Елена Колина - Личное дело Кати К.

– А она, наверно, растерялась, – сказал Малыш.

– Сразу видно, что ты не знаешь моей бабушки, – возразил Карлсон. – Ничуть она не растерялась, а полезла за мной.

– Как – на дерево? – изумился Малыш.

Карлсон кивнул:

– Уж не думаешь ли ты, что моя бабушка не умеет лазить на деревья? <…> Так вот, ползет она по ветке… ползет и бубнит: «Переодень носки, Карлсончик, переодень носки…»

– А ты что? – снова спросил Малыш.

– Делать было нечего, – сказал Карлсон. – Пришлось переодевать, иначе она нипочем не отвязалась бы. Высоко-высоко на дереве я кое-как примостился на тоненьком сучке и, рискуя жизнью, переодел носки.

– Ха-ха! Врешь ты все, – рассмеялся Малыш. – Откуда же ты взял на дереве носки, чтобы их переодеть?

– А ты не дурак, – заметил Карлсон. – Значит, ты утверждаешь, что у меня не было носков?

Карлсон засучил штаны и показал свои маленькие толстенькие ножки в полосатых носках:

– А это что такое? Может, не носки? Два, если не ошибаюсь, носочка? А почему это я не мог сидеть на сучке и переодевать их: носок с левой ноги надевать на правую, а с правой – на левую? Что, по-твоему, я не мог это сделать, чтобы угодить бабушке?

– Мог, конечно, но ведь ноги у тебя от этого не стали суше, – сказал Малыш.

<…>

Карлсон кивнул.

– Теперь ты понял наконец, у кого самая ворчливая в мире бабушка?

Конфликт Карлсона и его бабушки ничуть не менее драматичен, чем любой другой конфликт. Как и положено в конфликте, Карлсон и бабушка находятся каждый на своей позиции, и позиции эти несовместимы.

Позиция бабушки понятна: Карлсон должен переодеть носки, и все тут! Позиция Карлсона тоже очевидна: он сидит на ветке в мокрых носках.

Казалось бы, договориться невозможно: Карлсон не может переодеть носки, потому что у него их нет. А бабушка так ворчлива, что не отстанет.

Но суть стратегии «решение проблемы» в том и состоит, что от несовместимых ПОЗИЦИЙ необходимо перейти к ИНТЕРЕСАМ, и тогда решение непременно найдется!

В чем состоит интерес бабушки Карлсона? Ее интерес в том, чтобы непременно настоять на своем, – она же самая ворчливая в мире. А в сухих носках Карлсон или в мокрых – это уже не важно, это находится вне сферы ее интересов.

В чем интерес Карлсона? Не в том же, чтобы упрямиться и сидеть на ветке. Его интерес в том, чтобы угодить бабушке.

От несовместимых позиций Карлсон переходит к интересам – переодевает носки с одной ноги на другую, чтобы угодить бабушке, и тем самым – ура, ура – разрешает конфликт!

Мы почти всегда можем перейти от позиций к интересам, переодеть носки и – ура, ура – разрешить конфликт. Иначе нам никогда не договориться – так и будем сидеть на разных ветках в мокрых носках и бояться подползающей к нам бабушки.

Поняла, Киса? Мы могли бы не расширять зону конфликта, не обзываться тупицей и не переходить на наши с тобой личности, а спокойно распределить наш гонорар методом «принятия решений».

– Поняла, не дура, – ответила Киса. – Наша позиция – Альпы, а папина – энцефалограф. Совместить невозможно. А интересы наши какие?

– Тебе лучше знать, какие у тебя были интересы.

– Допустим, я хотела научиться кататься на сноуборде. И что?

– А то, что можно купить энцефалограф и перейти к твоим интересам: на сноуборде кататься в Охта-парке, полчаса езды от дома.

– Допустим. А если у меня был другой интерес?.. А если я хотела сказать всем, что мы тоже едем в Альпы?

– Похвастаться хотела? Тогда еще проще. Ты могла бы похвастаться, что твой папа получил за изданный в Европе учебник такой огромный гонорар, что всю больницу заставил немецкой аппаратурой. И скоро получит Премию мира. Круто?

– Допустим, круто, – неохотно согласилась Киса. – Ну а у тебя какой был интерес?

– Мой интерес… Честно? Чтобы Дима понял, как я хочу в Альпы, но так и быть, согласна на этот чертов энцефалограф… Чтобы он подумал, какая же все-таки у нее, то есть у меня, прекрасная душа…

Сегодня ко мне пришел Котик. Это был обиженный Котик, надутый Котик, Котик с дорожками слез на пухленьких щечках.

– Я не хотел заранее тебя расстраивать, – важно сказал Котик, – но… у Кисы все время подружки, особенно по телефону…

– Я и так знаю, что у Кисы все время подружки. Особенно по телефону тоже знаю, потому что нам никто не может дозвониться. Ну и что? – не поняла я.

– У Кисы подружки, – втолковывал мне Котик, – а у меня только одна Киса.

Ах!.. Оказывается, мой ребенок переживает психологическую драму, а я и не заметила. Котик ревнует Кису…

Я перечислила нескольких малышей, которых считала его друзьями.

– Нет, – подумав, несчастным голосом сказал Котик, – из друзей у меня есть ты, Дима и Такс. А из лучших друзей у меня Киса. Не понимаю, зачем ей подружки, когда у нее есть я?..

Я сказала, что у взрослых мужчин тоже часто бывает совсем немного друзей, например, один-два или даже вообще не бывает.

Вообще-то Котик напрасно ревнует Кису к ее подружкам, и я тоже напрасно ревновала Карлсона к его тайной от меня жизни. Я смогла справиться со своей ревностью, потому что понимаю, что Карлсон – экстраверт. И Киса тоже экстраверт, а Котик интроверт, а уж про Диму и говорить нечего, он не просто интроверт, а настоящий Интровертище.

Интроверт замкнут, самодостаточен и ценит уединение, общение для него – лишь незначительное содержание жизни, а экстраверт, напротив, не мыслит себя вне своего большого круга.

Интроверту трудно поддерживать много контактов. Роскошь человеческого общения для него именно что роскошь, то есть немного лишнее…

Приемлемое для Интроверта общение всегда интимно. У Интроверта есть постоянный круг близких друзей, достаточно узкий – от нескольких человек до одного или даже до никого.

Всех остальных Интроверт называет «знакомые». Это слово он произносит с неприятным лицом – нет-нет, ничего личного, это не человеконенавистничество, а всего лишь подсознательная неприязнь к тому, что в окружающем мире существует так много людей и все они покушаются на его уединение.

Находясь на многолюдной вечеринке по долгу службы (а по своей воле он там не может оказаться), Интроверт держит руку в кармане, поглаживая номерок от пальто, и прикидывает, скоро ли можно будет улизнуть. А немноголюдная вечеринка в дружеском кругу уже не такое преступление против человеческой природы, а просто нелепость. Домой!.. Дома хорошо…

В одиночестве Интроверт уже окончательно сосредотачивается на своем внутреннем мире и предается тихим наслаждениям – перечитывает любимые книги, рассматривает старый детский альбом с марками или глядит на плывущие облака и играет сам с собой в игру «На что это похоже».

Пока Интроверт предается одиноким наслаждениям, Экстраверт бежит с одной вечеринки на другую, танцует, болтает, принимает участие в демонстрациях или плавает в бассейне, зажав в руке мобильный телефон и делая попытки перекинуться парой слов с пловцами на соседних дорожках.

У Экстраверта вообще нет знакомых. У него есть только приятели и друзья, а также разные другие люди, которые уже почти что приятели и друзья.

Экстраверт ни мгновения не может провести наедине с собой и проявляет устойчивый живой интерес ко всему человечеству, включая даже ту его часть, с которой его свела судьба на автобусной остановке или в очереди в салоне красоты.

Экстраверт стремится к ярким переживаниям. Ему незачем находиться дома, ему кажется, что там он всеми покинут и его жизнь проходит зря. Ну, если только гости… Закрывая двери за приятелем, Экстраверт бросается к телефону, чтобы позвонить другу. Одновременно Экстраверт звонит по мобильному – а что, если того, первого, друга нет дома? Должен же он услышать живое человеческое слово хоть от кого-нибудь, лучше от обоих абонентов сразу.

Экстраверт стремится непрерывно разделять с окружающими свои эмоции и все, даже самые незначительные, жизненные впечатления. Одинокий Экстраверт, случайно заскочивший один в кино, блуждающим взглядом высматривает знакомых и хищно косится на соседей, прикидывая возможность напасть на них и хотя бы вкратце обсудить фильм.

Экстраверт очень жалеет Интроверта и искренне недоумевает: что, собственно, этот тихоня делает один дома?.. Наверное, думает Экстраверт, горько плачет оттого, что вокруг не вьются толпы знакомых. А Интроверт не понимает, зачем Экстраверту так много чужих людей, когда у него уже есть он и они вдвоем могут поиграть в тихие настольные игры.

Интроверт и Экстраверт вполне могут хорошо уживаться. Если Интроверт не будет вытаскивать Экстраверта из веселой компании и шипеть ему на ухо: «Или я, или они!» Не будет ревновать, склочничать и требовать, чтобы Экстраверт ограничился им одним. А Экстраверт не должен утомлять Интроверта своими друзьями, знакомыми друзей и друзьями знакомых.

И тогда они вполне могут хорошо уживаться. Возьмем, к примеру, нас с Димой.

Дима не хочет ходить в гости по будням. Ну и что? И по выходным не хочет. Ну и что? Зачем мне все эти люди?.. Я хоть и экстраверт, но не такой Экстравертище, как Киса и Карлсон, а разумный самодостаточный человек, поэтому я всегда могу пойти в гости одна.

…Я вот только все время думаю: раз уж Дима не хочет ходить со мной в гости, а хочет сидеть дома один как сыч, пусть тогда гости приходят к нам. По будням можно каждый вечер принимать несколько человек, самых близких, ну а по выходным компании побольше.

Я хотела пойти к Котику и сказать, что интроверту не стоит ревновать экстраверта… пусть себе летает, где хочет. Но оказалось, что Котик уже сам о себе позаботился: честно признался Кисе, что у него никого нет, кроме нее, для игры «Угадай животное». Я из-за двери детской слышала, как Киса изображала разных животных.

– Мя-ау! – страшно мяукнула Киса и еще немного подрыкнула: – Р-р-р!

– Кошечка? – понимающе спросил Котик.

Глупый ребенок, я, например, сразу догадалась – не кошечка, а тигр или гепард.

Карлсон уселся на край стола с очень скромным видом и коробкой конфет «Рафаэлло».

– Экстраверт всегда ориентируется в жизни на что-нибудь приятное… – сказала я, – а Интроверт, наоборот, на плохое…

Обычно я не обсуждаю с Карлсоном ничего такого, а сегодня почему-то увлеклась. Эта парочка, Интроверт и Экстраверт, как-то особенно запала мне в душу, и вообще хотелось порассуждать.

– Вот, например, сегодня мокрый снег с дождем. Интроверт грустит по поводу плохой погоды. А Экстраверт радуется, что у него есть хоть какая-нибудь погода.

– Не говори мне ничего про этого Интр, а то я сейчас заплачу, – вздохнул Карлсон и запихал себе в рот сразу несколько конфет. – Кстати, у меня наверху есть портрет этого твоего Интр, называется «Очень одинокий петух». Не хочешь взглянуть?

Я не хотела.

– Как ты думаешь, что будет, когда выйдет моя книга о здоровом питании? – неожиданно спросил Карлсон.

– Ну… я думаю… а что будет?

– Полный мешок конфет, вот что будет! – торжествующе ответил он и мечтательно чавкнул.

– А вот Интроверт на твоем месте думал бы совсем о другом… – нравоучительным тоном сказала я.

– А что, этот Интр считает, надо брать два мешка конфет? – обеспокоенно спросил Карлсон. – Пожалуй, он прав…

Карлсон зевнул и перебрался на диван.

– Напиши немного сама. А я пока посчитаю, сколько конфет поместится в мешок…

На месте Карлсона Интроверт размышлял бы не о конфетах, а представлял бы себе разные страшилки: что у него вообще ничего не получится. И критики напишут: «Карлсон совсем не разбирается в здоровом питании…»

Страх наказания рождает у Интровертов мучительный дискомфорт – не потому, что они робки или трусливы, а потому, что так уж они устроены… Интроверту в житейском море всегда светит маячок наказания, и он всегда задает себе печальный и опасливый вопрос: что ждет его в будущем, если он НЕ СПРАВИТСЯ.

ЧТО МНЕ ЗА ЭТО БУДЕТ? – спрашивает себя Интроверт. Общественное порицание? Разорение? Нелюбовь, отторжение, отшлепают и тому подобные гадости? Наказание может быть материальным или физическим, а может находиться в сфере чувств и отношений.

Интроверт бурно реагирует на угрозу наказания, а Экстраверт радостно отзывается на поощрение. Планируя любое начинание, Экстраверт ставит вопрос по-другому: что будет, если он СПРАВИТСЯ. Перед ним как будто всегда висит такая хорошенькая морковка – это может быть общественное признание, похвала любимого человека или еще какая-нибудь награда.

ЧТО ХОРОШЕГО МНЕ ЗА ЭТО ДАДУТ? – интересуется Экстраверт. Любовь, похвала, финансовая выгода, общественное признание, свежие плюшки?.. Самое привлекательное для него, конечно, общественное признание.