Она снова указала на меня. И я прекратила бесполезные расспросы.

В дверь постучали. Мария вышла, и я услышала быстрый разговор. После этого она вернулась и предложила проследовать за ней по коридору из спальни в комнату, куда Мария меня буквально втолкнула, закрыв дверь. Я увидела накрытый стол с цветами. На стенах мерцали свечи в канделябрах. Я шагнула вперед и тут же почувствовала на себе чей-то взгляд.

Дон Фелипе Гонсалес поднялся со стоявшего в тени кресла и поклонился мне.

— Где моя сестра? — спросила я.

— Мы ужинаем одни. — Он взял мою руку и грациозным жестом пригласил к столу.

— Мы будем разговаривать на вашем варварском языке, — сказал он, — так как я знаю его.

— Это будет лучше, — ответила я, — так как я знаю только несколько слов на вашем языке.

— Не опускайтесь до бесполезной перебранки. Это сослужит вам плохую службу.

— Я здесь пленница, но вы не можете заставить меня молчать.

— Вы должны научиться вести себя покорно и вежливо. Вы должны запомнить, что бессмысленная перебранка не поможет вам.

Меня раздражала и пугала его манера разговаривать.

— Сейчас мы перекусим, а потом поговорим. Я объясню, что ожидает вас.

Он хлопнул в ладоши, и появились слуги. Они внесли горячие блюда и расставили их на столе. Нам подали что-то рыбное. Блюдо пахло гораздо лучше соленого мяса, бобов и сухарей, в которых часто попадались жучки.

— Вам это понравится, — сказал он.

Блюдо действительно пришлось мне по вкусу. Я удивлялась тому, что могу есть с таким удовольствием в подобной ситуации и в столь странной компании.

Далее последовала свинина с крошечными зелеными овощами, которых я раньше не пробовала.

— Garbanzos con patas de cerdo, — произнес он. — Повторите.

Я повторила.

— Ваш акцент убивает меня, — сказал он. — Звучит очень грубо.

— Вы не можете ожидать от моего варварского языка, чтобы он звучал так же хорошо, как ваш, — ответила я.

— Ваши слова не лишены здравого смысла.

— Должна же я, в конце концов, завоевать ваше одобрение.

— Поймите, слова могут быть напрасны. Ешьте, а потом мы поговорим о причине вашего появления здесь Я ничего не ответила и продолжала есть. На десерт подали фрукты — финики и маленькие желтые плоды, которые назывались, как я узнала позже, бананы, и которые были особенно вкусны.

— Вам не терпится узнать, где вы находитесь. Нет причин скрывать это. Вы на одном, главном, из Счастливых островов.

— А почему их так называют? — спросила я.

— Не перебивайте. Эти острова раньше назывались Канарскими, потому что, когда сюда пришли римляне, здесь было много собак. Они назвали их «Острова собак» или Канарскими. Собаки исчезли. Острова были заселены воинственными людьми — гуанчи, которые живут здесь и сейчас. Они — дикари и раскрашивают свои тела темно-красной смолой драконовых деревьев. Мы покорили их. Флаг Испании развевается теперь над этими островами. Правда, французы обосновались здесь первыми, но они не смогли поддерживать порядок. Для испанцев острова представляли большой интерес, поэтому мы просто купили их у французов.

— По крайней мере, теперь известно, где я.

— Это окраина города Лагуны, который мы построили. Возможно, вам разрешат ходить в город. Это будет зависеть от вашего поведения.

Пока дон Фелипе говорил, еду убрали, оставив на столе лишь серебряный кувшин с медом.

Дверь закрылась, мы остались вдвоем.

— Теперь послушайте, почему вы здесь и почему наши пути пересеклись. Вы нужны мне для выполнения моего плана.

— Какого?

— Не торопитесь, сохраняйте спокойствие. Послушайтесь совета. Я не хочу, чтобы вы думали, что я похож на варваров с вашего острова. Будьте благоразумны, уступчивы, делайте то, что от вас ждут, и вы оградите себя от несчастья и унижения. Я не грубый пират, а воспитанный человек; происхожу из благородной семьи, состою в дальнем родстве с королевским домом Испании. Я человек со вкусом и чувствами. То, что я должен сделать, противно мне. Я верю, что вы перенесете все. Продолжаю.

Я покорно склонила голову.

— Я — губернатор этих островов и управляю ими именем Испании. Наступит день, когда нам будем принадлежать весь мир. Но на морях появились мародерствушие пираты, и ваш народ особенно агрессивен. У вас есть смелые мореходы, но есть и авантюристы без жалости и совести, которые грабят наши прибрежные города и насилуют наших женщин.

— Не только наш народ виновен в пиратстве, — возразила я. — Говорю это по собственному опыту.

— Вам следует знать, что здесь вы должны держать язык за зубами. Женщине подобает в присутствии своего хозяина быть вежливой и любезной.

— Так вы мой хозяин?

— Вы здесь, чтобы повиноваться мне. И станете повиноваться. Но помолчите, иначе выведете меня из себя.

Его слова заставили меня замолчать.

— Продолжим. Я приехал сюда пять лет назад. Я был помолвлен с девушкой из благородной семьи. Изабелла получила прекрасное воспитание. Когда я покидал Мадрид, ей исполнилось только тринадцать лет, слишком мало для замужества. Она должна была приехать ко мне, когда ей исполнится пятнадцать лет. Эти два года прошли, и нас обвенчало доверенное лицо в Мадриде. Сам король присутствовал на церемонии. Затем она отправилась из Испании сюда. Мы готовились встретить ее. Наша настоящая свадьба должна была состояться в соборе Лагуны через два дня после ее приезда. Я ждал ее с нетерпением, но в это время пришло известие, что гуанчи подняли восстание на одном из островов, и я покинул Лагуну. Я отсутствовал три недели. Тем временем пришел корабль с Изабеллой. Мою юную невесту приняли с почестями. Она была скромным, нежным ребенком, несведущим в жизни. Я знал, что моей задачей будет постепенно и заботливо обучить ее всему. Но этого не произошло. На остров напали пираты. Меня не было здесь, чтобы защитить мою бедную Изабеллу.

— Бедное дитя! — пробормотала я, содрогаясь.

— Действительно, бедное дитя, но вы не все еще знаете. Последствия были ужасны.

Наступила тишина. Большой мотылек выпорхнул внезапно из-за портьер и полетел на свет свечей. Он безумно кружил, обжигая крылья, пока не упал. Мы оба следили за ним.

— Мы выходили ее, — сказал он. — Но не все было в наших силах.

— Она умерла? — спросила я.

Дон Фелипе посмотрел поверх меня:

— Возможно, это было бы лучше.

Несколько секунд мы молчали. Я вспомнила злобные лица мужчин во время штиля и представила бедную пятнадцатилетнюю девочку, оказавшуюся в их власти.

— Я не тот человек, который терпит оскорбления и обиды, — сказал он. — Я жажду мести… ничто не удовлетворит меня, кроме мести. Око за око, зуб за зуб. Ничего более. Я отомщу. Понимаете?

— Понимаю.

— Я чувствую, что вы разгневаны, это сделает вас более сговорчивой.

— Почему я должна быть сговорчивой?

— Очень просто. Команда корабля «Вздыбленный лев» грабила наше побережье той ночью. Человек, который разрушил жизнь Изабеллы, — капитан Джейк Пенлайон.

У меня перехватило дыхание. Краска залила лицо. Я молча уставилась на него.

— Моя невеста была изнасилована этим разбойником. Его невеста теперь в моих руках. Вы не глупы и все понимаете.

— Я начинаю понимать.

— Я рассказал вам об Изабелле, прекрасной Изабелле, наивном ребенке. Наши невесты молоды… моложе ваших. Пятнадцать лет. Она ничего не знала о жизни. Я постепенно подвел бы ее к пониманию… нежно. Вы сделаны из более прочного материала. Вы не ребенок и знаете мир. Возможно даже, вы не девственница. Но я отомщу. Он взял мою женщину, я возьму его. Надеюсь, вы еще не носите его ребенка?

— Вы оскорбляете меня.

— Нет. Я уважаю вашу гордость, но знаю ее природу и не хочу вас оскорблять. Мы не разбойники и живем по законам нравственности, но я, с вашего согласия, осуществлю свою месть. Я знаю, что вы не любите его. Мои шпионы проинформировали меня.

— Лживые Рэккел и Грегори.

— Преданные мне люди, — возразил он. — Какими они и должны быть. Я поклялся отомстить и отомщу, чего бы мне это не стоило. Я порадуюсь, если вы девственница, так как это усилит мою месть.

— А что дальше?

— Наша свадьба, как и было намечено, состоялась. Но Изабелла сошла с ума. Она могла с криком проснуться ночью от испугавшего ее сна. Никто, кроме дуэньи, не мог ее успокоить. Когда я приблизился к ней, Изабелла отшатнулась от меня. Она приняла меня за Пенлайона. Мы узнали, что она ждала ребенка… ребенка разбойника. Поэтому клянусь всеми святыми, что не успокоюсь, пока не отомщу.

— Странная клятва для святых мест, — сказала я.

— Я должен отомстить, — сказал он, — во имя Бога Отца и Святой Девы. Я должен отомстить во имя чести моей семьи, и я знаю, что Бог поможет мне в этом, так как теперь вы в моих руках.

— Итак, драма будет разыграна снова. Я сыграю роль Изабеллы, а вы Пенлайона. — Я отшатнулась от этого чужого, холодного человека. — Вы сможете поступить, как он? Вы не похожи друг на друга.

— А вы не похожи на нее, но это не имеет значения. Вы здесь по милости Бога. Мы выкрали вас с острова и доставили в сохранности, несмотря на опасности, поджидавшие вас на море. Я поклялся моими предками и всеми святыми, что вы не покинете этот остров, пока не будете носить во чреве моего ребенка. Вы оставите моего ребенка ему, раз он оставил мне своего.

— Вы думаете, что я покорно подчинюсь…

— Я думаю, что у вас нет другого выбора.

-..и позволю, чтобы меня превратили в предмет осуществления вашей мести?

— Да. Моя Изабелла послужила предметом для удовлетворения вожделения Пенлайона.

— Вы называете себя учтивым, чувствительным! Но вы такой же пират, хотя и слишком утонченный, чтобы плавать в морях и захватывать женщин для себя. Вы заставляете своих слуг приводить их. Вы такой же отвратительный, как и Пенлайон!

— Я дал клятву. И намерен выполнить ее. На самом деле я не похож на того человека, который собирался стать вашим мужем. Я предлагаю вам выбор. Добровольная покорность или сила.

— Я думаю, что и Пенлайон предлагал Изабелле это же.

Я поднялась и направилась к двери. Дон Фелипе встал около меня.

— Это противно мне, — сказал он. — Не воображайте, что я жажду вашего тела.

— Не сомневаюсь, что я также противна вам, как и вы мне.

— Можете поверить, мне не нравится, как и вам, то, что должно произойти. Но наша встреча пройдет с подобающим благоразумием с вашей стороны, в противном случае это будет унизительно и оскорбительно для вас. Решать вам.

Я посмотрела на него. Он был стройным и не производил, как Джейк Пенлайон, впечатления сильного человека. Я смогла побороться с ним. А если я убегу, то куда?

Дон Фелипе прочитал мои мысли.

— У меня много слуг. Я требую от них повиновения. Сильные мужчины поймают вас как цыпленка для супа. Но я бы не желал этого. Я хочу все сделать быстро и с наименьшими неудобствами для вас и для меня. Я не виню вас в случившемся. Но вы — необходимое звено в моей мести.

Я подумала, что он мог бы понравиться мне, если бы им хотя бы двигало вожделение, а не запланированная месть.

— Я пошлю за Марией, — сказал он. — Она отведет вас в спальню, где вы будете ожидать моего прихода. Полагаю, вы знаете, что сопротивление бесполезно.

Он пошел к двери. Тотчас вошла и Мария, я последовала за ней обратно в спальню.

Мне оставалось одно из двух — либо подчиниться, либо сопротивляться. Меня нельзя было назвать нерешительной. «Сосчитай до десяти, прежде чем ответить», — говорила моя мать. Сейчас я могла считать дни и ночи напролет, но не найти правильного решения. Очевидно, что мне придется стать любовницей дона Фелипе, так как ничто не могло помешать ему.

Я — пленница на его острове, и спасения ждать бесполезно. Попытаться сопротивляться? Он обещал тогда прибегнуть к силе. И я была уверена, что дон Фелипе приведет в исполнение свою угрозу.

Мария сняла с меня одежду и надела на меня шелковую ночную рубашку, от которой исходил резкий запах, затем жестом показала, что мне нужно лечь в постель. Содрогаясь, я поборола себя и легла. Мне представился мужчина, который связывает мои лодыжки и насилует так же, как Джейк Пенлайон Изабеллу.

Мария погасила свечи. Комната погрузилась в темноту. Она вышла и закрыла дверь.

Я выскочила из постели и попробовала открыть дверь. — Она была заперта. Я подошла к окну и отдернула занавески. В комнату проник слабый свет. Я открыла окно и вышла на балкон. Я подумала, что, может быть, я смогу спуститься как-то во внутренний дворик, отыщу Хани и мы убежим.

Но было уже поздно. Я услышала, как повернули ключ в двери, и бросилась обратно в постель. Сердце мое бешено колотилось.