Юля Лемеш - Лежачий полицейский

– Ага, вернет. Потом догонит и еще два раза вернет. Уже третью неделю в подлеске ховается. А она к нему на свиданки бегает. На металле крутится, задолжал всем – жуть, – тоном радиоведущего произнес голос из толпы.

За время пребывания в деревне я узнала много нового. Первая половина из которого привела меня в ужас. Вторая вызвала недоумение, но такие знания помогают лучше понять человеческую природу.

– Всем говори, что ты племянница Ильиной, – увещевал Коловорот на прощание. – Ильиных тут две семьи. Местные в курсе, чья ты, а в соседних деревнях по барабану, какой Ильиной ты племянница.

Вооруженная такой рекомендацией, я начала делать вылазки в направлении водных просторов. В соседней деревне под названием Наволок был единственный на всю округу стационарный магазин. Там же были приличные подходы к реке, она же озеро. Как ни объясняли, мне так и не удалось сообразить, в чем тут фишка. Главное, что рыба там водилась. И я вознамерилась ее отловить.

Затарилась в сельпо «Спрайтом», сигаретами и вполне приличной выпечкой местного изготовления. Для лова был куплен хлеб. Который поначалу вызвал у меня законные сомнения своим землистым видом. На ощупь он больше напоминал глину, перемешанную с клеем.

– Здравствуйте. Извините, вы не посоветуете, где тут рыбки кошке половить можно? – стараясь быть максимально вежливой, поинтересовалась я у чистоплотной нарядной продавщицы.

Окинув меня насмешливым взором, она метнула сдачу на блюдечко. Потом решила не портить мне настроение.

– Вот туда вниз на понтонный мост. Там все ловят. А ты чья?

Как на грех, мой ответ нуждался в корректировке, поскольку я столкнулась с одной из клана Ильиных.

Между двух холмов действительно имелся наплавной мост. На котором, словно ласточки на проводе, сидели рыбаки. Я пристроилась у самого берега. Посчитав, что для начала надо бы приглядеться. Слева от меня рыбачил дед. Лет сто с гаком. Ему ассистировал дед помоложе. Не ловил, просто трендел про дела свои скорбные.

– Вчера бухнул. Решил в клуб сходить. На девок поглядеть.

– И что? – без интереса спросил рыбак.

– Да что-что? Те же на манеже. Темно там. Не видать ни х…

– Снова в рыло дали?

Философски окинув речной простор, любитель девок громко откашлялся и сплюнул в воду.

– Так по башке охреначили – жуть. И главное, снова не знаю – кто.

Вместо соболезнования стогодовый дед вытянул из воды качественного подлещика. Я срочно заприметила, на какой глубине он ловит, и перенастроила поплавок.

Ближе к середине понтона ловили две древние бабки. Одна глухая. Она пела. Вторая была подслеповата и постоянно орала: «Где мой поплавок?» Деды злорадно хихикали и отпускали такие шутки, что даже рыбы краснели.

Переплевавшись от попытки выудить того, кто мелко дербанил мой поплавок, я снова увеличила глубину, посчитав, что у дна сидит самая крупная рыба. Когда клюнуло, то выяснилось, что я ошиблась. Мелкая плотвица обгадила мне ладонь и сиганула мимо мережки. Старики сочувственно закряхтели.

– Что ж ты косорукая такая? Надо было ее по темечку. Крупная была – страсть. На что ловишь? На хлеб? Бери червячка. На него сейчас самый клев.

Червяк показался мне препротивным, но я послушалась. В награду заполучив черта с колючками.

– Ерш. Для ухи – самое то.

Выдрать из глотки ерша крючок не представлялось возможным. Чтоб не позориться, я отвернулась. Наступила на него ногой и, стараясь не смотреть, дернула изо всех сил. После чего меня долго тошнило.

На фиг ихних червяков. Хлебный катыш надежнее.

По понтону туда-сюда с грохотом сновали желающие посетить магазин. Кроме них проносились собаки, которых тоже заинтересовало, на что я ловлю. Ближе к вечеру притащились два наивонючих козла и гонялись друг за другом, периодически устраивая дуэль посредством глухих ударов рогами.

Плюнув на такое шумное соседство, я понуро побрела под маленький мостик, который ближе к разрушенной церкви. Там не было никого! Только изредка проносились машины. И каждый считал своим долгом поинтересоваться, как рыба.

Достали – сил нет.

Когда начался настоящий клев, я позабыла про все. А потом, прохладным вечером бредя к дому, прикидывала, кого одарить своим невиданным уловом. Зря голову ломала. Соседка, та, что шустрее шустрого, ненароком встретила меня знакомым вопросом.

– Как рыба?

– Отлично! Возьмете котику?

– Чего ж не взять? В мясорубку пойдет.

Ошалев от такого обращения с собственным котом, я протянула пакет.

– Погоди. Сейчас я тебя в ответ творожком угощу.

Угощенная вкуснейшим творогом, я посчитала обмен более чем выгодным.

– А для чего у вас на повороте половина газового баллона на столб повешена? – решилась спросить я.

– На случай, – соседка трижды сплюнула и перекрестилась, – пожара. Как пожар, надо икону чудотворную по улицам носить. Чтоб дальше не перекинулся. Но сначала – звонить в баллон. Чтоб всем миром тушить.

– Набат, – понимающе ответила я.

В это момент раздался звучный «бом».

– Пожар! – всполошилась я.

– Нет. Это сковорода.

Я удивилась такому объяснению.

– Баран у соседа сволочной. Как приметит хозяйский зад – лупит рогами со всей дури. Вот он и удумал жопу сковородой прикрывать. Теперь без сковороды – никуда.

Послышал новый «бом», оповещающий о новой атаке на барановладельца.

– Ты не сомневайся, люди тут хорошие. Бояться нечего. Приезжие в основном хулиганят. То наркотов на постой сошлют. Они, гады, нас мак сеять отучили. Еще пьянчуг иногда ссылают. Будто своих мало. А так ничего, жить можно.

Ночью мне было зябко и грустно. Захотелось домой, в город, к маме или к Игорю. Ну, на крайний случай, к Коловороту. Он теплый. С ним надежно. Хотя гад он порядочный. Но – свой. Почти.

За неделю рыбалка приелась, и я начала исследовать окрестный лес на предмет грибов. Которых оказалось – косой коси. Так и проводила время. Утром – грибы. Вечером – рыба. Ночью – обработка грибов. Я их сушить научилась около маленькой печки.

С местными я старалась не пересекаться без особой надобности. Матерились они безбожно, особенно дети. Раньше мне Шнур нравился, у него музыка хорошая. Он бы тут за своего сошел. Но, как ни странно, его произведения тут никто не слушал. Молодежь предпочитала «Лесоповал» и попсу. Включая их на всю громкость.

А потом начались промозглые унылые дожди.

Ежевечерне протапливая печку, я тосковала. Дачники разъехались. Деревня почти опустела. Каждый день все жители толпой отправлялись на болото за клюквой. Меня с собой не приглашали, и я скучала в гордом одиночестве, жалея себя.

Сижу. Рыба не клюет. Ну и фиг с ней. Все равно не уйду. Потому как хорошо.

От нечего делать попробовала думать о себе во втором лице. Фигня получилась. Диалог на уровне «сам дурак». Начала думать о себе в третьем лице. Самое то, если хочешь разобраться в запутанной ситуации.

Прошлого нет. Будущее туманно. А в настоящем все замечательно. Кроме одной нерешенной проблемы. Которая заключалась в Коловороте.

Итак, я – это она.

Она, тварь этакая, его не любит. Так какого лешего она завалилась к нему в койку?

Не то.

Она завалилась к нему в койку, потому что… Фиг знает, почему. Так получилось.

Не то.

Ей хотелось на кого-то опереться. Ага. На него можно опереться. Как на кактус.

Не то.

Что она испытывает? Ненависть. Животную страсть? Желание притулиться, спрятаться за его спиной?

Возможно.

Она – жадная хитрая тварь.

Эй, прекрати обзываться!

Деньги? Важно, но не повод идти на сближение. Хотя что сейчас об этом рассуждать, раз сближение уже произошло.

Не то.

Надо найти в нем простые человеческие слабости. И чего потом с ними делать? Манипулятор из нее никакой, а он слишком сложный объект для понимания. И самое гадкое – ведь ей понравилось. Коловорот оказался опытнее Игоря. Она даже не сумела прикинуться разочарованной. Она вообще не сумела прикидываться. Зачем изображать страсть там, где ее и так чересчур. Тварь похотливая она после этого. Надо было хоть состроить уксусную физиономию. Или сказать что-то подобающее случаю. А она сладко нежилась на его Коловоротовом плече и блаженствовала.

Жуткое прозрение: у меня кроме Коловорота никого нет. Ни ближе. Ни роднее.

Папа ошибся, назвав маму «пшиком». Это я – пшик. А она – как ружье на стенке. Я не хочу быть пшиком. И не буду.

Размышления прервала нервная уклейка. Начался клев. Три часа не думалось ни о чем.

Обменяв рыбу на творог, я вернулась в дом. Затопила печь и почувствовала себя усталой и невероятно счастливой.

Подбросив очередное полено в огонь, я придумала, как мне решить проблему с Коловоротом. Я просто не буду о ней думать. Совсем. Как сложится, так и будет. Главное, чтоб не случилась нежданная беременность. Подумала и усмехнулась. Похоже, я надеюсь продолжить отношения в следующий приезд. А вдруг для Коловорота это не серьезно, а так, эпизод, типа приправы к деревенскому вояжу?

Яростно пошерудив кочергой в горящих дровах, я вспомнила, как хотела от Игоря детеныша. От Коловоротов только звери рождаются. Вот если забеременею, рожу мальчика и обязательно назову его Карлосом. На душе почему-то потеплело. Потом вспомнились школьные годы, богатые на раздачу кличек. Дети станут моего мальчика обзывать Карликом. Хороша семейка – Карлик, сын Коловорота.

Мобильник выдал пронзительную трель. Осторожно поглядев на незнакомый номер, я решила не отвечать. Телефон ожил снова.

– Але? – проскрипела я старческим голосом.

– Клавка? Ты? Что трубу не берешь? Никуда не уходи. Мы сейчас за коровой приедем.

– Я не Клавка, – испуг сменился радостью.

– А какого х… трубу берешь?

– Такого.

С чувством выполненного долга вырубила телефон. На соседней улице запели. Сегодня пятница, а по пятницам всегда поют. Сначала песни исполняются целиком, а потом – только первые куплеты. Когда еще выпьют, настанет пора частушек. Потом будет тишина, а когда начнут расходиться по домам – кроме мата не будет ничего познавательного. Кто-нибудь обязательно убредет мимо своего порога. Кому-то придется ночевать под забором. Кому-то непременно набьют морду, и не факт, что этим человеком окажется мужик.

С каждым днем ночь наступала раньше. Чем холоднее становилось, тем больше я ждала появления Коловорота. Каким бы он ни был, без него плохо. Тело требовало тепла и секса, а мысли крутились совсем в иной плоскости. Чего я хочу? Свить гнездо, родить ребенка и куковать остаток выделенных природой дней за тупой домашней работой, над которой так неумно потешался мой папаша. Велика карьера.

Раз судьба сыграла со мной злую шутку, перевернув все с ног на голову, надо пораскинуть мозгами и придумать что-то особенное. Порыскав по участку, я вспомнила все свои нереализованные увлечения. Почему-то главным образом они касались завоевания приличного кандидата в мужья. В деревне с подобными устремлениями оставаться холостой можно до вечера. Тут с невестами проблемы. Тут даже страхолюдь стервозная – заветная мечта потенциального жениха. Тут даже на стогодовых старух поглядывают.

Лавка была мокрая от дождя, но в запарке я поначалу этого не заметила. Так увлекла меня идея стать кем-то значительным. Эх, почему в эту деревню олигархи не заглядывают? Вот сломалась бы у толстосума машина прям у моего порога, а тут я такая загадочная выхожу, предлагаю… Чего могу я предложить олигарху, кроме заморочек? Да, проблема. Чаю ему, что ли, заварить? И какого лешего машина у него может сломаться, она же олигархическая.

Как хочется стать кем-то нужным, важным, востребованным. Промокшие штаны напомнили мне о нежелательности простуды. Пришлось срочно переодеться. И тут меня осенило. На чердаке валялись самодельные рамы для картин. Пустые, словно заброшенные дома. Которые надо было срочно заселить.

А ведь я в детстве неплохо рисовала. Окончила художку, даже два лишних года в ней просидела после получения диплома. Мне там нравилось по-настоящему. Ко мне там неплохо относились. А какие там были учителя! Один Николай Николаевич чего стоил! Мы все его обожали. Правда, неловко сейчас вспоминать: все дети звали его Винни-Пухом. За неизменное радушие и подходящие габариты. Учитель от бога. Рисунок у нас преподавал. Он все советовал мне не бросать рисование. Вот я и не брошу.

В этот эпохальный момент раздался телефонный звонок.

– Снова корову продавать будем? – не глядя спросила я.

– Ты чего? Совсем там одичала? Какая на хрен корова? Завтра приеду. Переезжать будем. Что тебе привезти?

– Зима скоро. Экипироваться надо.

– На месте купим.

Хотела спросить, как мама, но вовремя вспомнила, что Коловорот накрепко запретил мне трендеть лишнее. Особенно по телефону.

– Я решила стать художником. Мне для этого нужен мольберт, краски, кисточки колонковые и…