Приезд гостей взбудоражил всех. Для безопасности они путешествовали вместе. Моя мать и Руперт собирались остановиться у меня; Хани, Кэри и их дети — в Труинде.

Как чудесно было увидеться с матушкой! Она немного постарела, но выражение безмятежности и покоя на ее лице говорило о том, что они с Рупертом наслаждаются счастьем совместной жизни.

Рано или поздно, но встреча с Кэри была неизбежна, и я первой подошла к нему в главном зале Труинда, где он стоял рядом с Хани. Годы не тронули ее красоты. Женщин такого типа возраст не портит. Возможно, сиреневые глаза ее чуть-чуть затуманились, но блестели по-прежнему, и я сразу поняла, что чувство удовлетворения и счастья делало ее еще более привлекательной.

Мы поздоровались с приличествующей случаю теплотой. Я нежно поцеловала ее и все время ощущала присутствие рядом Кэри. И вот — мои руки в его руках, его щека коснулась моей. Я почувствовала крепкое пожатие его рук.

— Кэтрин!

— О, Кэри! Сколько лет прошло!

— Ты почти не изменилась.

А он очень изменился. Какая-то печать усталости лежала на этом худом лице, которое я когда-то так любила и помнила все эти годы. Интересно, узнала бы я его при случайной встрече или нет?

Мы поговорили о том, как они доехали, как дела дома и довольны ли они замужеством дочери. Все прошло легко и непринужденно, и я бы не поверила, что смогу встретиться с Кэри так спокойно, почти без эмоций.

Совсем иначе встретились мы у пруда в саду.

Здесь мы могли поговорить свободно.

— О, Кэтрин, — проговорил он, — я часто думал о тебе.

— Я тоже, — ответила я.

— Нам ничего не оставалось, как расстаться.

Я отрицательно покачала головой.

— Я хотел умереть, — сказал он.

— Я тоже. Но мы живы. У тебя теперь дети, да и у меня сын и дочь.

— Увы, наши судьбы разошлись. Когда я узнал, что тебя похитили испанцы, я проклинал себя за то, что не остался с тобой… Что не защитил тебя…

— Это все в прошлом. А ты счастлив с Хани?

Его лицо смягчилось.

— С тех пор как я потерял тебя, я никогда не думал, что буду так счастлив.

Потом мы заговорили о Роберто, и Кэри сказал, что по его мнению, Роберто должен повидать мир. Он, несомненно, может устроиться на дипломатическую службу.

Роберто это было очень приятно слышать, я редко видела его таким взволнованным.

Итак, свадьбу отпраздновали. Карлос переехал в Труинд, а Эннисы остались с остальными. Я помогала молодоженам устроиться. Я была рада, что все так удачно обернулось. Я вновь увиделась с Кэри, не без эмоций, надо сказать, но зато теперь я определенно знала, что мне нужен только Джейк.

Я любила Кэри;, я любила Фелипе. Обоих я потеряла. С Джейком все иначе. Он стал частью меня. Без Джейка я жила так, как будто от меня отрезали живую половину.

Вот почему я упорно продолжала верить, что когда-нибудь он вернется.

* * *

Кончался февраль. Карлос ушел в море, и Эдвина провела Рождество с нами. Мы украсили дом плющом и остролистом и сыграли рождественские игры. Шло время, Линнет уже было почти четырнадцать, а я отметила свое сорокалетие.

Бедная Эдвина, она страшно хотела ребенка, но пока никаких знаков беременности не было. Меня глубоко трогала ее привычка устремлять глаза на горизонт. В такие минуты она мечтала о дне, когда появится корабль и Карлос вернется домой, к ней.

С годами судоходство в Англии стало очень активным. Количество кораблей увеличилось в шесть-семь раз по сравнению со старыми временами. В море приобретались слава и богатство. Имя сэра Френсиса Дрейка было у всех на устах. Он добился славы и богатства не только для себя, но и для страны. Много смешных историй рассказывали о том, как испанцы боятся Эль Драго.

Однажды Эдвина, как это часто бывало, приехала в Лайон-корт. Она сказала, что друзья Кэри заезжали к ним на пути в свое поместье в Корнуэлле и провели ночь в Труинде. Они принесли новости из Лондона.

— Там раскрыт еще один заговор, и если бы он осуществился, а это вполне могло случиться, — говорила Эдвина, — то трон достался бы новой королеве.

— Но это невозможно, — сказала я. — Весь народ за нашу королеву Елизавету.

— Тем не менее, испанского посла отлучили от двора. Он немедленно отбыл в Испанию. Френсис Трокмортон арестован и теперь содержится в Тауэре.

Я сказала:

— Эти заговоры возникают все время, с тех пор, как королева Шотландии прибыла в Англию.

— Говорят, они не утихнут до самой ее смерти. Удивляюсь, что королева не предпринимает никаких мер против этого. Мария в ее власти, и, говорят, королевские министры постоянно советуют ей положить всему конец, но она пока воздерживается.

Стоял июнь, и сад расцвел дамасскими розами, которые я особенно люблю, потому что они напоминают мне о матушке. Майские мухи кружили над прудом и плакучие ивы склонялись к воде. Красная крапива, вперемежку с розами, образовала живую изгородь, а воздух пропах жимолостью.

Была исключительно холодная погода, и вся природа замерла словно в ожидании каких-то драматический событий.

«Скоро, — думала я, — Джейк вернется домой. Вот в такой же, как этот, день я выгляну в окно и увижу на горизонте „Вздыбленного льва“».

Однажды вечером, как обычно, я сидела у окна, глядя на море. В тот вечер я чувствовала беспокойство, какое-то предчувствие. И вдруг я услышала отдаленный звук лошадиных копыт, который все приближался. Я не могла ничего увидеть, но стук копыт внезапно смолк. Я подумала: «Кто это скачет в такой поздний час?» Выглянула из окна и увидела внизу фигуру, которая, крадучись, пробиралась по двору.

По-моему, я узнала эту фигуру. Роберто!

Я поспешно спустилась вниз, отперла обитую железом дверь и вышла во двор.

— Роберто! — позвала я.

— Мама! — он чуть не плакал. Я обняла его.

— Любимый мой, — успокаивала я его, — ты — дома. Но почему ты явился тайком?

Он прошептал:

— Никто не должен знать, что я здесь. Мне нужно многое рассказать тебе.

— Ты попал в беду, Роберто?

— Не знаю. Очень может быть.

Страшно боясь поднять шум, я велела ему снять сапоги, чтобы как можно тише пройти в мою спальню. Я мысленно благодарила Господа, что Джейка нет дома.

Мы благополучно достигли спальни.

— Ты голоден? — спросила я.

— Я поел в трактире у Тави стока, — ответил он.

— Расскажи мне, что случилось. Он сказал:

— Мама, мы должны возвести на престол истинную королеву, свергнуть незаконную Елизавету.

— О нет! — воскликнула я. — Только не это, умоляю тебя! Елизавета — наша добрая и законная королева.

— У нее нет прав на трон. Нет прав… Кто она такая? Незаконная дочь Анны Болейн. А Мария — королевская дочь.

— Елизавета — дочь великого короля.

— От его любовницы. Королева Мария — законная и легитимная наследница. Она восстановит в Англии истинную веру.

— А, — сказала я, — так это католический заговор…

— Это желание и твердое намерение восстановить истинную веру. Испания за нас. Она готова выступить. Ее верфи работают день и ночь. Испанцы снаряжают такую великую Армаду, какой еще свет не видел. Никто не сможет противостоять ей.

— Мой дорогой Роберто, мы сможем противостоять. Не думаешь ли ты, что когда-либо найдется флот, пусть даже с самыми могучими кораблями в мире, который сможет победить таких людей, как твой отчим, как Карлос и Жако?

— Все они — жалкие хвастуны! — Как исказилось его лицо презрением и ненавистью, когда он говорил о Джейке! — Когда они увидят испанские суда, идущие на них, то поймут, что проиграли.

— Никогда этого не будет.

— Ты не понимаешь, какой это могучий флот, мама. Нет, я очень хорошо понимала мощь одного испанского галиона…

— Придет день, теперь уже скоро. Мы проиграли… но мы не всегда будем проигрывать.

— Что привело тебя сюда? — спросила я с тревогой. — Ты в опасности?

— Возможно. Я еще не уверен, известно ли, что я замешан в заговоре. Я решил, что благоразумнее пока скрыться. Никто не знает, где я. В любой момент могут обнаружить мою причастность к заговору. Трокмортон в Тауэре. Если его будут пытать…

— Трокмортон I — сказала я. — Так ты в этом замешан? О, Роберто, что же ты наделал?

— Я получил свой пост по рекомендации лорда Ремуса и это может спасти меня. Ремусу доверяют, а он поручился за меня. Вот поэтому я подумал, что лучше на время исчезнуть. Но, мама, вдруг они будут искать меня здесь…

Я сказала поспешно:

— Как мы можем скрыть твое присутствие?

— Только на время, мама… пока мы не будем уверены…

— Благодари Бога, что твоего отчима нет дома, — промолвила я. Она засмеялся:

— С каким удовольствием он бы выдал меня Вальсингаму.

— Вальсингам! — воскликнула я.

— Его шпионы повсюду. Это благодаря ему раскрыли заговор.

— Все это — как страшный сон. Больше всего я боялась конфликта в семье. Моя мать страдала от этого… очень. И вот теперь…

В глазах Роберто появился фанатический блеск. Он взял меня за руки.

— Мама, — сказал он, — мы должны принести истинную веру в эту темную страну.

— Расскажи мне, как ты в это ввязался? Что произошло?

— Френсис Трокмортон открыто ездил в Испанию. Он разговаривал с очень влиятельными людьми и видел, какие готовятся силы. Из Мадрида он поехал в Париж, встретился с агентами королевы Марии. Семья королевы — Гизы предложила поднять армию. Трокмортон вернулся в Лондон и поселился в доме Поля Варфа. Там он получал письма из Мадрида и Парижа, которые переправляли королеве Шотландской.

— О, Боже, Роберто, зачем ты в это впутался!

— Ради блага этой страны. Ради того, чтобы вернуть народ к святости, к вере и…

— И погибели для себя…

— Мама, я готов умереть за великую цель, и что значит моя жизнь, если эта цель будет достигнута? Я сказала гневно:

— Для меня это очень много значит. Мне нет дела до каких-то целей! Мне важен мой сын… моя семья. Что мне до того, какая вера восторжествует? Я верю лишь в одно: нужно любить друг друга. По-моему, важно, чтобы человек вел себя как добрый христианин.

— Ты судишь как женщина.

— Если бы во всем мире думали также, то мир стал бы более счастливым. Он сказал:

— Шпионы Вальсингама видели, как Трокмортон посещал испанского посла. Его арестовали, обыскали дом и нашли список английских католиков, которые готовились принять участие в акциях по восстановлению подлинной религии.

— И твое имя было в списке?

— Возможно. Я была в ужасе.

— Мы должны спрятать тебя, Роберто. Но надолго ли? Пока домочадцы не заподозрят неладное, мы спрячем тебя.

— Мануэла поможет, — сказал он. Я знала, что он прав.

— Я позову ее. Но никто не должен знать, зачем. Оставайся здесь. И не выходи из этой комнаты. Я запру тебя снаружи.

Я спустилась в комнату, где спали Мануэла и Дженнет. Как удачно, что легкомысленная Дженнет по обыкновению не ночевала дома. На всякий случай я приготовилась спросить у нее средство от зубной боли, но это не понадобилось.

— Мануэла, — прошептала я, — Роберто здесь. Она живо поднялась с постели, ее лицо засияло.

— Он вернулся?

— Ему грозит опасность.

Она кивнула, когда я ей все объяснила.

— Мы должны спрятать его на время, — сказала я. — Ты должна мне помочь.

Я не сомневалась в ее помощи.

Мы вернулись ко мне и открыли дверь. Мануэла крепко обняла Роберто. Она нежно заговорила с ним по-испански. Суть ее слов состояла в том, что она бы с радостью умерла за него.

Она обернулась ко мне.

— На краю сада есть хижина. Там хранятся старые садовые инструменты. Туда мало кто ходит.

— А садовники? — спросила я.

— Нет, не ходят. Все, что им нужно, они держат в садовом домике. Эта хижина заросла сорняками и высоким кустарником. Если мы навесим замок, то можно там спрятать Роберто… на время.

— Так и сделаем, пока не придумаем что-то получше, — сказала я. — Мануэла, никто, кроме нас двоих, че должен знать, что Роберто здесь.

Она истово кивнула, и я знала, что могу положиться на нее.

— Надо принести ему теплое одеяло и горячую еду.

Ты можешь это сделать.

— Вы можете положиться на меня, я позабочусь о Роберто, — сказала она.

Я это знала. Кроме того, что действительно любила его, она тоже была католичкой и мечтала увидеть на престоле королеву Марию.

Я вдруг вспомнила:

— Ты приехал на лошади. Где она?

— Я привязал ее на стоянке. Мы с Мануэлей переглянулись.

— Надо завести ее в конюшню. Пусть это выглядит так, будто она заблудилась.