друга.

– Спасибо за цветы, – сказала Кэролайн, стараясь не обращать внимания, как локоть мистера Бренсона ткнул мистера Адамса куда-то в область печени.

– Розы от меня, – сообщил Бренсон сквозь зубы. – Хотя вряд ли их можно отыскать в этой цветочной выставке.

– Я прислал клематисы, – буркнул мистер Адамс, потерев бок и метнув в своего соседа свирепый взгляд. – Розы слишком предсказуемы.

Они принялись спорить о критериях выбора цветов. Мистер Бренсон считал, что садовые цветы не имеют равных по красоте и благоуханию. Мистер Адамс настаивал, что оранжерейные цветы более утонченные и лучше выражают чувства.

Пенелопа воспользовалась этот перебранкой и, склонившись к Кэролайн, шепнула:

– Мистер Адамс – кузен маркиза.

Кэролайн подавила удивленный возглас. Она помнила, как танцевала с этим молодым человеком, что само по себе было чудом, учитывая, что к концу вечера все танцы слились для нее в одно размытое пятно. Впрочем, она танцевала с ним до того, как переговорила с Дэвидом. Но, милостивый боже, что вселилось в кузена маркиза, чтобы пригласить ее танцевать вчера вечером, не говоря уже о том, чтобы явиться с визитом сегодня?

И когда Пенелопа успела так поднатореть в генеалогии джентльменов, приехавших на лето в Брайтон?

– Откуда ты знаешь? – прошипела Кэролайн.

Глаза Пенелопы весело блеснули.

– Из светского раздела «Брайтон газет», конечно.

Кэролайн перевела взгляд на джентльменов, изучая из-под полуопущенных ресниц мистера Адамса, который пытался отразить продолжительную тираду мистера Бренсона на тему, как выбирать розы исходя из длины колючек. У мистера Адамса были довольно ровные зубы. Лучше, чем у мистера Бренсона, но не такие красивые, как у Дэвида Кэмерона.

Вкрадчивый голос – ее собственный, а не Пенелопы – шепнул ей на ухо: «Какая разница, какие зубы, если они принадлежат кузену маркиза?»

В гостиную заглянула Бесс и, ломая руки, пискнула:

– О, мисс! Там еще один джентльмен. Думаю, вам лучше выйти к нему.