Какая у меня заботливая дочь! Как я любила ее в этот момент! Ну как мне умереть, если на свете есть моя обожаемая Линнет?!

Мне не хотелось спать. Пить горячий травяной настой мне тоже не хотелось. Пусть останется на прикроватном столике.

— Постарайся уснуть, — сказала она.

— Но мне надо знать, кому понадобилось запирать меня в хижине?

Линнет погладила меня по голове и как-то странно взглянула на меня, словно не узнавая.

— Мама, дорогая, — сказала она, — тебя никто не запирал. Все это время дверь оставалась открытой.

— Что за глупости! Дверь была заперта. Я не могла открыть ее. А потом вдруг она сразу открылась.

— Возможно, ее заклинило.

— Нет, этого не может быть. Я толкала ее изо всей силы, а потом легко открыла. Кто-то отомкнул дверь снаружи.

— Теперь это не имеет значения. Ты думала, что тебя закрыли, но ведь внутри был ключ.

— Где был ключ?

— Все время висел на крючке.

— Нет, кто-то запер меня, а затем снова повесил ключ на место.

— Ну, да это и не важно, — мягко сказала Линнет. Я так устала, что для меня это уже не имело значения. Я так измучилась и так рада была вновь увидеть Линнет.

А что это имеет большое значение, я догадалась позже, когда проснулась.

* * *

Они следили за мной. Я чувствовала их взгляды. Моя дочь, Эдвина, Мануэла, Ромелия, слуги… все.

Что-то случилось со мной. Я не в себе. Мне являлось привидение. Я провела несколько часов в хижине, думая, что меня заперли, в то время как дверь была открыта, а ключ висел на стене.

В меня вселились бесы, а это значит, что у меня начинается помутнение разума. Так они, видимо, считали, но я-то знала, что меня преследуют. Кто-то хочет лишить меня рассудка или убедить других, что я его потеряла, прежде чем убить. Не так уж невероятно, что мой муж хочет избавиться от меня, чтобы иметь возможность жениться на молодой женщине, которая даст ему наследников. Смерть крадется за мной, а со Смертью ее спутница — Безумие.

Никто никогда не называл меня слабой. Я всегда умела постоять за себя, не уступлю и сейчас. Несомненно, меня заперли там, в хижине, а потом дверь неожиданно открыли, а ключ вернули на место, когда я ушла. Кто-то прятался неподалеку. Но кто?

Видимо, так развивались события. Да, именно так все и было, я не сомневалась.

И я решила это доказать.

Как ни странно, случай с хижиной придал мне силы. Нужно освободиться от летаргии, которая, я это поняла, вызвана дурманом, подмешанным в мою пищу. Я должна всеми силами бороться с этим и уверена, что смогу победить.

«Ромелия! — убеждала я себя. — Ты найдешь в моем лице сильного противника. Я не уступлю тебе своего мужа. А ты, Джейк, еще не выиграл свою последнюю битву».

Линнет ушла. «Я посплю», — сказала я. На самом деле я была далека ото сна в тот момент.

Я взяла с тумбочки стакан и понюхала. Разве может оказаться плохим напиток, принесенный дочерью?

И все-таки я оставила стакан нетронутым.

* * *

Итак, нужно разработать план. Во-первых, тщательно проверять всю пищу. Во-вторых, приготовиться и ждать в любое время ночи моего таинственного визитера. На этот раз, когда фигура в балахоне придет ко мне в комнату, ей не удастся улизнуть. Я обязательно схвачу ее, сдерну капюшон и выясню, наконец, чьи это штучки.

Я притворюсь больной и останусь у себя на несколько дней. Прикажу, чтобы еду приносили сюда, а сама ничего есть не буду. Надо будет понемножку откладывать пищу, чтобы потом отнести на анализ аптекарю. Когда я получу ответ о наличии в пище яда, то выложу улики перед… перед… перед кем? Перед Джейком! А если мои подозрения правильны и он сам мой предполагаемый убийца? Как он будет смеяться… Перед Линнет? Могу ли я сказать ей: «Кто-то хочет убить меня. Помоги мне выяснить, кто». Ладно, подождем — увидим. А пока буду собирать улики.

Я взяла на кухне большой кусок говядины и буханку хлеба и отнесла к себе в спальню. Кроме того, я принесла бутылку мускателя и к нему орехи, яблоки и марципаны.

Один раз я симулировала сильный жар. Наверное, я хорошая артистка! А теперь пусть думают, что у меня после жара появилась сонливость. На самом деле я ничего подобного не чувствовала. Я достала припрятанную еду, а ту, что мне принесли, не ела, а отложила небольшие порции для анализа.

Настроение улучшилось. Наконец-то я заняла привычную для себя активную позицию. Я готовилась перейти в наступление.

Я никому не доверяла свои планы, даже Линнет, хотя, признаюсь, не раз мне хотелось поделиться с ней.

Итак, я во всеоружии ждала моего ночного «гостя» в балахоне.

И дождалась.

Все эти дни я специально ходила как сонная муха, так как знала, что большая часть приносимой еды «сдобрена» маковым соком, который оказывает на людей отупляющее действие. Выходит, инстинкт не обманул меня и меры предосторожности оказались далеко не лишними.

Я оказалась права и в главном. Было три часа ночи на третьи сутки ожидания, когда меня разбудило чье-то присутствие в комнате.

Кто-то осторожно стягивал с меня одеяло.

Я открыла глаза и увидела в ногах постели знакомую фигуру в сером балахоне. Капюшон на голове полностью скрывал лицо, оставляя только прорези для глаз. Я замерла в ожидании. Фигура передвинулась, но не ко мне, а в сторону двери и там остановилась. Я напряженно ждала, готовая вскочить с кровати. Как только она двинется, я брошусь на нее. Я сорву этот балахон и наконец-то выясню, кто скрывается за ним.

Но внезапно меня пронзила мысль: что если это и вправду привидение? Что если мне является призрак Изабеллы? Какую роль я сыграла в ее внезапной смерти? Было ли это убийство? А если так, то не я ли послужила тому причиной?

Почему мне в этот момент пришла в голову Изабелла? Откуда я знаю, разве что сама эта облаченная в серое фигура неуловимо напоминала о ней.

В общем, я и собиралась выяснить, привидение это или нет. Фигура отступила назад. Затем я увидела, как появилась рука и поманила меня пальцем.

Я чуть не вскочила с кровати, но инстинктивно удержалась. Если под этим покровом скрывается убийца, то эта же личность подмешивала мне снотворное. Я симулировала тогда слабость, значит, теперь нужно вести себя так, как будто я нахожусь под действием макового сока.

Я медленно поднялась с постели.

Рука исчезла; фигура двинулась в коридор. Я вышла. Фигура ушла на несколько ярдов вперед и снова поманила меня.

Стараясь двигаться как лунатик, я последовала за ней.

Фигура скрылась за поворотом. Я поспешила за ней. Я остановилась передохнуть наверху главной лестницы, ведущей в холл.

Никаких следов фигуры в сером.

И вдруг я все поняла. Кто-то сзади протянул руки, готовясь сбросить меня вниз с лестницы.

Я обернулась, и тут мы сцепились.

Я услышала, как кто-то кричит: «Иду… иду!» — это прибежала Линнет. Она уцепилась за серую накидку. На какое-то время мы все трое сбились в беспорядочную кучу. Я почувствовала, как мои ступни отрываются от пола. Но тут внезапно раздался дикий вопль. У меня в руках остался обрывок серого плаща, а сама фигура с грохотом скатилась вниз по лестнице.

Мы с Линнет молча сбежали вниз к распростертой фигуре. Она лежала лицом вниз. Я подняла капюшон и маску, закрывавшую лицо.

— Это ты, Мануэла! — сказала я.

* * *

Она прожила еще три дня. Бедная Мануэла! До самых последних минут она находилась в сознании и ясном уме. Я не отходила от ее постели, и она знала, что я рядом. Она сказала, что часы ее сочтены и ей нужно о многом рассказать.

Страшно подумать, что эта испанка так много лет жила в моей семье, а я так мало о ней знала! Удивительно, она была очень предана Роберто и при этом замышляла убить его мать.

Это была месть. Кара, как она называла.

— Как только я увидела рубиновый крест, я решила, что убью вас, — сказала она. — Но перед этим я хотела заставить вас страдать.

— Но ты не делала попыток убить меня до прошлой ночи, — заметила я. — Ты давала мне малые дозы яда, чтобы я постепенно теряла разум. — Именно так случилось с Изабеллой. Она заболела, стала терять рассудок, а потом в один прекрасный день ее сбросили с лестницы.

Я привела здесь связную историю, тогда как Мануэла рассказывала ее сбивчиво и без всякой последовательности. Она очень ослабла, но хотела рассказать все, как на исповеди. Она хотела исповедаться и причаститься, и я считала своим долгом исполнить ее просьбу. Я знала несколько католических семей по соседству — они помогут мне найти священника, который сможет облегчить ее последние часы.

Конечно, пригласить в дом католического священника было для меня связано с определенным риском. Он может прийти тайно, но, в крайнем случае, я не посчитаюсь с Джейком, чтобы доставить Мануэле последнее утешение.

Из рассказа Мануэлы я узнала, что она приходилась Изабелле сводной сестрой, — ее мать была горничной в имении родителей Изабеллы. Когда Мануэла подросла, ей тоже дали в доме место, а когда Изабелла приехала, чтобы обручиться с доном Фелипе, Мануэлу отправили на Тенериф.

Когда отряд Джейка захватил гасиенду, ей удалось спрятаться от мародеров. Она помогала при рождении Карлоса и очень его полюбила. Только в Англии, где Карлос забыл, что он испанец, она переключилась на Роберто.

Но главной персоной в ее истории был Эдмундо. Она любила его, и они собирались пожениться. Ей очень понравился рубиновый крест, который часто носила Изабелла. Она даже один раз взяла его и надела, собираясь на свидание с Эдмундо. За этот грех она жестоко поплатилась.

Эдмундо тогда сказал: «Как бы я хотел подарить тебе такой же крест».

Возможно, кто-то подслушал его слова. Во всяком случае, крест пропал, а Эдмундо признался, что задушил Изабеллу, а затем сбросил ее с лестницы. Он сделал это, по его собственным показаниям, из-за того, что украл крест, был пойман с поличным самой Изабеллой и ему грозила тюрьма.

Мануэла примирилась с этой версией, так как знала, что Эдмундо любил ее и что крест пропал. И вдруг она увидела на мне тот самый крест! С того рокового момента она решила, что мне его подарил дон Фелипе, и, следовательно, я знала, что Эдмундо не крал его, а признался под пыткой, которую мало кто может вынести.

Ей казалось совершенно очевидным, что Эдмундо убил Изабеллу по приказу хозяина. Слуга принадлежит своему господину, и, если от него что-нибудь потребуют, он должен это выполнять, но в этом случае, действуя по принуждению, он не берет на душу грех.

Когда Эдмундо арестовали, дон Фелипе обязан был помочь ему, но он этого не сделал. Он не хотел, чтобы кто-либо знал, что Эдмундо убил Изабеллу по его приказу. Ситуация осложнялась еще и тем, что дон Фелипе хотел жениться на мне, несмотря на упорные слухи, что я еретичка и ведьма. Поэтому-то он и пальцем не шевельнул, чтобы спасти Эдмундо, он боялся навлечь на себя подозрения. Пропажа рубинового креста послужила удобным поводом для обвинения Эдмундо в убийстве такова была версия дона Фернандо, хотя крест все это время находился у Фелипе, а бедный Эдмундо, у которого под пыткой вырвали признание, был приговорен к смерти.

Увидев этот крест на мне, Мануэла решила, что он находился у меня все эти годы. Ей не приходило в голову, что Джейк украл его, как и другие ценные вещи, во время налета на гасиенду, и с тех пор крест был его собственностью, а мне он достался совсем недавно.

Она всегда ненавидела меня и считала главной виновницей случившегося несчастья. Если бы не я, то ничего бы не случилось. Поэтому, с ее точки зрения, именно я несла ответственность за гибель Изабеллы. Некто иной, как она, сделала фигурку Изабеллы и положила в мой ящик, она же все время настраивала Пилар против меня. А для Пилар эта фигурка свидетельствовала о том, что я ведьма.

А потом, увидев, что у меня возникли подозрения, она их намеренно усиливала. Она хотела, чтобы я подозревала своего мужа в том, что он хочет меня убить. Она специально положила фигурку, изображающую меня, в вещи Джейка, чтобы я ее нашла. Она мстила мне долго и упорно. Куда торопиться? Короче говоря, пока я не надела этот злополучный крест, ей доставляло удовольствие просто пакостить мне.

Увидев крест, она уже не сомневалась в моей и Фелипе виновности. Она грустно размышляла о неудавшейся жизни, о так никогда и не родившихся их с Эдмундо детях. Ее страстная натура требовала мести.

Тогда она приняла решение, что заставит меня страдать так же, как страдала Изабелла. Она хотела справедливости, а не просто убить меня. Изабелла сошла с ума — пусть так же произойдет и со мной. Она долго страдала, такая же участь должна была постигнуть и меня. В конце концов, меня должны были найти под лестницей, как Изабеллу.