– Какой еще куриный эгоизм ты во мне разглядела, если я из-за тебя решилась на такие глупые приключения? Не для себя же старалась!

– Это я до «приключений» была о тебе такого мнения, – успокоила меня мама.

– А теперь?

– Теперь пора подумать о себе.

– Блииин! Да ты только о себе и думаешь! – закричала я.

По следам Коловорота в помещение проник пришибленный своей смелостью Карлос. Прекрасно зная, что за такое поведение его ждет неминуемое наказание. Мягко припадая на лапы, он прислонился к маминой ноге и поднял морду, заглядывая ей в глаза. Уши были плотно прижаты к голове, в ожидании грозного окрика хозяина. Коловорот сердито выругался вполголоса.

– Не пойму, чем ты его приворожила? Никого он так не обожает, как тебя. А ведь я – самый главный человек в его жизни.

– Собаки нутром чуют вожака в стае. Их не обмануть, – рассмеялась я.

Без особой нежности потрепав волка по макушке, мама отшатнулась, чтоб увернуться от предложенной передней лапы. Карлос вовсю надеялся, что она эту лапу возьмет в руку. Потом пришел к выводу, что правая маме не понравилась, и нерешительно предложил левую.

– Жаль собаке руку подать? – не выдержала я, заработав одобрение Коловорота.

– Не жаль. Мне вообще ничего не жаль. Кроме одного. Я не должна была выходить замуж и рожать ребенка. Ошибка молодости. Но все-таки столько лет подряд мне удавалось делать невозможное…

Удовлетворив потребность пса в порции ласки, мама выпрямилась и решительно тряхнула головой. Словно сбрасывая остатки минутной слабости.

– Теперь ты все начнешь с чистого листа. Нет так и плохо. Какое имя тебе больше нравится? Видишь, у тебя даже есть выбор.

Понимая, что она не шутит, я покопалась в памяти, прикидывая, с каким именем лучше начинать изгаживание чистого листа.

– Подкидыш подзаборный – подойдет?

Действительно, а если серьезно – как назваться? Чтоб потом не забыть. Говорят, имя – половина удачи. Про вторую половину обычно умалчивают. Но нетрудно предположить, что она как-то связана с силой воли и опытом. Которых у меня пока либо много, либо – вообще нет.

– А как же мой диплом? – всполошилась я.

– Ты что, всерьез предполагала навязать себя какой-нибудь богадельне в качестве инженера-конструктора? Не смеши. Я – твоя мать и знаю, на что ты способна. Из нерях конструкторы не получаются.

Пришлось съесть и это. По-моему, весьма непедагогично выставлять мелкие недостатки ребенка напоказ. Подло даже. Я же не трезвоню на весь свет про содержимое чьих-то шкафов. Хотя, если так дальше пойдет – не удержусь и укушу побольнее.

– Она пока работать не будет, – добродушно перебил Коловорот. – Я некоторое время стану ее опекать. Пока в ней не проклюнуться хоть какие-то таланты.

Вот оно как. Опекун нашелся!

– Изольда Табуреткина. По отчеству – Ниловна. Отчество попрошу оставить без изменений.

Мама понимающе усмехнулась. Ей самой нравился неугомонный старик.

Три быстрых шага сократили расстояние между мной и Коловоротом до минимума. Секунда, и моя рука крепко зажата.

– Это что у нас такое? Занятное колечко. Наверняка Игорь покупал?

Наши взгляды скрестились в неравной дуэли.

– На помолвку, – подтвердила я, безуспешно пытаясь высвободиться.

– Обрати внимание, – это уже маме. – Приметная вещица. Придется реквизировать.

– Не отдам, – утопая в безнадежности, вякнула я, пятясь к стене.

– Отдашь. Еще как отдашь, – убежденностью в его голосе можно было остановить стадо буйволов.

Мама подошла и помогла содрать с пальца памятный подарок Игоря. Не обращая внимания на мои истерические протесты. В эту минуту я люто их ненавидела, словно меня вежливо кастрировали.

– Ну не надо. Отдайте. Ну пожалуйста! – умоляла я.

Коловорот зачем-то гладил мою голову и похлопывал по плечу.

– Чтоб вы подохли. Оба!

– Девочки! Успокойтесь! – растерянно бормотал Коловорот.

Волк по имени Карлос жалобно заскулил. Почти заплакал, как ребенок.

Банальный грабеж среди бела дня сменился на вразумительные увещевания.

– Так надо. На опознании кольцо послужит не последним аргументом. Не мучай меня и себя. Распрями палец, а то Николай его отгрызет. Он такой, ему палец отгрызть раз плюнуть, – сквозь зубы уговаривала мама.

Коловорота такая характеристика привела в заметное замешательство. Но на всякий случай он оскалил зубы и пощелкал ими для устрашения. Отчего сразу вспомнились Ниловы старушки с протезами, безнадежно попорченными кошмарной собакой.

Я так расчувствовалась при воспоминании о доме, что безболезненно рассталась с колечком и едва не пропустила свое второе крещение.

– Отлично – будет зваться Света Соколова. На том и порешим, – примирительно заключил Коловорот, нацепляя отвоеванное украшение себе на мизинец.

Не знаю, с кем ассоциировалось у него это банальное имя, но оно было не хуже других. А в таком состоянии мне ничего дельного не приходило в голову. Поэтому я молчаливо согласилась. Выговорив себе необходимое отчество. Которое якорем привязывало новую меня к прежней беззаботной жизни.

– Теперь осталось вычеркнуть заместительницу из реестра, – напомнила мама.

– Через недельку клиент дозреет, – кивнул Коловорот, намекая на что-то крайне нехорошее.

– Ну и ладушки. Все. Я пошла.

Так закончилась прощальная встреча с мамой. Впоследствии мне казалось, что надо было найти другие, правильные слова. Но, как известно, умная мысля заходит опосля. Мудрость не для импульсивных дурочек вроде Светы Соколовой. Светы сначала говорят, а думают после. Горько сокрушаясь в подушку от собственного несовершенства и отсутствия находчивости. Их удел – сначала влезть в драку, а потом прикинуть, на кого махать кулаками.

Иногда я думаю, что папаня, пусть живется ему хорошо и вольготно, оказался прав, считая всех баб дурами. В отношении меня он точно не ошибся, но не в отношении собственной жены. Которая вовсе не дура, но почему с ней так сложно найти общий язык? Всем, кроме Коловорота и волка Карлоса.

Ночью я горько плакала в подушку.

Чмок-чмок, мама.

Подавись ты моим колечком.

Глава 44

– Запоминай свою новую биографию.

Толстая тетрадь вызвала у меня приступ тоскливой скорби. Со школы ненавижу заучивать наизусть всякую муру.

Коловорот шуровал у плиты. Творя очередной кулинарный шедевр. Расписной под хохлому передник придавал ему курьезный вид. Сейчас он завернет птицу в фольгу и отправит ее для неполной кремации в духовку. А потом вытрет запачканные жиром руки о передник. И посетует, что теперь придется его стирать.

Вопреки предчувствиям, исписанным в талмуде оказался только первый листок. Мелкий убористый почерк с длинными хвостами буквы «р» и четкими подпунктами. Машинально пролистав пустые страницы, я с облегчением вздохнула. Но тут же спохватилась: у Свет Соколовых не может быть такого куцего послужного списка.

– И это все? Ты насочинял мне эту бодягу, чтоб опозорить? Три строчки муры про какую-то несчастную дурочку. Маловато будет, – с раздражением напала я на Коловорота.

Занятого очередным разговором с кем-то многословным и виноватым. На вопросы Коловорота: «Почему не в срок?», «Мне по фигу, кто виноват», «Не смеши мою жопу, она и так смешливая», – невидимый собеседник отбрехивался подолгу. Наверное, врал, хотя я бы ни в жисть не решилась врать Николаю Воротову. Пусть у него и такая веселая задница.

– Получается, что я практически не жила. Где трепетные любовные страсти, где преданные поклонники, спешащие на помощь? В конце концов – где реальный человек?

– Отвянь по-хорошему, – прикрыв телефонную трубку рукой, предупредил автор моей биографии.

Показав ему язык, я перебралась в другое помещение. Где плюхнулась на диван, закинув голые ноги на спинку. Повиснув практически вниз головой. Подходящая поза, чтоб доподлинно выявить свою подноготную.

Возраст почти совпадал. Пол – тоже. На этом сходство заканчивалось. Ура! Оказывается, теперь я круглая сирота. Которая с упорством носорога этим осиротением занималась аж два года. Сначала не выдержала мать, устав от упражнений дочери. Дочь, то есть я, неплохо закончила обычную школу и попутно – художественную. Ага, еще одно совпадение, я тоже имела честь учиться в художке. В отличие от меня, дальше со Светой случилось чудо – она с первого захода поступила в «Муху».[3] Где вместо диплома получила привычку использовать героин не по назначению. И когда у нее на дурь времени хватало? Вот если бы мне улыбнулось там заниматься, я бы расстаралась.

На сиденье поблизости от моего лица приземлился Коловорот. Лишенный передника, но с портновской рулеткой в руках.

– Это хорошо, – вслух обрадовалась я.

– Что именно? Хорошо, что ты сидела на игле? – более неподдельного изумления не придумаешь.

– Да нет, что она, ну то есть я, умела рисовать. Я тоже художку закончила. – Боюсь, в моем голосе присутствовала изрядная доля спеси.

– Читай, читай, художница. – Меня побарабанили по лодыжке, благо ноги вознеслись выше головы. – А я пока тебя измерю. Так, нога тридцать шестого размера. И не хихикай, вовсе не щекотно. Длина ноги – а от какого места ее отмеряют? Да не ржи ты, не щекотно ни разу. Где у тебя талия? Ага, вот она, шестьдесят восемь. Так и запишем. Да перевернись ты в нормальное положение!

Щекотка довела меня до изнеможения. От малейшего прикосновения становилось смешно.

– Ты меня случаем не для гроба меряешь?

– Так точно. Там размер талии – самое первейшее дело. Руки подыми, бюст охватывать будем. Хотя что тут охватывать? Ты лифчик носишь?

От злости я попрыгала на диване. Надеясь, что тот развалится. В подвижном состоянии измерения моего торса были невозможны. И Коловорот оставил попытки выяснить километраж моей попы. Только шлепнул пару раз. Не больно, но появился повод обидеться и загрустить.

– Поосторожнее, синяков наставишь! И вообще твоя писанина меня категорически не устраивает. Раз я покидаю пенаты и эмигрирую фиг знает куда, то нечего завирать всякую чушь. Меня там никто не знает. Значит, я настоящая несчастная сирота без дураков. Исправляй – пусть будет автомобильная катастрофа, – возражение было озвучено низким голосом, который когда-то так волновал Игоря.

– Ладно. Хрен редьки не слаще.

Значит, родителей я угробила. Только почему от этого лишилась волос?

– Болела долго. Вши завелись, – нашелся Коловорот.

Вшивая сирота. Не вдохновляет. Надо бы насочинять что-то более трагичное. Снова заглянула в тетрадь. Надеясь выцедить хоть каплю полезных сведений. Которых не последовало по причине временного отсутствия источника информации. Оторопев, я завертела головой. Надеялась, что Коловорот надумал сыграть со мной в прятки и притаился где-то поблизости. Пустая комната тонула в полумраке, и только сквозь неширокое окно проникала полоса света. В которой вихрился столбик пыли, доказывая недавнее присутствие хозяина.

Коловорот был обнаружен по воплям, исходящим со двора. После разговора с мамой окна перестали быть закрытыми. Я свесилась через подоконник, чтобы в полной мере насладиться небывалым зрелищем. Коловорот с кроссовком наперевес сигал по газону. Попеременно вляпываясь босыми ногами в разноудаленные собачьи кучи.

В данный момент он почти настиг Карлоса. В надежде вразумить нерадивую скотину с помощью уцелевшего предмета обуви. Невзирая на неотвратимость наказания, волк, не выпуская второго кроссовка из пасти, нарезал круги. Изредка вскуливая и ловко уворачиваясь. Невидимый моему глазу, хохотал бородатый сторож. Остальная свора волков присоединилась к Карлосу. Вмиг от вожделенного кроссовка не осталось ничего целого. Коловорот трагично задрал ногу, осмотрел подошву и припечатал трехэтажным напутствием всю волчью родню до седьмого колена.

Решив, что прощен, Карлос предоставил в полное хозяйское пользование обрывок стельки. Положил его на траву. После чего аккуратно прилег перед трофеем, словно показывая: «Ах какой я хороший песик». Через него кубарем перекатилась парочка собратьев, тиранивших остатки добычи.

– Ты его поленом огуляй, смирнее будет, – посоветовал невидимый сторож.

– Он уже не поймет, за что, – отказался Коловорот, шаркая ногами по траве. – Ты бы хоть прибирал за ними, что ли.

– Я убираю. Только все это без толку. Им вольер надобен. Или на цепь. У меня вон как – проволока повдоль двора натянута, а собака к ней прицеплена. Ходит туда-сюда. И гадит исключительно в этом подвластном ей районе. А вы их забаловали. Носятся где желают. И гадят от души.

– Это ты точно подметил, – уже более спокойным голосом ответил Коловорот. – Ты мне шланг включи, я отмоюсь.

– Это я запросто. Мне воды не жалко. Только тут надо мыла с пуд, а то и больше.

– Вот и неси.

– Чево? – вдруг всполошился сторож.

– Того. Мыло, говорю, давай.

– И пару тюбиков зубной пасты, – присоединилась я к обсуждению. – Проверенное средство. Честное слово! Любой запах удирает.