Дальше больше. Началась какая-то самая натуральная чертовщина.

В Москве средь белого дня начали пропадать самые популярные люди. В основном из шоу бизнеса.

Супер популярный певец Леонтий Валери утром вышел из подъезда своего дома в тренировочном костюме и тоже просто растворился в душном загазованном воздухе мегаполиса. Собирался, вроде, совершить традиционную пробежку по парку, Валери трепетно следил за своей спортивной формой. И вот — на тебе! Исчез и точка!

Справедливости ради стоит заметить, Валери был единственным из исчезнувших мужского пола. В основном пропадали женщины. Хотя, насчет принадлежности Валери к сильной половине человечества у этой самой сильной половины всегда были сомнения. И не без оснований.

Марина Крикуновская, (по сцене Крикла!), на глазах у сотен людей в ночном клубе «Коломбина» зашла в дамскую комнату. Ясное дело, зачем. И тоже исчезла. Спохватились только через полчаса. Охранники клуба чуть с ума не сошли. Не могла же она сама себя спустить в унитаз. Габариты не те. Через три входа-выхода, включая секретный, для ВИП-гостей, она не выходила.

А когда в Москве исчезла Надежда Дедкина, разразилась настоящая буря.

Желтая пресса запестрела заголовками. «Эстрада обезглавлена!», «Кому выгодна погибель российских звезд шоу бизнеса?».

Писали, будто в Истринском водохранилище, на берегах которого раскинулись загородные поместья эстрадных звезд, завелся какой-то зверь доисторической породы, который по ночам вылезает из воды и пожирает исключительно звезд шоу бизнеса женского пола. Как он при этом отличает поющих и танцующих от простых смертных, почему-то не уточнялось.

Писали о какой-то банде головорезов из одной бывшей нашей Кавказской Республики. Будто они, (тоже под покровом ночи!), охотятся на московских звезд шоу бизнеса, похищают их и увозят к себе в горы, чтоб быстро и качественно улучшить породу талантливых людей в своей дикой республике.

В городе началась паника. Наиболее отчаянные из фанаток предлагали своим кумирам, (певицам, музыкантшам), себя в постоянные провожатые. И даже в бесплатные охранницы. На частные охранные фирмы все давно рукой махнули. Им бы только бабок срубить побольше, ничего святого.

Журналюги совсем обезумели. Требовали от Лужкова закрыть границы столицы. В Москве провести поголовную перепись взрослого музыкально-образованного населения. Чтоб доподлинно знать, кто из московских композиторш и певиц, пока еще, цел и невредим.

Не обошлось без шутников. На рекламных щитах театра Эстрады появились листовки со списками пропавших без вести. При ближайшем рассмотрении оказалось. Перечисленные уехали в Израиль, Германию и Америку еще пятнадцать лет тому назад. Началась охота и на шутников.

В действительности, Надежда Дедкина просто переселился в свою деревню. Совсем рядом с Москвой. Она и раньше часто уезжала, чтоб в тишине и покое спокойно поработать, подготовить новую программу.


В день исчезновения Ассоль у Валерия Шагина с утра, (очень плохая примета!), состоялась встреча с очередным самодеятельным автором. Валера не раз и не два откладывал. Интуитивно чувствовал, бесперспективный автор. Денег не будет, одни бесконечные разговоры о высоком искусстве. Интуиция его не подвела.

Всем бы нам почаще прислушиваться к своему шестому, или какое оно там по счету? Восьмое, девятое?

В облике этого молодого начинающего автора было что-то тревожащее, что-то от молодого Федора Михайловича Достоевского.

Но как только Шагин взглянул на титульный лист, в очередной раз убедился, насколько бывает обманчива внешность.

На титульном листе значилось. «Мертвые души».

«Это обнадеживает!» — мысленно усмехнулся Шагин.

А когда перевернул титул и прочел на первой странице, «В ворота губернского города №… въехала коляска…», настроение его и вовсе переменилось. От относительно хорошего утреннего оно мгновенно съехало к вечернему раздраженному.

Валера вздохнул и поднял голову. Перед ним на стуле, по-наполеоновски скрестив руки на груди, сидел обычный, в общем-то, молодой человек. Довольно приятной наружности. Если бы не глаза. Они были с какой-то туманной поволокой.

И вообще. Сказать, что его посетил юноша приятный во всех отношениях, было бы гиперболой, художественным преувеличением.

Кроме того, очень настораживал сам взгляд. Прямой, немигающий, очень строгий, даже где-то слегка торжественный.

«Везет мне на сумасшедших!» — с тоской подумал Шагин. «Жена Лида, эстрадная звездочка Ассоль, тоже девица с большим заскоком. Алкаш Перкин уже чертей наяву видит, ежеминутно стряхивает с плеч. Теперь сподобился, заявился сам Николай Васильевич Гоголь».

— Мы не печатаем подобную литературу, — сказал Шагин.

Он закрыл папку. Осторожно по столу пододвинул ее ближе к автору.

— Какую это «подобную»? — заносчиво спросил живой классик.

— Ту самую! — Шагин постучал пальцем по папке с рукописью и отодвинул ее по столу ближе к автору. Еще ближе, подальше от себя.

— Слишком глубоко копаете!

Шагин чуть было не добавил, «Николай Васильевич», но сдержался.

— Наша специализация веселые жанры, увы! Юморески, скетчи, иронические рассказы всякие, — без зазрения совести лгал Шагин.

С сумасшедшими авторами иначе никак. Могут и суд подать, преследовать годами, могут, и топор за пазухой носить.

— По вершинам скользите? — угрожающе поинтересовался «Гоголь».

— Скользим! — согласился Шагин.

Хотя, по вершинам, при всем желании невозможно скользить. Только исключительно по долинам. И то при условии, когда они покрыты ровным льдом. Что свойственно совсем наоборот вершинам.

— Вы печатаете за счет авторов! — не унимался классик. — За мой счет!

— Не в деньгах счастье, — ответил Шагин.

«А в их количестве!», мысленно усмехнувшись, продолжил он, вспомнив пухлую зеленую пачку от эстрадной звездочки.

— Значит, нет? — сник живой классик.

— Значит, нет. Это наш принцип. На том стоим. И стоять будем.

— Это ваше последнее слово? — угрожающе спросил «Николай Васильевич».

— Ищите другое издательство. Их сейчас пруд пруди. Мы подобную литературу не печатаем.

Общаясь с авторами, Шагин всегда говорил о себе во множественном числе, «мы!». Считал, это придает ему веса, солидности.

Встретились, пересеклись и законтактировали они по всем правилам шпионской конспирации. Валере на мобильник позволил какой-то тип и грубым, ну, очень мужским голосом, иногда соскальзывающим на уже знакомый девичий, сообщил адрес и точку встречи:

— Малая Бронная. Напротив театра! В то же время!

— Место встречи изменить нельзя? — заикнулся, было, Валера.

Но абонент уже отключился, поставив Шагина в тупик. Он начисто забыл, в какое именно время встречался в кафе «Ассоль» с особой, носящей аналогичное имя. Путем сложных логических умозаключений, сложения и вычитания разных цифр, Шагин не без удовольствия, все-таки, вычислил. В какое такое конкретное время он имел счастье лицезреть звездочку в одноименном кафе.

Звездочка возникла перед машиной всего лишь на секунду. Мелькнула тенью перед лобовым стеклом и тут же распахнула дверь «Оки». Она была в традиционных темных очках велосипедах. С маленькой дорожной сумкой через плечо. И пластиковым пакетом в руках, на котором, кстати, была напечатана ее физиономия.

Ассоль юркнула на переднее сидение и съежилась, как лесной ежик.

У Шагина возникло ощущение, она вообще жаждет залезть под пассажирское сидение и спрятаться от недобрых глаз, что в «Оке» практически невозможно, даже будучи совсем маленькой девочкой.

«Если вы насчет славянского шкафа…» — чуть не вырвалось у него.

Шагин в эту секунду не верил в опасности и сложности, которыми, как густым туманом окружила себя звездочка. Потому первые двадцать минут поездки только нервно усмехался и покачивал головой. Машенька Чистовская в шоу бизнесовском варианте вела себя, мягко говоря, неадекватно.

Потом ему стало не до смеха.

Маленькая «Ока» в общем потоке иномарок внимания не привлекает. Тем более, далеко не новая. Тем более, если в ней заурядная семейная пара. Симпатичный сорокалетний парень и его молодая жена. В больших темных очках. Едут на свои убогие шесть соток. Едут, никого не трогают. Не обгоняют, не подрезают, ведут себя согласно всем правилам дорожного движения.

Какой может быть к ним интерес?

— Нас преследуют! — внезапно пробормотала Ассоль.

И сползла с сидения на пол. В буквальном смысле свернулась калачиком и, кажется, даже зажмурила глаза.

— Кто? На чем? — нахмурившись, спросил Шагин. Бог их знает, этих звезд эстрады. Может, правда, ее охранники даром хлеб не жуют.

— Черный джип «Черроки»! Уже два квартала у нас на хвосте!

Шагин быстро взглянул в зеркало заднего вида. Действительно, за ними следовал джип «Гранд Черроки» темного цвета. Тонированные стекла, номер не разберешь. Валера решил проверить. Начал неожиданно перестраиваться из ряда в ряд, вызывая своими маневрами вспышки раздражения соседей справа и слева. Быстро, насколько позволяли тридцать лошадей под капотом, увеличивал скорость. Потом резко сбивал ее, плелся в правом ряду со скоростью колесного трактора.

Джип неотступно следовал за ними. Как приклеенный.

Шагин заволновался. Потом неожиданно для себя, начал на кнопку аварийной сигнализации и выключил зажигание. «Ока» медленно прокатилась несколько десятков метров и остановилась в средней полосе переполненного всяческими машинами Ленинградского проспекта. Естественно, тут же со всех сторон раздались резкие нервные гудки.

Из раскрытых окон машин, идущих в соседних рядах соответствующие комментарии.

— Куда ты влез, козел? На своей консервной банке!

— Не умеешь ездить, на автобусе катайся!

— Бензин чтоль забыл залить, дядя?

Шагин не реагировал. Смотрел в зеркало заднего вида на темный джип. Тот пару раз моргнул зачем-то фарами, резко и пронзительно погудел клаксоном. Потом, чуть не ударив бампером стоящие сзади «Жигули», сдал назад и, не пропуская никого, перестроился в левый ряд. Взревел двигателем и умчался вперед.

Перед светофором у метро «Аэропорт» на пустом месте возникла пробка.

«Ока» Шагина оказалась почти впритык, дверь к двери, с «Мерседесом», за рулем которого сидело существо неопределенного пола. Мальчик или девочка, не понять. Крашеные волосы, накрашенные губы, подведенные глаза. Все цвета, вырви глаз, если таковой имеется в природе.

Существо, как-то мимоходом с презрительной гримасой окинула взглядом «Оку», отвернулось. И тут же быстро повернулось опять. На лице у существа неопределенного пола отразилась целая гамма чувств. Удивление, изумление, недоумение.

Существо высунулось из окна «Мерседеса» и спросило:

— Аськ! Ты чтоль? Ты чего это… В бомжихи подалась, чтоль?

Ассоль сидела неподвижно, как каменный истукан с острова Пасхи. Шагину не оставалось ничего иного. Он наклонился к правому окну и, пустив в ход все свое обаяние, какое имел, интеллигентным тоном сказал:

— Вы обознались!


В какой-то момент у Шагина возникло неудержимое желание. Не нажать ли изо всей силы на тормоз? Не развернуться ли через две сплошные в обратную сторону? Не отвезти ли эту красотку туда, где ей самое место, обратно, в шоу, в бизнес?

Желание пропало так же внезапно, как и возникло.

Шагин и Ассоль без осложнений выехали за Окружную дорогу. По обеим сторонам замелькали одноэтажные домики. Залетающий волнами в раскрытые окна машины воздух, стал чистым и каким-то упругим. Казалось, его можно хватать руками и кусками засовывать в рот.

Шагин достал из бардачка кассету, вставил в магнитофон и нажал на клавишу. В салоне маленькой «Оки» зазвучал голос Фрэнка Синатры. Он всегда действовал на Шагина умиротворяюще. Под его голос хорошо вспоминать самое лучшее и светлое, что было в жизни.

Хорошо мечтать, планировать какие-то, пусть даже иллюзорные проекты.

— Выруби этого старого урода!

Валера вздрогнул, повернул голову к своей пассажирке. Ассоль сидела с прямой спиной, будто палку проглотила и неподвижным взглядом смотрела прямо перед собой на дорогу. Едва ли она ее видела, эту самую дорогу. Лицо ее было искажено такой злобной гримасой, что Шагин невольно поежился.

Вот уж не ожидал!

— Терпеть не могу этого урода!

— Вам не нравится Фрэнк Синатра? Почему? — спокойно спросил Шагин.

— Ненавижу! Урод потому что. Ни одной девчонки мимо себя не пропустит. Старый козел!

— Вы о его женитьбе на этой молоденькой девушке? Как ее, не помню…

— Наплевать как ее! Старые козлы не имеют права даже прикасаться к молодым девушкам, не то что…