Юля Лемеш - Лежачий полицейский

– Тут все немного иначе. Добываем по жестянке, бросаем в машину, прикрываем ветошью и мчимся дальше. А то будем как рыцари в латах.

Очевидно, мысль обвешаться железом тоже забредала в его голову.

– Вы что – в первый раз этим будете заниматься? – завопила я, осененная догадкой.

– Нет. Во второй. В первый нас чуть не заарканили.

Сверкнув белозубыми улыбками, Карабасы синхронно подмигнули друг другу. Видимо, намекая на прошлые приключения.

– А Ритка в курсе?

– А то. Но она предупредила, что лучше не попадаться. Ей по барабану, откуда что и как берется.

Я вздохнула.

– А что Игорю сказать? Правду? Запретит соваться в такие делишки.

– Ля-ля-ля, – зловредно пропели Карабасы.

– Напыщенно, – глумился Карабас.

– Пафосно, – подхватывал Барабас.

Гаденыши скооперировались передо мной. Отвесили мушкетерский поклон. Жеманно пошаркали ногами, изображая изысканный политес. При этом выглядели они, как два поганых клоуна.

– Мы берем Игоря на себя. Скажем, что сегодня ночное дежурство под окнами твоей мамы.

Карабас зарумянился. Интересно бы знать, отчего? И вообще он давно странно себя ведет. Барабас его не раз упрекал за сидение на крыше. Тот все отшучивается, мол, пытаюсь настроить аппаратуру и все такое. Нет, тут что-то не то. А как узнать? И стоит ли заострять на этом краснеющем негодяе свое внимание.

– Ладно, не парься. Будем решать проблемы по мере их поступления. Сегодня на повестке дня – Ритка.

Ночь была так себе. Обычная для Питера. Цвета пыли с молоком. Почти день, только без солнца. К утру тепло выветрилось в стратосферу и заметно похолодало. Но к тому времени я уже не обращала внимания на такие мелочи.

Вооружившись несложными орудиями, мы начали атаку с придорожного кафе на окраине города. Кафе, сооруженное из каркаса и пластиковой ерунды, метало в атмосферу неаппетитные запахи и мелодии горцев. Стекла судорожно сотрясались, поддерживая звоном непопулярный в России напев. Внутри усталая, еще не обдолбанная проститутка вяло отвечала на презрительные оскорбления двух клиентов. Ей не больше двадцати. Приятное, слегка осатаневшее лицо. И неизменные длинные волосы. Почему не бывает стриженных проституток? Или я их просто не встречала? Все, что кукуют вдоль дороги, – с такой шевелюрой, что завидки берут.

Три машины. Три заветных номерных знака. Мне раньше не приходилось тырить. По идее, должна взбунтоваться совесть. Но почему-то было не стыдно. Не выходя из тени, я на ощупь правильно определила крепеж и почти без проблем получила первый трофей. Только коленки вымазала в машинном масле, лужами растекшемся на дороге. А так ничего. Вполне сносно сработала. И только потом мы рассмотрели, какие цифры добыты.

– Придется твой выбросить. – Номер, брошенный неумной рукой Карабаса, летит в сторону.

Планирует, словно паря в воздухе, вращаясь, как бумеранг. И вдребезги разбивает витринное стекло на занюханном магазинчике.

– Ну, ты чудак. – Барабас повертел пальцем у виска, но к тому времени вандал и сам понял, какое он чудо.

Заветный третий номер мы спионерили с газельки, припаркованной у спящего дома-корабля. Номер оказался желтый, что прибавило нам оптимизма. Я стояла на шухере, слава богу, свистеть не пришлось, а то у меня не очень получается.

– Ты тогда мяукай.

– Или пукай.

Смеются. Удача так их окрылила, что теперь море по колено. Я для тренировки мяукнула. Карабасы обрадовались, слаженно гавкая мне в ответ. Как два суматошных добермана.

– Тормози. Вон там, за магазином, который мы только что проехали, самое то. Если схорониться за трансформаторную будку, можно рискнуть.

Трансформаторная будка была щедро украшена наскальной живописью. Я б за такие картинки головы поотрывала. У нас в Питере много отличных райтеров. А тут неумехи постарались.

Не закрывая машины, мы осмотрелись. Место и впрямь подходящее. Дом, в котором ни одного светлого окна, высился поодаль, скрытый разросшимися деревьями. Тем не менее осторожность – друг мелкого вора. Ползя на карачках в сторону мирно спящего табунка машин, я подумала, как мы сейчас смахиваем на индейцев-конокрадов. Надеюсь, в случае поимки с нас не снимут скальпы.

Мне досталась новенькая серебристая «рено». Хотелось быть аккуратной, чтоб не попортить такую милую машину. Интересно, кто на ней ездит? Небось, холит ее, лелеет, а утром такой облом. Блин, до чего неприятно получилось. И дались же Ритке эти треклятые номера.

Железяка уже стала моей, когда послышались чьи-то приглушенные голоса.

– Что за город такой? Даже ночью не скроешься…

Ворчание Карабаса было вполне оправдано – темноты маловато. Скажем, ее нет вовсе. Поэтому я прекрасно видела ползущих подельников. Которые двигались в направлении могучего зеленого «уазика», чтоб скрыться за ним от опасности.

– Сматываемся?

– Как? – зло шипел Карабас, пригибая лохматую голову.

И в самом деле, процесс сматывания был сопряжен с немалым риском. Те, кого нелегкая принесла к автомобилям, вполне могли нас увидеть и поднять шум. Который по вполне понятным причинам нам был не с руки.

Гостей было двое. Топали прямо к нам. Немного впереди немолодая дама с решительным раскрасневшимся лицом. Следом – примерно такого же возраста дядька, в спортивном костюме и шлепанцах на босу ногу. Шлепанцы резво били его по натоптанным пяткам. Воровато поглядывая по сторонам, они забрались в белые «Жигули» четвертой модели. У тетки из кармана махрового халата выпало полотенце. Которое она немедленно подобрала, деловито отряхнув. Хлопнула дверца.

Картина вырисовывалась странная. Мы аккуратно валялись на земле между автомобилей. А в паре шагов от нас кто-то чем-то азартно занимался. Издавая довольно знакомые звуки.

– Секас! – истерично взвизгнул Барабас, откатываясь от несвежей собачьей кучки.

– Трахаются, – мрачно подтвердил Карабас.

А потом, словно ящерица, уполз в сторону опасной машины, вихляя тощим оттопыренным задом. Я прослушала гамму наигранных стенаний, выразительно демонстрирующих стадии процесса, рассмотрела близлежащие окурки и, прижав номер к пузу, передислоцировалась подальше от места преступления.

Когда мне наскучило ждать, показались довольные Карабасы.

– Ты зачем второй номер у них отвернул?

– На добрую долгую память, – мечтательно отозвался Барабас, видимо, собираясь украсить памятным знаком свой бестолковый интерьер.

– Вы оба – идиоты! Несчастные люди наверняка живут в густозаселенной квартире. Им небось сексом заняться негде. Может, там детей тьма-тьмущая, а еще теща и свекровь в придачу.

– Внуков у них тьма тьмущая, – с веселой злостью процедил Карабас.

– И что с того?

– Виагру нечего жрать в таком возрасте!

– А я думаю, мужик намастырился тискаться в машине, вот и шастает на привычный сексодром.

– Тоже вариант. Так в этом ничего зазорного нет. Мало ли у кого какие причуды. За причуды не наказывают.

– Правильно. Главное, чтобы тетка была довольна.

Барабас беззаботно вертел головой, следя за перепалкой, что не лучшим образом сказалось на передвижении автомобиля.

– Я взял номер как талисман. Знаешь, иногда просто необходимо подпитываться подобными вещами. Типа предметов силы. Сечешь?

– За дорогой смотри, последователь Кастанеды! – попытался примирить нас Барабас.

– Зря вы у них номера скрутили, – уперлась я.

Благополучно миновав угрозу в лице железобетонного столба, машина затормозила.

– Нет, я действительно не понимаю, в чем фишка? Правдоискательница ты наша! Давай вернемся, прикрутим эти сраные номера обратно. Извинимся перед удовлетворенными пенсионерами. Ну что, как тебе такой расклад?

Судя по сварливому голосу, Карабас не на шутку рассердился. Барабас снова занял выжидательную позицию. Крепко вцепившись в баранку, он хитро усмехался, щурясь и подхихикивая.

– Да нет уж, поехали дальше, – немного подумав, решила я.

– То-то же. Надо же, столько номеров стибрила, а тут совесть заела.

Следующая остановка принесла нам аж два желтых знака. Карабасы, войдя в азарт безнаказанности, решились не останавливаться на достигнутом. Им теперь был нужен синий номер.

– Не дрейфь. Я знаю одного мента. Такая сволочь – у наркотов из своего же дома ворованное покупает.

Не хотелось понапрасну обижать Карабаса, но я спросила, откуда такая информация.

– У нас в доме четыре нарика, так их мамаши потом утюги всякие у мента этого выкупают. Правда, что ему самому надо – он обратно не продает. Домовитый такой.

– Молодой, что ли? – равнодушно поинтересовался Барабас.

– Ага. Салабон. С Украины недавно переполз. Но уже женат на питерской дуре и шинкует капусту на все равно какой грядке. Шустриком зовут. Тьфу, Шуриком. Так вот, этот прожорливый охранник правопорядка обычно в это время харчится в ночном кафе. Я сам видел. Там и поживимся.

Мент не только кушал в кафе. Он там еще и общался с парой проституток. Грузил какую-то ересь и сам от своего остроумия тащился. Полукачок невысокого роста с лицом хозяина жизни, уверенный в себе до мании величия. Одна из девушек, та, у которой шевелюра была собрана в конский хвост, лениво выбралась на улицу, отошла буквально на пару шагов, сняла с волос резинку, задрала рукав и отвернулась.

– А что это она делает?

– Здоровье поправляет. Плюнь и разотри. Главное – вот он, номерок наш. Все чисто, без шума и пыли.

– Мы такие справедливые и благородные? – повеселела я. – Он гад, а мы его наказали?

Карабас пожевал губами, обдумывая мою идею.

– Нет. Просто я не знаю, где можно добыть такой номер по-легкому.

У припаркованных машин косо притулился небольшой фургон «Невские берега». Водитель что-то мудрил с передним левым колесом. Сначала я даже подумала, что он уснул сидя, но ошиблась. Барабас прильнул к стеклу, завороженный увиденным.

– Всем сидеть и надеяться, – обошел фургон и залез внутрь.

Мы с Карабасом безмолвно наблюдали за ловчилой. Водитель так и не заметил потери лотка с пирожными.

– Пьяный в дупель. Сидит и с колесом разговаривает. Жрите, господа хорошие.

Пирожные были так себе. Обычно я такие не ем.

– Это ерунда. Вот когда мы за ночь дерево взрослое из сквера сперли и под окна одной тете вкопали – вот был класс.

– В подарок, что ли? – умилилась я, отгрызая шоколадную помадку с эклера.

– Нет. Было за что.

– Она на красивый газон свою тачку парковала.

– И дипломы липовые мастырила.

Надежда на продолжение истории про тетеньку не оправдались.

Ближе к утру мы приноровились до такой степени, что перевыполнили план на три трофея.

– Давайте заодно у Ритки номер свинтим? А что, прикинь, как она поразится?

Лицезреть пораженную работодательницу мне не довелось по причине трусости Карабасов. Которые все-таки не решились опробовать на своей шкуре интенсивность ее благодарности.

Заспанная всклокоченная Ритка встретила нас, зевая и ежась от утренней прохлады. Полностью одобрила улов. Потом с жестяным грохотом свалила номера в угол мастерской. Совершенно бодрым голосом отзвонилась заказчику, непреклонным голосом сообщив, что его пожелания удовлетворены. Видимо, бедняга еще спал, поскольку Ритка вызывающе возвестила: «Для меня уже не утро». Только потом посмотрела на часы. Время для начала рабочего дня несколько раннее – пять часов.

Я тихонько клевала носом, угнездившись на диване. После пирожных жутко хотелось пить. Сжалившись, Барабас проник на кухню. Напоил себя и других страждущих горячим кофе. После чего нас бесцеремонно выпроводили, ссылаясь на невероятную занятость. Не сомневаюсь, что, как только захлопнулась дверь, Ритка нырнула под одеяло и погрузилась в сладкий сон.

– Ты все-таки Игореше расскажи, где вы шатались. Не то разосретесь из-за меня, – ишь ты, переживает за нас, а сама чуть не увела моего драгоценного.

Я не стала Игорю ничего объяснять. Меньше знает – крепче спит. Он думает, что мы мамой заняты. Хотя все эти игры начали меня угнетать. Особенно история с Коловоротом. Тут уже не до смеха. Впрочем, может, он просто изображал из себя такого крутого? И чего я могла напортить? Ведь я ничего особенного не делала?

Вспомни про черта – он тут как тут. Впрочем, лучше рассказывать все по порядку. Карабас самолично напросился последить за моей мамой. Уже не в первый раз. Мне не понравилось его виноватое выражение лица, словно он что-то скрывает. Старательно избегая моего пристального взгляда, добровольный шпион прищурил свои русалочьи глаза и повторил в который раз, что, мол, Барабас страшно занят, а мне на крыше делать нечего. Мол, он и один справится. Якобы он начал понемногу вникать в суть маминой таинственной жизни и вот-вот, может, через пару дней все мне выложит в подробностях.