Нет, Аня ни за что бы не позвонила подруге-милиционерше все по той же причине: зачем обра­щать внимание органов на человека, который толь­ко что вышел на свободу? Но... выходила совершен­но непонятная вещь — никто из тех, с кем она гово­рила о Глебове, ничего не слышал о том, что он си­дел! И в то же время их участковый утверждал об­ратное. По идее, верить нужно было последнему. Зачем тому врать? Однако почему-то именно участ­ковому хотелось верить меньше всего.

Снять вопрос могла как раз Вера Соколова, а за­одно и ответить на все прочие вопросы: что? где? когда? кого? чего? сколько? чем?..

Достав непослушной рукой мобильник, Анюта набрала номер подруги, но трубку никто не поднял. Похоже, на сегодняшний день лимит везения был исчерпан.

До Веры она все же дозвонилась, но ближе к ве­черу.

—  Мне нужна твоя помощь, — тоном, по которо­му было понятно, что отказ равносилен разрыву от­ношений, сказала Анна.

Соколова была сама любезность. Обещала по­мочь чем угодно, даже деньгами.

—  Речь об одном человеке, — успокоила Аня подругу. — Ты не могла бы по своим каналам навести о нем справки? Сидел он или нет?.. И вообще, все остальное тоже.

Конечно, Вера могла. Тем более, что разговор об этом уже шел.

—  Иван Глебов? — переспросила она, услышав, кем именно интересуется Анна. — Это не хоккеист случайно? — И, получив подтверждение, обрадова­лась. — Считай, что вся его биография у тебя в ком­пьютере! Это же не какой-нибудь Пронькин. Это же Глебов! Завтра я тебе позвоню... В любом слу­чае! — и тут же перешла на доверительный тон: — А у вас что-то было? Он что, обманул тебя?

Они еще немного поболтали... о мужиках, рекла­ме, Швейцарии, бутиках, ценах, общих знакомых, снова о мужиках и, через какой-нибудь час, доволь­ные друг другом, распрощались.

«Ничего себе! Это ж насколько я наговорила?» — спохватилась Аня, но было уже поздно бежать к обычному телефону.

Ничего интересного сегодня она больше не жда­ла. Можно было наконец дочитать детектив, забро­шенный в день увольнения из «Валькирии». Вот только куда подевался этот детектив?.. Найти книгу не удалось. Помешал Глебов. Он постучался к Анне, будто чужой, вошел как-то боком, да еще и разре­шение сесть попросил.

—  Ты не заболел, Ванечка? — удивилась Анюта.

—  Погода дурацкая, — после долгого раздумья заявил он.

—  У тебя это прозвучало, как признание в пре­ступлении, — заметила она.

—  Как это верно сказано: признание в преступ­лении, — ухватился Иван за ее слова. — Как вере­вочке не виться... Все тайное становится... Шило в мешке... Я вот что хотел сказать...

И в это время, совсем некстати, заиграл Бетхо­вена мобильник Анны.

—  Нет, я так не могу! — возмутился Глебов. — Только захочешь серьезно поговорить, а тут... От­ключи ты его, к чертовой бабушке!

Аня и сама была не рада, что Ивану не дали до­говорить. Похоже, он на что-то решился, раз заго­ворил про тайное и явное. Она взяла телефон с на­мереньем действительно отключить его, но все же не удержалась и посмотрела, от кого звонок. Ока­залось, что звонит Валя Кутлер. И сердце ее екну­ло!

«Неужели все?! Неужели конец расследова­нию?!»

—  Да! Я слушаю! — чуть ли не крикнула она в трубку.

Глебов только развел руками.

—  Я его припер к стенке, — услышала Анна до­вольный голос Валентина. — Могу прямо сейчас пе­редать его тебе с рук на руки! Хочешь?

—  Кто он? Вы где? — нетерпеливо спросила она.

—  Кто — не скажу! — завредничал арт-директор. — А сидим мы очень удачно — в кафе непода­леку от твоего дома. Потому и звоню. Знаешь, на перекрестке?

Еще бы ей было не знать. Можно сказать, люби­мая их с Глебовым кафешка!

—  Сейчас буду! — пообещала она, отключила те­лефон и проворно вскочила с дивана — откуда только силы взялись?!

—  Ты уходишь? — расстроился Иван. — А я хотел с тобой серьезно поговорить.

Но какие могли быть разговоры, когда пять минут ходьбы — и она наконец-то узнает, из-за кого так круто изменилась ее жизнь! А поговорить... погово­рить можно и потом.


14


До кафе, где за столиком в компании Вали Кутлера сидел некто, проклятый Анной не раз и не два, было всего пять минут ходьбы. Немного терпения и... Но разве в ее силах было запретить себе попро­бовать угадать, кто же... кто этот... прямо не хвата­ет слов... человек? Очевидно, что не Лисицина. И вообще это не женщина. Это он, — так сказал арт-директор. Но вот кто именно этот таинственный он? Засосов? Игумнов? Или все-таки кто-то из тех со­трудников агентства, на которых она даже подумать не могла?

Да! Так оно и было. Виновником всех ее бед (ну, это громко сказано — бед! всем бы такие беды!) оказался...

«Не может быть! Этого просто не может быть!»

Увидев того, кто сидел по правую руку от Кутлера, Анна даже сначала подумала, что Валентин про­сто ее разыграл и таким образом вытащил из дома, чтобы она осчастливила своим присутствием его самого и... Льва Жебунова! Жебунова!!!

Но все было без обмана. Лев старательно прятал глаза, а на ее приветствие буркнул что-то невнят­ное.

—  Что-нибудь будешь? — спросил Валентин.

—  Чашку кофе, пожалуйста, — ответила Анна, высверливая взглядом дырку в переносице копирайтера.

Кутлер тут же распорядился насчет кофе.

—  Ну... — сказал он, — представлять друг другу вас не надо. А поговорить вам есть о чем... по ду­шам.

Принесли кофе, Валентин попросил дать счет, щедро расплатился, а перед уходом удивил Анну да и Льва тоже неожиданным заявлением: он, Кут­лер, уходит из «Валькирии» и начинает собствен­ное дело, открывает частное детективное агент­ство!

—  Кажется, это — мое, настоящее! — пояснил Валентин. — И все благодаря тебе, Анюта... За что большое спасибо!

«Ну вот, сбылись мои пророчества, — провожая взглядом, лавирующего между столиками бывшего арт-директора, подумала Анна. — Дождалась спа­сибо за то, что втянула его в это дело!»

—  Тоже мне, Холмс и Ватсон в одном флаконе, — презрительно произнес Жебунов и... разговор по душам начался.

—  Так это ты? — грозно произнесла Анна. — Ук­рал сам у себя! Свалил все на меня!.. И сколько, ин­тересно, тебе заплатили, иуда?!

—  Никто никому не платил! — с возмущением проговорил копирайтер. — Все было совершенно не так! Да, я украл! Но не у себя, а у «Миссии»!

—  Как это у «Миссии»? — не поняла Аня.

—  А вот так. У меня тогда был творческий кризис, если помнишь. И вдруг я узнаю, что «Миссия» вы­бросила в мусорную корзину вполне приличный сценарий на пивную тему — то, что мне надо. Поде­лился один мой дружбан, копирайтер из «Миссии», после двух бутылок водки на двоих. Ну, ты его долж­на знать — вместе ведь работали... Он потом и не вспомнил, что там мне по пьяни наговорил. А я вот про его забракованный ролик не забыл.

Лева бросил на Анну умоляющий взгляд, но она была непреклонна и заставила его продолжать.

—  А чего продолжать, — вздохнул тот и поглядел по сторонам, словно ища поддержки у публики за соседними столиками. — Все, что было дальше, ты знаешь. Немцы вцепились в сценарий, вложились, пошел процесс... Ну откуда мне было знать, что босс «Миссии» изменит свое решение и примет-та­ки этот проклятый сценарий к производству!

—  И тогда ты решил подставить меня.

—  Даже в мыслях не было!

—  А кто чиркнул в мой календарь электронный адрес гендиректора «Миссии»?

—  Не я! — убежденно сказал Жебунов. — Мо­жешь спросить у Кутлера! Это кто-то просто слу­чайно звонил по твоему телефону, пока тебя не было, машинально записал на память и забыл... Рабочий момент... Стечение обстоятельств... Я бы с тобой и говорить-то не посмел, сотвори я такую пакость. Или ты вообще меня за отбросы дер­жишь?

Анна внимательно посмотрела Леве в глаза. Бо­же, как она еще совсем недавно любила эти глаза!

А сейчас? Ну хоть бы что-нибудь где-нибудь шевель­нулось.

—  И как же ты попался?

—  Кутлер оказался слишком дотошным, — пожа­ловался Жебунов. — Я так понял, он вывернул на­изнанку всех наших... меня так точно... ничего не нарыл и взялся за «Миссию». Я думаю, наш знако­мый копирайтер все же припомнил, не без его по­мощи, с кем поделился своими творческими неуда­чами... И заметь, — подчеркнул Лева, — кроме его слов, больше никаких доказательств! Если б я захо­тел... Просто мне надоело ходить в подлецах. Пони­маешь? Я говорю не о «Валькирии». Я говорю о те­бе... Мне очень... очень жаль, что все так получи­лось...

До своего кофе Анна так и не дотронулась. Даже не попрощавшись с Жебуновым, она встала из-за стола и вышла из кафе.

Возвращаться домой не хотелось. Там караулил ее Ваня со своими разговорами. Не многовато ли на сегодня? Завтра она и так будет знать о Глебове все. Причем правду! А не то, что он хочет выдать ей за таковую.

Встретив на пути кинотеатр, Анна взглянула на афишу. Какой-то очередной боевик, но начало че­рез десять минут — годится. Она купила билет, рас­положилась поудобней в кресле и... заснула. Еще бы, такой денек! Удивительно, как она вообще про­держалась до этой минуты.

Разбудил ее какой-то парень, потряс за плечо... и не только за плечо, с удовольствием потряс:

—  Кино из оуве! — сказал он.

Морщась от боли в перетруженных мышцах, Аня поднялась и поплелась домой с мыслью сразу бро­сить тело в горизонтальное положение. Но судьба распорядилась иначе. На любимом диване Анюта увидела лист бумаги, на котором было написано, жирно: «Вруби комок!» Что в переводе на русский означало: «Включи компьютер!»

«Неужели починил? — удивилась она. — Хоть ка­кая-то польза... Ладно, завтра...»

Но любопытство взяло верх и добавило сил. Ан­на села за компьютер, включила питание — пошла загрузка... Все работало. Ну и ладно. Но ладно бы­ло не все. Под конец загрузки на экране появилось сообщение: «Открой папку "Иван Глебов"».

Не было у нее на компьютере папки с таким име­нем! Но, как ни странно, она ее тут же нашла... пря­мо под сообщением.

«Все понятно! Папку он сюда скопировал. Опять сюрпризики?.. Ну, ну...»

Анна кликнула по папке, экран дисплея почернел и вдруг на нем появилась... голова Глебова.

—  Ну вот, — сказала голова, — если ты смот­ришь эту запись, значит, ты меня не застала... Может, это и к лучшему...

«Как он это сделал?!» — удивилась она и тут же вспомнила, что у портативника Глебова была встро­енная видеокамера.

—  По крайней мере, ты в любом случае дослуша­ешь меня до конца, даже если твой телефон будет звонить каждую минуту, — продолжал между тем Иван с экрана дисплея. — С чего начать... Пожалуй, с главного... Так вот! Слушай! Я никогда не сидел в тюрьме. Никогда. Бывший зэк — это мой щит от всяких Гришек, чтобы оставили в покое... А наш уча­стковый мне просто подыграл из уважения... ока­зался заядлым хоккейным болельщиком. Он, как разглядел меня получше, сразу понял, с кем имеет дело. Не то, что Первухин...

«Уже интересно! Представляю, что будет даль­ше!»

—  Да, я действительно играл в HXЛ, получил травму колена, бросил... А деньги... только держи себя в руках, — предупредил с экрана Глебов, — хотя... Я же гарантировал тебе стресс, помнишь? Так вот, деньги... Часть денег я действительно вло­жил в одну компанию. Но я ни разу не сказал тебе, в какую. Сейчас ты поймешь, почему. Компания эта называется... чтоб ты знала — T&G.

«Что, что?!» — не поняла Анна.

—  Да, T&G, — подтвердил Иван. — Буква G — это Глебов. Я тот самый русский, рискнувший стать компаньоном небезызвестного тебе Жака Тириньи, который ровным счетом ничего не смыслит в кос­метике. Впрочем, как и я...

«Вот врет! — возмутилась Анна. — Тот самый! Да того самого зовут Жан Олегович! И фамилия его... Фамилия его...» — но оказалось, что, кроме имени и отчества, Аня ничего о компаньоне Тириньи не знает. Ну, еще то, что он все еще на Ямайке. Она с самого начала имела дело только со швейцарцем. Тириньи обладал всеми полномочиями, а большего и не нужно было знать.

—  Я догадываюсь, о чем ты сейчас подумала, — сказал с экрана Глебов. — О Ямайке, да? Правиль­но. Так сказал тебе мой компаньон. А ему про Ямайку сказал я, чтобы не доставал. Тогда мне бы­ло очень плохо... Очень... Видеть никого не хоте­лось. Помнишь ту девушку... ну на белой иномарке? Все, что я тебе о ней сказал, — правда. И про то, что я нырнул не глядя в эту коммуналку, чтобы рану зализать — тоже правда...

«Вот в это я верю!»

—  Конечно, полностью изолироваться от мира не удалось. Один Первухин с его сыночком чего стоят! И Тириньи звонками доставал. Вот от него-то я и уз­нал, что нашу компанию заманила в свои сети «ко­ролева менеджмента» Анна Венгерова. Это мне ты звонила якобы на Ямайку... Жан Олегович — это я. Меня так Тириньи зовет на французский манер — Жан вместо Иван.