Андрей Матвеев - Летучий голландец

— Чего тут смешного? — обиженно спрашивает Банан.

— Я догадался, — продолжает смеяться тип, — ты — русский!

— Сумасшедший русский! — тихо, будто сам себе, говорит Банан.

— Я тоже сумасшедший! — смех бородатого стихает, он достает из кармана шортов пачку сигарет, смотрит на Банана, потом протягивает ему пачку и представляется:

— Георг, из Австрии… Для всего мира — Джордж!

А еще через паузу:

— Повар Джордж!

Банан закуривает и думает, чего этому повару надо.

Наверное, куролесил всю ночь в Бодруме, а сейчас вот отдыхает. Дышит свежим воздухом на берегу.

Проветривает проспиртованные легкие.

Его никто не связывал и не заклеивал ему скотчем рот.

Хотя он тоже — сумасшедший.

— А ты почему сумасшедший? — спрашивает Банан.

Повар Джордж хитро улыбается и показывает в сторону горизонта, где уже можно, пусть и с трудом, различить контуры острова Кос.

— Видишь? — говорит он.

— Вижу! — отвечает Банан.

— Там сейчас моя жена, бывшая, с моей дочерью. Сама она из Бирмы, ее еще называют Мьянмой… Мы познакомились в Таиланде, ты был в Таиланде?

— Нет! — отвечает Банан.

— Зря, — говорит Джордж, — там хорошо… В Бирме плохо, но моя бывшая жена очень хорошая, она позвонила мне в Вену и сказала, что сидит с моей дочерью на острове Кос без денег…

— Ты привез ей деньги?

— Она сказала, что ей не надо денег, а надо большой альбом с видами города Вены, ты был в Вене?

— Нет! — отвечает Банан.

— Что-то ты нигде не был… Хотя понятно, у тебя ведь этот паспорт…

— У меня другой паспорт! — говорит Банан и уточняет: — Сейчас другой!

Затем достает из кармана свой коста-риканский паспорт и показывает Джорджу.

— Этот — хороший, — кивает тот головой, — ты даже в Вену с ним можешь съездить…

— Мне не надо в Вену! — говорит Банан. — Я не найду там того, что ищу…

— Ты и так не найдешь, — ухмыляется бородатый повар, — что-то искать вообще бессмысленно… Лучше поехали на остров Кос!

Банан смотрит на него и начинает напевать: Нечто ждет нас на пути, она знает об этом, И все, что мне нужно — это думать о ней, Нечто в том, что она показывает мне… Я не хочу уходить от нее сейчас, Знаешь, теперь я ей верю…

— Все правильно! — говорит Джордж и подхватывает:

Something in the way she knows

And all I have to do is think of her

Something in the things she shows me

Don't want to leave her now

You know I believe her now…

— Мне не надо на остров Кос! — убежденно отвечает Банан.

— Тогда в Аргентину, — предлагает Джордж, — меня как раз один богатый тип позвал готовить себе стейки, ты любишь стейки?

— Я люблю стейки! — вспоминая о том, что ничего не ел со вчерашнего дня, отвечает Банан.

— Я очень хорошо готовлю стейки! — проникновенно, с уважением к самому себе, говорит Джордж, — у меня есть один фирменный соус на базе перца чили, ты любишь перец чили?

— Очень остро! — честно отвечает Банан.

— Привыкнешь! — убежденно говорит Джордж. — Съездишь со мной на остров Кос, потом поедем в Аргентину…

— Мне не надо в Аргентину! — взмаливается Банан.

— Жизнь — дурацкий бег за неведомым, только бежать лучше на фоне роскошных пейзажей! — очень серьезно говорит Джордж. — Тогда тебе действительно не надо в Аргентину, тебе надо в Таиланд, вот там — пейзажи!

— У меня нет денег! — с ехидной усмешкой отвечает Банан, вдруг ловя себя на мысли, что точно такие же слова произносил не так давно женщине по имени Ирина.

Вера, Ирина, Марго, Жанна. Ночную сучку звали Мариной.

Ободранные запястья уже не болят.

— Ты играешь в казино? — спрашивает Джордж.

Банан мотает головой.

— А я играю, — говорит Джордж, — только мне нужно, чтобы жена была рядом…

— Какая? — машинально спрашивает Банан.

— Последняя! — честно отвечает Джордж, задумывается, а потом говорит: — Третья! Мы сейчас заберем ее из отеля и поедем на остров Кос — я должен отвезти альбом с видами города Вены своей второй жене и дочери…

— Ничего не понял! — с отчаянием говорит Банан.

Джордж достает еще две сигареты из пачки, одну протягивает Банану, вторую закуривает сам.

— Все просто, — говорит Джордж, — если я играю в казино без жены, то я не умею охранять свой карман, понял?

— Понял! — отвечает Банан.

— А если я играю, когда жена рядом, то мой карман под присмотром, я выигрываю, и она меня уводит, понял?

— Понял! — опять повторяет Банан.

— На прошлой неделе я выиграл, много, и она меня увела, о'кей?

— О'кей! — отвечает Банан.

— И у меня сейчас есть деньги, не думай, что я добрый, я просто сумасшедший австрийский повар, но ведь и ты сумасшедший русский, понял?

— Нет! — честно мямлит Банан.

Джордж задумался, поднял с песка круглую, розоватую гальку и швырнул в море.

Та запрыгала по воде, повар кидает камешки хорошо.

Банан тоже берет камешек и кидает следом, получается хуже — тот сразу тонет, споткнувшись на первой же волне.

— Мы сейчас зайдем за моей женой, — говорит Джордж, — и пойдем на катер. Катер отвезет нас на остров Кос. Там мы увидим мою вторую жену, и ты убедишься, как красивы бирманские женщины. Потом я куплю тебе билет до Бангкока, и ты полетишь в Таиланд. Или до Паттайи — куда будет билет, туда и куплю. И ты найдешь там себе бирманскую женщину, у них груди красивей, чем у таек, это я точно знаю — сравнивал…

— А без острова Кос нельзя? — спрашивает Банан. — Мне тут вечером надо в одно место…

— Нет, — убежденно отвечает Джордж, — я должен уехать на Кос немедленно, потому что завтра улетаю в Вену, так что мне еще надо сюда вернуться… Едем прямо сейчас!

Нечто ждет нас на пути, она знает об этом, И все, что мне нужно — это думать о ней, Нечто в том, что она показывает мне…

— Мне пора, — говорит Джордж, встает с песка и отряхивает шорты, — ты решился?

Банан решился.

Ему надоел дурацкий бег за неведомым. Джордж прав — если бежать, то лучше на фоне роскошных пейзажей.

Банан встает с песка и смотрит на море. Солнце уже взошло, и розоватый лучик, перескакивая с волны на волну, торопится побыстрее добраться до берега.

— Идем! — говорит Джордж, направляясь в сторону набережной. Шагает он быстро: первый катер на Кос отходит через час, а ведь еще надо вспомнить в каком из чемоданов лежит упакованный в оберточную бумагу и перевязанный такой же розоватой, как и перескакивающий по волнам солнечный лучик, ленточкой альбом с видами города Вены, что так нужен его второй жене, выбравшей именно альбом, а не деньги, пусть даже у него и есть такое правило — с больших выигрышей помогать.

Тогда он и впредь будет выигрывать.

Хорошо, что на пляже встретился этот сумасшедший русский, да к тому же умеющий говорить.

Даже приятно, что с крутым акцентом.

А то всегда было ощущение, что русские — немы.

Поэтому пусть летит в Таиланд.

Хотя груди у таек действительно не такие, как у бирманок, но он сам убедится в конце концов, для начала может проверить у его второй жены.

Надо бы и самому слетать в Таиланд, но ему надо в Аргентину.

Затем он возьмет джип и снова поедет по Сахаре, один.

Потом придумает что-нибудь еще.

Жена ожидает его и совсем не удивляется, что Джордж кого-то с собой притащил.

Она знает: он — сумасшедший.

Зато классно готовит стейки под острым соусом, как, впрочем, и все остальное.

Муж знакомит ее с русским, хорошо, что она уже нашла альбом.

Пора на катер.

Точнее — судно на подводных крыльях.

Меньше часа — и ты на Косе.

Жена садится у окна, Джордж рядом, русский — через проход.

На причале появляется краснолицый, носатый, запыхавшийся мужчина с густыми черными усами, опоздавший на только что отбывшее судно.

Достает из зеленоватой пачки сигариллу «Captain Black» и закуривает.

До следующего рейса сорок минут. Мужчина, немного подумав, разворачивается и идет в ближайший от пристани бар, где можно наконец-то выпить свой первый за предстоящий день beer.

Large beer, если точнее.

Бармен незамедлительно наливает ему большую кружку, носатый привычно сдувает с края пену и делает глоток.

К концу второй кружки Джордж с женой и расслабленно дремлющий в кресле Банан подплывают к острову Кос.

«Нечто ждет нас на пути, она знает об этом…» — вдруг вспоминает Максим и открывает глаза.

Джордж подмигивает ему, краснолицый тушит сигариллу и быстренько выходит из бара: если он закажет третью кружку, то опоздает и на следующий рейс, хотя, впрочем, так ли ему надо — переться сегодня на остров?

Уверенные местные чайки с резкими криками то падают в море, то вновь взлетают, но уже держа в клювах мелких серебристых рыбешек, которыми — если хорошенечко приглядеться — кишит прибрежная толща воды. Впрочем, так всегда, пока солнце не встало в зенит и не наступило даже для сентября самое жаркое время суток.

На самом деле Джордж был не прав, когда говорил Банану, что бирманские женщины превосходят по красоте тайских, — бирманки действительно очень красивы, но в юности, а к тридцати они теряют свою привлекательность, тайки же еще какое-то время держатся. Что касается самого Таиланда, то в этом австрийский повар оказался прав на все сто, хотя первое впечатление Максима от Бангкока было отвратительным.

Но он и не должен был слишком долго торчать в этом масляном, душном, обжигающем звуками городе. На первый раз Банан лишь прикоснулся к нему, растерянно пялясь в окно кондиционированного автобуса, везущего с три десятка ополоумевших от долгого перелета, да еще с посадкой в Карачи, пассажиров, следующих прямиком из аэропорта Донг-Мыанг в Паттайю. 147 километров, это около двух с половиной часов по автостраде Суккхумвит. Обычно путь минует Город ангелов, но водитель, напевно и мягко прошептав что-то в микрофон, все же решил за вернуть в город, потом, по всей видимости, сжалился и на очередной развязке резко ушел в восточном направлении, оставив в стороне не только небоскребы, занозами торчащие в утреннем липком мареве но и привычные его местному глазу маленькие домишки из тикового дерева, стоящие на сваях прямо в воде клонгов — своеобразных узких улочек, тут и там ответвляющихся, как ветви от гигантского дерева, от реки Чао-Прайи.

Максиму не повезло — в Таиланд он попал под конец сезона дождей, хотя тропические ливни отличаются удивительным свойством: бурно начавшись, так же бурно прерваться на время, чтобы потом полить с той же силой и опять внезапно закончиться, вот только небо остается постоянно затянутым серой ряской, на которой периодически возникают неправдоподобно-черные болотные кочки.

Что не мешает солнцу палить сквозь тучи, и ни низкое затянутое небо, ни дожди не могут ослабить этой влажной, сумасбродной, тропической жары.

Над рисовыми полями курился туман, сквозь него темными шахматными фигурками проявлялись угрюмые буйволы с покорно склоненными головами.

Банан дремал, цепляясь порою глазами сквозь некрепкий сон то за очередного буйвола, то за внезапно возникшую и так же мгновенно пропавшую за окном плантацию ананасов, рядом с которой, у самой обочины дороги, стоящий под зонтом таец ждал, пока кто-нибудь не притормозит и не купит парочку плодов. Точно так же летом и осенью на всех дорогах России торгуют клубникой, вишней, яблоками, крыжовником и иными садовыми дарами.

Но Максим не думал об этом, рисовые поля и ананасовые плантации продолжали мелькать за окном до тех пор, пока автобус не свернул наконец к Паттайе, будто нырнув в еще более влажный — к крепкому дождевому бульону примешались морские испарения — воздух, отчего возникший город показался ему расплывчатым, смазанным, будто небрежно нарисованным растекающейся тушью прямо на автобусном стекле.

Банан попытался разглядеть сквозь рисунок море. Временами что-то такое же серое, как небо, мелькало за стеклом, потом вновь появлялись дома, и оно исчезало, чтобы возникнуть опять уже не серым, а темно-синим, с ошметками черного — это сквозь тучи пробилось солнце. Автобус сделал первую остановку, и Максим решил, что выйдет на следующей, тем более, что опытный австрийский повар не советовал ехать до автовокзала.