Дома, как мы и предполагали, нам сильно досталось. Вике, конечно, больше — как старшей. Мне это казалось жутко несправедливым, и я защищал ее, как только мог.

Вот и сейчас, единственным моим желанием было желание защитить. Чего бы мне это ни стоило.

— Я все помню, Вика. Каждый наш день, — признаюсь, не отрывая взгляда от любимой. Мне нечего таить. Пусть привыкает к мысли, что мы будем вместе. Рано или поздно. Когда она будет готова. Я подожду столько, сколько потребуется.

Наше уединение нарушил приход Полины:

— Доброе утро. Вика, твои анализы готовы. Не то, чтобы они меня порадовали, но главное, что, наконец, удалось остановить кровотечение.

— Это хорошо.

— Вы можете покупать билеты на ближайший вечерний рейс. И лучше всего, если по прилету вас встретят медики.

Вика переводит на меня вопросительный взгляд, и я отвечаю:

— Конечно. Я попрошу своего агента все нам организовать.

— Отлично, — удовлетворенно кивает головой Полина.

— Я подготовлю все необходимые медицинские документы и отдам их на перевод. Вы сможете оплатить?

— Конечно, — пожимаю плечами.

— Это будет не дешево — срочность, — поясняет Полина.

— Без разницы, — машу рукой.

— Ну, я тогда пойду. Зайду немного позже, поставлю все необходимые уколы. Попробуй еще поспать до прихода полиции.

Да уж… Мы настолько перестраховываемся, что даже лекарства Вика получает исключительно из рук Полины, не доверяя больше никому. Как я уже говорил, раньше я думал, что такое бывает только в кино. Мы, люди, вообще склонны быть крайне самонадеянными. Нам всегда кажется, что вот с нами что-то плохое никогда не случится. Зря, как я теперь понимаю. Судьба настолько коварна, что постоянно преподносит какие-нибудь сюрпризы. Как правило, отрицательного плана.

— Вика, а почему ты согласилась уехать со мной?

— Помимо того, что ты позвал? — улыбается из последних сил. — В Монреале находится штаб-квартира ВАДА. И до Нью-Йорка, где будут рассматривать само дело, рукой подать.

— А американская виза?

— У меня есть. По работе нужна была.

Ну, что ж… Это неприятно — лишний раз убедиться, что не я сам стал причиной, по которой Вика обратилась именно ко мне. У нее просто не было выхода. Или…

— Вика, ты бы хоть когда-нибудь вспомнила обо мне, если бы не эти обстоятельства?

Ее ответ ничего не менял. Я бы все равно не отказался от своих планов, но, черт, это было очень приятно, когда я услышал:

— А я тебя и не забывала, Лева. Ты всегда был вот здесь, — она приложила мою руку чуть повыше своей груди, и я ощутил едва слышный стук ее сердца. Вау… Спустись на землю, чувак. Она имеет в виду вовсе не то, что ты подумал, но… Черт, это правда очень обнадёживает.

Первым делом, после того, как Вика уснула, я забронировал билеты. Пересадка всего одна, но до следующего рейса целых пять часов. Выдержит ли она? Господи, помоги. Опять звоню Марку. В Канаде поздний вечер, но он отвечает моментально. Я излагаю агенту свою просьбу организовать нам бригаду медиков прямо в аэропорт, и он обещает помочь. Что ж… Еще одна проблема решена. Меня одолевают противоречивые эмоции. Я рад, что проблемы решаются, но я также понимаю, что основная битва у нас впереди. Нам нужно пережить перелет, а судя по тому, как быстро устает Вика — это будет непросто.

Я реально задолбался. Мне бы прилечь, хоть на стульчиках. Я как раз пытаюсь устроиться поудобнее, когда дверь в палату аккуратно открывается, и на пороге появляется Полина. Она готовит инъекцию, когда Вика открывает глаза:

— Сейчас поставлю уколы, потом выпьешь таблетки. И обязательно покушай. Я вам из дома завтрак принесла.

— Господи, Полина, спасибо, но не стоило, правда… — протестует Вика. — Вы с Булатом и так столько для меня сделали.

— Мне не трудно, — пожимает плечами доктор.

— Вы ко всем своим пациентам так относитесь?

— У всех моих пациентов, как правило, есть, кому о них позаботиться, — парирует Поля. — Кстати, я сейчас распоряжусь установить тебе раскладушку, — говорит, поворачиваясь ко мне. — Вам нужно нормально выспаться перед перелетом.

После всех процедур Полина действительно приносит легкий куриный суп и свежие булочки. Я накидываюсь на свою порцию, как волк. Вика ест с меньшим энтузиазмом, и даже этот нехитрый процесс отнимает у нее кучу сил. Пока мы едим, санитары устанавливают достаточно современную раскладушку. Мы уже клюем носом над тарелками, когда в палату заходят Булат и еще какой-то серьезный мужчина.

— Полковник Иванов, — представляет Булат. — Можешь все, как есть, ему рассказать.

Виктория начинает свой рассказ, и у меня волосы становятся дыбом по всему телу от ее откровений. Из рассказа Вики становится очевидным, что она узнала о схеме сокрытия положительных допинг-проб на уровне высшего спортивного руководства, и даже каким-то образом умудрилась добыть доказательства происходящего. После чего обратилась в олимпийский комитет, а вместо ожидаемой поддержки подверглась травле и угрозам. Тогда-то она и поняла масштабы происходящего. И как спортсмен, который все свои титулы завоевал в честной борьбе, Виктория не смогла смириться с происходящим беспределом.

Вика с трудом заканчивает свой рассказ и, еле ворочая языком, отвечает на четкие, профессиональные вопросы полковника. Он известил, что записка, найденная в отеле рядом с Викой, уже приобщена к материалам дела, впрочем, как и записи с камер видеонаблюдения, на которых зафиксирован факт проникновения в ее номер постороннего мужчины. Видимо, несостоявшийся убийца не мог предположить, что его план не удастся, и кто-то поднимет записи. Либо что-то помешало ему эти самые записи стереть.

Вика уснула еще до ухода полковника, вымотанная нелегким разговором. А я проводил того до двери, поблагодарив за помощь, и вернулся к Викиной постели. Сколько же она пережила за последние месяцы? Скольких сил, скольких нервов ей это все стоило? Как могла страна, которой она принесла столько побед, так с ней поступить? И не это ли стало причиной ее выкидыша?

Раздавленный минувшим разговором, посмотрел на часы. До вылета еще есть время. Нужно отбросить все мысли и постараться уснуть. Устанавливаю будильник. Ложусь на раскладушку и погружаюсь в неспокойный сон.

ГЛАВА 7

В следующий раз я проснулась от настойчивой трели будильника. Левка, спящий рядом на раскладушке, подхватился, растерянно озираясь по сторонам.

— Пора? — это он у меня спрашивает? — Черт, действительно, уже время.

Я перевожу взгляд на циферблат часов.

— В котором часу наш рейс? Я успею принять душ?

Я находилась в больнице уже целую вечность. И все это время не имела сил искупаться. Представляю, какой “аромат” я сейчас источаю.

— Вик, я не уверен, что ты в силах…

— Я не могу ехать грязная! — протестую, и аккуратно спускаю ноги с койки.

Левка тут же бросается ко мне, поддерживая за руку. В отличие от меня, он прекрасно пахнет. Будто бы и не тусил тут со мной вторые сутки к ряду. Только щетина отросла частая и золотистая, да волосы растрепались. Все-таки он — вылитый лев!

— Ты же не собираешься со мною в душ идти, правда? — уточняю на всякий случай, открывая молнию косметички. Как же все-таки хорошо, что мои вещи из гостиницы были заботливо переданы сюда.

Мой вопрос ставит Лёву в тупик, но он все-таки находит выход:

— Я постою возле двери. Ты только дверь не защелкивай, на всякий случай.

Киваю головой в ответ и, наконец, захожу в ванную. Первым делом — туалет, но ведь прямо за дверью стоит Лев и… Включаю воду в раковине, чтобы заглушить все звуки. Делаю свои дела, чищу зубы и в блаженстве забираюсь под тёплые тугие струи. Мою голову, руки поднимаются с трудом, но я превозмогаю себя. Мне не привыкать. Кондиционера для волос нет. И я с отвращением откидываю за спину безжизненные истонченные пряди. Понятия не имею, как я их теперь расчешу. Сергею нравились блондинки, и я с какого-то перепуга решила тоже ею стать. Идиотка.

Нет, вы не подумайте, его уход не стал для меня потрясением. За годы нашего совместного проживания я поняла, что Сергей не тот человек, с которым я бы хотела скоротать старость. Понятия не имею, почему так долго его терпела. Ведь я даже испытала некоторое облегчение, когда, заикаясь и бледнея, Сергей, наконец, выдавил из себя, что уходит. Не знаю, почему сама не положила этому конец. Возможно, причиной послужило то, что мои биологические часы громко тикали, напоминая о необходимости как можно скорее позаботиться о продолжении рода, а времени на поиски другого партнёра просто не было.

— Вик, ты в порядке? — доносится до меня из-за дверей.

— Все нормально, — отвечаю, и по стеночке выхожу из душевой кабины. Прислоняюсь на мгновение к стене — мне нужно немного передохнуть, и, завернувшись в полотенце, медленно-медленно возвращаюсь в палату.

Я понимаю, что сил практически не осталось, а ведь мне ещё нужно одеться, и перелететь через океан. Оседаю на свою койку с расческой в руке. Я настолько слаба, что даже её мизерный вес равносилен гире. Смотрю в отчаянии на Лёву, а он будто мысли мои читает. Забирает у меня расческу и, включив в розетку фен, принимается за сушку моих волос. Даже я не смогла бы это сделать аккуратнее… Нежнее. Удивительное дело, учитывая то, в каком ужасном состоянии они находились. Я сидела и кайфовала. Но у нас не было времени. Быстренько справившись, Лев заплёл мне косу и намекнул, что пора бы мне уже и одеться.

— Выйди, — командую.

— Я тоже быстренько в душ сгоняю. Справишься?

Киваю уверенно. И принимаюсь рыться в сумке. Вещей мало, я ехала в короткую командировку, и не планировала лететь за океан. С трудом натягиваю удобные брюки и тунику. Я готова. Лёва тоже выходит из ванной, и, как по команде, на пороге возникает Булат.

— Нас пасут, — сообщает прямо с порога. — Быстрее собирайтесь. Полина сейчас договаривается со скорой, которая вывезет вас за территорию. Потом поменяем коней.

Я подскакиваю со своего места. Адреналин будоражит кровь. Лев тоже стремительно движется. Подхватывает меня за локоть, в другую руку берет наши сумки, и мы, не оглядываясь, покидаем палату. А потом несёмся полупустыми больничными коридорами в сопровождении Булата навстречу неизвестности.

Я не могу долго двигаться в таком темпе. Собственно, сил не было изначально, но кто, как не я, умеет преодолевать себя, открывая дополнительные возможности организма? Но даже эти резервы уже подходили к концу. Я боялась упасть. И только горячая ладонь Льва, сжимающая мою руку, держала меня на ногах. Наконец гараж. Булат подходит к взволнованной Полине, коротко целует ту в макушку и открывает для нас двери скорой. С трудом забираюсь в салон и буквально падаю на кушетку. Ловлю тревожный золотой взгляд.

— Ты как?

— Нормально. Поехали скорее, — командую и закрываю в изнеможении глаза.

Булат забирается к нам в салон, машина трогается. Я не знаю, сколько мы ехали. Реальность уплывала от меня. Время перестало существовать.

— Милая, нам нужно пересесть, — настойчивый голос Льва с мягким акцентом пробивается сквозь окутывающий меня туман.

— Хорошо. Дай мне секундочку.

Он залипает на мне на мгновение, а потом аккуратно подхватывает на руки. Кто я такая, чтобы протестовать? Выносит меня из кареты скорой на руках. И тут же к нам подъезжает неприметный серый седан. Булат садится спереди, а мы с Лёвой усаживаемся на заднее сиденье. Абсолютно без сил сползаю на Левкины колени. Все-таки он нереально круто пахнет, мелькает последняя мысль, и я уплываю, уткнувшись носом в твёрдый пресс парня.

В аэропорту нас встречали Полина с медицинским чемоданчиком и представитель посольства. Не знаю, как такое удалось провернуть, наверное, это какие-то дипломатические штучки, но все контроли мы прошли прямо в медпункте, в котором меня осматривала Полина перед вылетом. Выслушав последние наставления от врача, и приняв все положенные препараты, я в очередной раз вырубилась.

— Вика, малыш, давай, вставай. Объявили посадку, — слышу сквозь сон.

Открываю глаза и встречаюсь взглядом со Львом. Собираюсь с силами. Потихоньку встаю. Полина проверяет пульс и с сомнением на меня поглядывает.

— Даже не знаю, как вас благодарить, — вырывается избитая фраза.

— Просто будьте счастливы, — улыбается Полина.

— Вы мне очень помогли. Вы и Булат. Он вас очень любит. — Зачем-то говорю то, что она и так прекрасно знает, а потом добавляю, не в силах удержаться: — Жаль, что мне так и не повстречалась такая любовь.