Андрей Матвеев - Летучий голландец

Когда же он, наплававшись, растянулся рядом с Марго, которая сушила волосы под ослепительным эйлатским солнцем, то она спросила его:

— Слушай, а ты не знаешь, откуда это?

И пропела:

— Счастье — это теплый пистолет, мама!

— А что? — спросил Банан.

— Приснилось! — ответила Марго, но тут им предложили обед, а потом яхта развернулась и медленно пошла обратно в сторону порта, так что Банан не ответил на ее вопрос, как не стал отвечать на него позже, когда они вернулись поужинать и переодеться в гостиницу.

Начинались быстрые ближневосточные сумерки, и им пора было вновь ехать в порт.

Только к другому причалу.

Где ярко сверкало иллюминаторами и бортовыми огнями плавучее казино «Летучий голландец».

Его звали Вилли, а Диким прозвали в четырнадцать, когда он чуть не отправил на тот свет отчима, ударив его обрезком водопроводной трубы по голове.

«Wild» Willy.

Хотя матушка до сих пор нежно щебетала в трубку «сыночек», когда он догадывался включить мобилу.

— Вилли, — говорила она ему, — мой маленький Вилли!

Он откидывал от себя очередную девку и рычал в телефон:

— Как здорово, что ты позвонила, мом!

С отчимом же вышло так: Вилли доедал уже третью упаковку перечных чипсов, когда этот придурок решил, что ему хватит.

Потому что от этого, видите ли, могут быть прыщи.

Тогда Вилли встал, вышел на улицу, зашел в гараж достал из дальнего угла валявшуюся там на всякий случай трубу и вернулся обратно в дом.

И двинул отчима по башке.

Хотя дело было не в чипсах, просто тот был козлом.

Но из подобных козлов, в основном, и состоял мир.

Когда Вилли был еще совсем маленьким, то эти козлы убили его отца.

Папаша был дипломатом из Нигерии, хотя Вилли родился в Индии — именно там папаша и подцепил мать.

В Дели, где трудился то ли вторым, то ли третьим советником посольства.

Судя по фоткам, папаша был жутко черен, но Вилли больше пошел в мамашу — индианки черными не бывают.

Так что он получился отчетливо коричневым.

Здоровенный коричневый детина с мощными бицепсами и толстой бычьей шеей.

Папаша тоже был здоровым, видимо, убивали его долго.

Вызвали из Москвы в Лагос и стали убивать.

В Москве он был уже первым советником, но мом, зная, что к чему, губенки не раскатала и вместо Лагоса двинула с Вилли к родичам в Лондон.

Вилли тогда было четыре года.

Из Лондона они перебрались в Брайтон, и там мом снова вышла замуж.

А когда Вилли исполнилось четырнадцать, он огрел отчима обрезком водопроводной трубы по голове и стал Диким Вилли.

Хотя в Брайтоне без водопроводной трубы или бейсбольной биты никак. Вилли до сих пор помнил, как они шли стенкой на стенку на местном пляже.

А ветер дул прямо в рожу, ветер с этого гребаного моря. Ноздри у Вилли раздувались, как у хорошего жеребца, а глаза наливались кровью.

До сих пор тоска гложет по Брайтону, хотя город, на самом деле, полное дерьмо, да и винтить оттуда пришлось быстро. И дело не в крэке, на котором тогда он сидел. Просто он был одним из Белых Тапиров, а это было чревато кутузкой — разгромленные Макдоналдсы и свернутые телефонные будки, да еще несколько проломленных черепов.

Но это ему пригодилось, все это ему пригодилось уже на континенте. Сначала в Париже, потом в Нанте, затем — Антверпен, Брюгге, Амстердам, снова Брюгге, Дюссельдорф, Барселона…

В Барселоне он уже был Адамастором.

Промоутеры так и писали на афишах: всю ночь МС Адамастор и его кислотный рэп…

Бред, конечно.

К этому времени крэк он нюхать перестал, как вообще перестал жрать всякую пакость. Начал ходить в качалку, а чтобы расслабиться — виски, текила, снова виски.

И, конечно, девочки.

Чем больше, тем лучше.

Милые чиксы разного цвета, белые, желтые, черные… Пухленькие и худые, грудастые и с тощими сиськами, толстожопые и плоскозадые, с лобками бритыми и заросшими, как обочина болота — его хватало на всех. Он любил их всех, хотя больше всего на свете любил мом и вечерний запах с Английского капала, сырой, тревожный, освежающий, ветреный запах…

Вахтенный матрос отдал швартовые, «Летучий голландец» плавно заскользил вдоль пирса.

Почти бесшумно, турбины работали на треть оборотов.

Поэтому он и стал Адамастором — еще в Брайтоне прочитал легенду про того голландского придурка, что бросил вызов всем силам мира, но напоролся на злобного духа ночных бурь.

И имя его засело в нежном сердце Дикого Вилли.

Так что когда понадобился сценический псевдоним, проблем не было: МС Адамастор, что может быть круче!

Вилли докурил и выбросил бычок за борт.

Плевать, что засоряет это сраное море.

Все моря сраные, кроме одного, на берегу которого до сих пор живет мом.

А тут — арабы, евреи и куча белых идиотов, гоняющих шарик.

Третье лето он проводит в Эйлате, и третье лето видит одно и то же.

Хотя, слава Белому Тапиру, что трахает разных.

А вон ту он хорошо запомнил.

Местная, с севера.

Она попросила его сделать ей больно: пожалуйста, ее задница получила по полной!

— Привет, малышка!

Она улыбается, рядом с ней какой-то белый хмырь.

Я не люблю белых, но я вынужден с ними мириться.

Вилли поправляет цепь на шее.

— Увидимся попозже, дорогуша, все равно вы здесь на всю ночь!

Капитан раскочегарил турбины, «Голландец» пыхтит и прет в открытое море, вон огоньки «Принцессы», за ней — египетская граница…

А этого типа Вилли встречает каждый год.

В одно и то же время, всегда в августе.

Высокий, с большой бородой — как ему не жарко?

Говорят, что он тоже дипломат, как и покойный Виллин папаша.

Бывший дипломат.

Из какой-то бредовой страны, Белоруссии.

И играет, чтобы зарабатывать деньги для оппозиции.

Временами ему это удается.

Интересно, а кто дает ему деньги на игру?

Казино — на второй палубе.

Место Виллиной работы — на верхней.

МС Адамастор в ночном клубе «Летучий голландец».

А вот этого ублюдка он тоже уже видел.

Коренастый, плотный мужчина с красным лицом и крючковатым носом, под которым топорщатся щеточкой густые черные усы.

И он опять пьян, он всегда пьян!

Прется в казино, вслед за дипломатом…

За ними — дамочка в вечернем платье, лет пятидесяти. Спутнику лет двадцать, не больше.

Вилли сплюнул за борт и пошел на верхнюю палубу.

Пора было зажигать.

Вилли любит зажигать, вот только сегодня ему влом.

Вломы!

Козлячья жизнь, сплошная мазэфака!

Если бы он сегодня не работал, то торчал бы сейчас дома и пялился в видик.

И ел перечные чипсы, запивая темным «Гиннессом».

По видику он бы смотрел «Пса-призрака» с Форестом Уитакером. Вот это чувак!

И музон там крутой, от этого музона башку сносит!

А еще там голуби, давно Вилли голубей не видел, с весны, наверное…

Здесь только чайки и эти… Как их… Honey bird, honey bird, motherfucker, shit and dirt!

Ни хрена не видно, ни справа по борту, ни слева. И звезд не видно — идиотский тент мешает, если его подпалить, то заполыхает!

Местная чикса с белым уже тут, странно, что не в казино…

Как ее зовут?

Вилли пытается, но не может вспомнить.

Только запах — он помнит запах всех кисок, что ему довелось попробовать.

У этой он был резким и терпким, с горьковатый кислинкой, но не лимон, скорее — грейпфрут…

И она была очень густой, он вообще заметил, что еврейки не любят бриться.

Форест Уитакер — вот это чувак, жаль, что его все же завалили…

One… Two…

One… Two… Three.. Four…

Ему хочется сегодня их положить сразу, грохнуть и расплющить.

Сегодня ночью он их не любит, сегодня ночью он будет их убивать…

I'm Adamastor the Great, this is my cool nom de guerre,

Guess what an ugly mug I hide behind it Hell knows where?

Guess what a lion heart is beatin' in this here mighty chest?

Until you guessed I'll fuck you soundly please don't take this for jest!

Белый, что с еврейской телкой, как-то неприятно лыбится… И что это за хрень у него на плече? В Брайтоне бы точно сказали — бомба…

Капитан зачем-то дает гудок, тоскливый и уносящийся в темную пустоту моря, в сторону Синайского залива. Три недели назад он там был, на яхте. Приятель-дайвингист взял с собой. Тоже еврей, приехал еще пацаном из какой-то Грузии. Сейчас инструктор в клубе.

Они останавливались на ночевки прямо у пустынного берега и жарили на костре осьминогов.

I'm gonna thump you on the rocks you stupid octopus crook,

I'm gonna turn you into turbot make you swallow the hook!

But you're a comma in a bed, your thigh's a-glowin' so white,

You empty-headed motherfucker, you're a-losin' your fight!

Белый совсем напрягся, видимо, что-то ему не так — или наоборот: врубается…. Ты врубаешься, чувак?

Если бы тебя сейчас увидел Форест Уитакер, то он бы тебя пристрелил. Глаза у тебя слишком наглые Достал бы из своего чемодана пушку, навинтил глушитель и — промеж глаз…

А вот и дипломат выполз, проиграл, что ли?

Жара, а он все равно в смокинге…

Сейчас снимет и начнет жрать пойло…

Хотя нет, довольный, видимо — выиграл…

Попался бы он Белому Тапиру, вот только такие по Брайтону не ходят…

И даже не ездят, ездят они по Лондону, на «бентли» и «ягуарах»…

Сраный мир!

Впрочем, он ведь — бывший дипломат, не надо думать, что здесь никто ничего не знает, если клиент появляется во второй раз и в третий, то о нем уже знают все…

I'm gonna shout the greatest prank of all your life's history:

This Adamastor is your Turbot! You start trembling, I see!

Yeah I'm a black-mugged leather-clad and gold-chain-wearin' boy —

But I've become the biggest shot just take a look at my groin!

Осталось еще две речевки и можно передохнуть, сполоснуть горло и похлопать чиксу по заднице. Задница у нее крутая, жаль, что в нее тогда не впендюрил! А сегодня она с белым, значит — работает. Хотя и тогда была не одна, но тот белый не выползал из казино, белые все — уроды, от них пахнет усталостью. Впрочем, этот помоложе, тот-то был лысый пентюх, разве что бабок полные карманы…

Как ее зовут?

Дипломат коктейль какой-то дринкает…

А вот и усатый, покачиваясь… Этот точно — проигрался…

Странная рожа, и курит какое-то крепкое дерьмо… Вроде бы «Captain Black» называется… Лучше бы травку смолил, от нее хоть запах приятный…

А чикса смотрит так нежно…

Или ему кажется?

Now take all wax outta your ears, because I got a complaint:

I just can't get no satisfaction I feel fuckin' restraint!

It's my trouble and disaster, not the bullshit of some creep,

It's your Turbot-Adamastor the Intruder of your sleep!

Зря он сегодня на работу поперся, лучше бы чипсы жрал да видик смотрел. Чует сердце — что-то будет, кому-то придется в рог дать… И скорее всего, белому, что с чиксой… Давно Вилли никого не бил, а от этого у него, как у бойцовского пса, — избыток невыпущенного адреналина вызывает паралич конечностей. У одной его подружки был стаффорд, так если он месяц никого не драл, то задние лапы у него отнимались и приходилось уколы делать — хвала Белому Тапиру, пес быстро оживал!

Белый на него как-то плохо смотрит, что-то ему в этом белом не нравится…

То ли он английский понимает плохо, хотя какой это английский, это чистый черный гон, чувак, тебе такое в твоей Лапландии и не приснится, ты ведь из Лапландии, а? Молчит, дурень, переваривает, сейчас Билли закончит последнюю телегу и даст тебе в лоб…

За что? Да просто не нравишься ты мне, вы мне сегодня все тут не нравитесь, но дипломат — клиент почетный, и этот пьяница с усами тоже — тюфяк с бабками, пусть и смолит дешевое дерьмо, а ты трахаешь мою бывшую чиксу, белый урод из Лапландии, и я дам тебе в рожу своей большой, сильной лапой…

Oh yeah, the biggest shot I am, but to the Realm of the Ghost