Во флигеле Женевьевы Мишо, через два часа после описанных событий

Небо прояснилось, и парк Обиньяков заблистал в снежном убранстве под лучами робкого солнца. Синички стайкой порхали вокруг яблони, на которую была привешена кормушка с семечками. Изора в окно наблюдала за птичьей суетой, прислушиваясь к голодному чириканью.

Женевьева нашла себе другое занятие: она опустошала платяной шкаф, раскладывая вещи на кровати.

– Если бы, возвращаясь в Феморо после похорон, я могла предположить, что через неделю поеду обратно, не стала бы везти столько одежды! Я рассчитывала пробыть в поселке еще как минимум год. Но в мою жизнь пришли перемены, и я ужасно рада!

Изора кивнула. Ей не очень хотелось отпускать Женевьеву, с которой они за короткое время стали очень близки.

– Нужно, чтобы ты сегодня же ввела меня в курс дела, Женевьева! Ты выглядишь очень компетентной и чувствуешь себя в господском доме, как рыба в воде! Боюсь, у меня так не получится. И что еще не дает мне покоя: я не смогу попрощаться с Арманом, ведь завтра в семь утра я уезжаю с мадам Маро!

Женевьева лукаво улыбнулась, держа в руке пару туфель-лодочек.

– Примерь-ка туфли! Если подойдут, забирай! Они почти новые. У тебя нет приличной обуви, не считая ботинок. Возможно, оставлю тебе еще пару юбок и несколько блузок. И перестань волноваться, все сложится наилучшим образом – я поняла это еще во время разговора с мадам. И я уже придумала, как поступить вам с Арманом. Я вызвала такси по телефону на шесть утра. Мы вместе отправимся на ферму к твоим родителям, но ты подождешь в машине. Минут через десять вернемся в Феморо, к Отель-де-Мин. Там вы с братом сможете поговорить, а потом мы отвезем тебя на вокзал.

– Ты настоящий бриллиант, Женевьева! Это не только мои слова, Вивиан Обиньяк тоже так сказала.

После приятного известия Изора со спокойной душой занялась примеркой подарков. Очень скоро она стала обладательницей замечательного комплекта нижнего белья, нескольких атласных и шелковых комбинаций, украшенных кружевами, четного бархатного платья с вышивкой на груди, плиссированной юбки, трех тонких шерстяных кофт, двух головных платков, кожаных туфелек и пеньюара в восточном стиле.

– Ты ухитрилась накупить себе столько одежды? – с удивлением спросила она, радуясь неожиданной удаче.

– О нет, я не такая транжира! Это принадлежало когда-то хозяйке. Одежда быстро ей надоедает, и каждый раз, возвращаясь из Парижа, она привозит много новых вещей, а старые раздает. Кое-что перепадает кухарке и горничной. Даже Жизель, экономка нашего кюре, иногда получает что-то в подарок.

– Поверить не могу, что мне так повезло, – вздохнула Изора, которая как раз надевала собственные вещи, – теперь они казались ей убогими.

– И не надо об этом думать, – одернула ее Женевьева. – Ты должна радоваться каждой мелочи и наслаждаться маленькими удовольствиями, которые дарит жизнь!

– А большие удовольствия – какие они?

– Большие? О чем ты, Изора?

– Ты прекрасно меня понимаешь – те, что люди получают в браке, те, что дает любовь. Женевьева, ты – единственная, у кого я могу спросить. У меня ведь нет ни сестер, ни подруг. А ты так радуешься тому, что вы с Арманом теперь будете вместе день и ночь…

– Понимаю…

Женевьева усадила гостью на край кровати и присела рядом. С минуту она размышляла, как лучше ответить на вопрос.

– Главное – влюбленность, сильная страсть, – сказала она. – Плотские отношения между мужчиной и женщиной могут удовлетворить потребность в чувственном наслаждении, но удовольствие намного сильнее и чудеснее, когда вы любите друг друга. До войны мы с Арманом много раз занимались любовью, а когда его мобилизовали, мне было очень плохо без него. Словно отняли часть меня самой… Я тосковала по нему, скучала по его поцелуям, по его телу… по тому сумасшедшему блаженству, которое мы дарили друг другу. И ничего не изменилось – во вторник я была с ним в постели. Даже сейчас, когда вспоминаю, у меня одно на уме – поскорее увезти Армана в Люсон и закрыться с ним в темной комнате…

Изора покраснела от смущения.

– Скажи, а все пары получают удовольствие, когда они вместе, ну… когда они спят друг с другом?

– Хочется верить, но бывает, что супруги не очень подходят друг другу или один любит сильнее, чем другой. Тогда начинаются измены. Ты должна знать, что некоторые мужчины получают удовольствие с проститутками или даже со своими женами, не слишком заботясь о желаниях партнерши и ее ощущениях.

– Откуда ты знаешь? – спросила Изора, несколько шокированная откровенностью Женевьевы.

– Достаточно поговорить с другими женщинами, послушать их признания. Ты скоро поймешь, что я имею в виду, – когда пообщаешься с мадам Обиньяк. От нее я узнала, что они с доктором Бутеном были любовниками. Ты – первая, кому я рассказываю. Когда работаешь прислугой, нужно уметь держать язык за зубами.

– Думаю, ты права. Я никому не скажу, можешь быть спокойна. Знаешь, по сравнению с тобой я простушка, наивная, как ребенок. Хотя… Инспектор Девер сказал, что в тот вечер, когда меня избил отец, я вела себя очень странно. Говорит, что предложила ему переспать, когда он позволил мне пару часов отдохнуть на диване в своей комнате в Отель-де-Мин. У меня одно оправдание – я напилась до безобразия.

Женевьева нервно засмеялась и ущипнула Изору за талию. Она с трудом представляла, как будущая золовка делает полицейскому инспектору неприличные авансы, да еще столь прямодушно.

– Бедный, тяжело ему пришлось, – прыснула она.

– Почему?

– Очень просто, Изора, я вчера уже говорила: инспектор в тебя влюблен, это бросается в глаза. И он охотно принял бы непристойное предложение, но, как порядочный человек, не захотел пользоваться твоей слабостью. Но ты-то, Изора, почему на такое решилась?

– Не помню! Может, надоело быть простушкой, – слабо улыбнулась она.

На том разговор и завершился – в окошко постучал сын кухарки Дени, послышался его звонкий голос:

– Мамзель Женевьева, вас зовет хозяйка!

– Иду! Уже бегу, – ответила молодая женщина.

Изора осталась в доме одна. Она решила повесить новую одежду в шкаф, чтобы иметь возможность еще раз полюбоваться каждой вещью и вдохнуть приятный запах – свежий цветочный аромат, который наводил на мысли о весне и… о любви.

Феморо, Отель-де-Мин, в тот же вечер

Жюстен Девер целый день просидел над бумагами, закрывшись в комнате, которая служила ему рабочим кабинетом. Он заставил себя заново пересмотреть все документы по делу об убийстве Букара и сформулировал несколько новых предположений. По словам заместителя, Марселина Виктор подтвердила показания Даниэль Букар. «Что ж, придется отнести Бастьена Мийе к числу тех, кто не совершал убийства, – не без сожаления рассудил инспектор. – Мерзавец! С радостью упрятал бы его за решетку – чтобы неповадно было избивать родную дочь!»

Думать о графском арендаторе означало думать и об Изоре, чье хорошенькое личико стояло у него перед глазами. Утром он наведался во флигель, но там никого не оказалось. Удивительное дело, но Девер испытал облегчение и наносить повторный визит не стал.

«Слышала ли Изора, что я говорил, когда держал ее в объятиях? – в сотый раз спрашивал он себя. – Даже если и так… Надеюсь, с ней все хорошо. Она в хороших руках, в доме у Женевьевы Мишо. Напрасно я волнуюсь…»

Он машинально перечитал отчет об аутопсии собак Марселя Обиньяка. Выяснилось, что боксеров отравили стрихнином – ядом, часто используемым в хозяйстве для избавления от ворон и грызунов. Доза была большая, выше смертельной.

«Бедные зверюги! Кому они могли помешать? Вероятно, речь идет о банальной мести директору горнорудной компании! Три углекопа погибли, четырнадцатилетнему подростку ампутировали ногу…»

Стоп! Предположение указывало на Станисласа Амброжи, как на самого вероятного подозреваемого. Поляк вполне мог затаить злость на Марселя Обиньяка, ведь его сын стал инвалидом. «Проклятье, нужно спросить у него. Завтра утром съезжу в Фонтенэ-ле-Конт, – решил он. – Интуиция редко меня подводит. Ну никак не могу себя убедить, что Амброжи – убийца!»

В комнату ворвался Антуан Сарден. В зубах у него была сигарета.

– Шеф, один углекоп хочет с вами поговорить. Тома Маро…

– Вы забыли постучать, Сарден, – нахмурился Жюстен. – И выньте изо рта окурок, если хотите, чтобы ваша речь была членораздельной. Честное слово, я бы обошелся совсем без заместителя, чем иметь такого, как вы. Тома Маро? Пускай войдет!

В дверном проеме появился молодой углекоп. Деверу он показался бледным и очень расстроенным.

– Добрый вечер, инспектор, – решительно произнес Тома. – Я пришел сообщить нечто важное.

– Присядьте!

– Нет, я лучше постою, потому что времени у меня немного. Я долго думал, идти к вам или нет, но уверен, что в этом деле нужно установить истину.

– Вы меня заинтриговали! Сарден, выйдите! Я позову, если понадобитесь.

– Хорошо, шеф, – разочаровался заместитель тем фактом, что придется остаться в неведении.

Тома сразу почувствовал себя свободнее. Инспектор это заметил, предложил ему сигариллу.

– Спасибо, не нужно. Буду краток, инспектор. То, что я узнал сегодня утром, показалось мне важным. Со слов Шарля Мартино, которого недавно назначили нашим новым бригадиром, Альфред Букар и Станислас Амброжи ухаживали за одной и той же женщиной – вдовой не слишком строгих нравов, которая живет где-то в Ливерньере, в нескольких километрах отсюда.

– Речь идет об ухаживании или о постоянных встречах?

– Это все, что я знаю. Таким образом, есть вероятность, что из-за женщины между ними могли возникнуть трения.

Полицейский с изумлением посмотрел на Тома и тихо, все так же не сводя с него глаз, сказал:

– Понимаю, почему вы сомневались. Новые факты свидетельствуют не в пользу вашего тестя. А ведь еще вчера в этой же комнате вы утверждали, что он невиновен!

– Я не знал, что у него есть женщина! Станислас – не из болтливых. Теперь я вспомнил, что он редко бывал дома по воскресеньям и мы с Йолантой пользовались случаем, чтобы побыть наедине. Выходные – всегда радость.

– Если благодаря вашим показаниям я, наконец, раздобуду ответы на свои вопросы, а прокурор получит доказательства, которых пока не имеет, ваша супруга очень рассердится, – предположил Жюстен.

Тома кивнул, всем своим видом давая понять, что заранее смирился и с гневом Йоланты, и с разочарованием Пьера.

– От меня либо от кого другого, но вы все равно рано или поздно узнали бы, – заметил он. – Жене придется примириться с моим решением – во имя справедливости. Нельзя попирать истину, даже если речь идет о родном человеке.

– Это делает вам честь, мсье, и я благодарю вас за помощь полиции, – пожал ему руку Девер. – Вам известно имя вдовы?

– Нет, но ее муж работал на почте, а Ливерньер – крошечный поселок. Что ж, мне пора…

Тома ушел. На душе было прескверно. Он выполнил свой долг, однако это не принесло ему ни малейшего удовлетворения. Он думал только о том, как уберечь от потрясения Йоланту, и склонялся к мысли, что лучше ей как можно дольше не знать о его походе в полицию. Молодой человек едва не столкнулся нос к носу с Антуаном Сарденом, который прохаживался по коридору. Оба пробормотали что-то, приличествующее ситуации. Маховик судьбы пришел в движение…

Ливерньер, через полчаса

Увидев на пороге своего дома двух незнакомых мужчин, Мария Бланшар испуганно вскрикнула. Она как раз возвращалась из курятника с фонарем в руках. Еще немного – и побежала бы назад.

– Не бойтесь, мадам, мы из полиции, – сказал Сарден.

– Из полиции? По какому делу?

– Мы хотим задать вам несколько вопросов, мадам, – заговорил Жюстен Девер. – Простите, что беспокоим в столь поздний час.

– Что ж, входите, – предложила оробевшая женщина.

Электричества в доме не было. Погасив фонарь, Мария зажгла керосиновую лампу. Быстро смахнула рукавом со стола несуществующие пылинки.

Рассмотрев ее получше, инспектор подумал, что соперничество между Букаром и Амброжи действительно могло возникнуть. Миловидная рыжеволосая женщина – обладательница приятных округлостей – внимательно смотрела на него лучистыми серо-голубыми глазами. Инспектор отметил про себя, что глаза такого цвета встречаются довольно редко. В комнате было чисто, в очаге танцевал огонь, отбрасывая золотистые отсветы на натертую воском мебель.

Хозяйка дома не спешила садиться. Пальцы нервно теребили концы черной шерстяной шали.

– Мадам Бланшар, вы знакомы с человеком по имени Станислас Амброжи? – задал вопрос Жюстен.

– Со Станисласом? Конечно! Не случилось ли с ним какой беды? Может, он умер?

Ее испуганный взгляд перескакивал с одного лица на другое.

– Нет, мсье Амброжи жив, – поспешил успокоить женщину Сарден.