Наконец все свиньи, толкая друг друга, вбежали во внутренний двор. Тут же зазвенели цепи, поднимая мост. Подъехавшие рыцари беспомощно топтались на другом берегу. Некоторые из них, погрозив кулаком Жерве, отправились обратно в лес.

Лианна торопливо спускалась по лестнице, пораженная увиденным. Во дворе замка стояла радостная суматоха: свиньи визжали, мужчины кричали, женщины суетливо носились туда-сюда. И в центре всеобщего внимания находился, конечно, Ранд, которому пожимали руки, хлопали по плечу.

Свинопас, которому удалось вместе с животными войти в замок, пытался загнать их в свинарник, но безуспешно. Боровы один за другим делали попытки взобраться на истерично визжащую последнюю свинью Буа-Лонга.

Только сейчас Лианна все поняла. У свиньи, очевидно, был особый период, и знойный ветер донес на другой берег такой привлекательный для самцов запах. Боже мой! Ранд опять обвел Жерве вокруг пальца!

Джек Кейд просто покатывался от смеха. Он шел навстречу Лианне, хлопая себя по бокам, с выступившими слезами на глазах. Увидев изумление на ее лице, Джек захохотал опять.

— Мондрагон этого не переживет, — давился он от смеха. — С этого дня его будут знать во Франции как Жерве-Предводителя Свиней.

* * *

В День Святого Криспина разразилась гроза. Ветер над Буа-Лонгом наконец переменился; жара спала, стало прохладно. В вечернем воздухе аппетитно пахло жареной свининой.

Целую неделю в замке готовились отпраздновать победу, и вот этот час настал. Теперь в Буа-Лонге не только были запасы на зиму, но и Жерве снял осаду, убравшись восвояси со своими рыцарями, не в силах вынести унижения.

После стольких недель праздного ожидания обитатели замка с воодушевлением принялись за свои привычные дела, ко всем вернулось отличное настроение. В том, что Ранд снова одержал бескровную победу, они видели новое подтверждение его добрых намерений.

Лианна сидела недалеко от огня и, сложив на животе руки, наблюдала, как медленно переворачиваются на вертелах, поджариваясь со всех сторон, три свиные туши. Шипел жир, капая в огонь. В воздухе стоял аромат розмарина и чеснока. Ранд находился вместе с Шионгом на оружейном складе, поэтому некоторые мужчины наполнили кубки без него.

— За победу! — провозгласил Пьер. — Наш милорд хорошо знает, как управляться с женщинами.

— Это он умеет, — вставил Джек.

Жан пьяно усмехнулся.

— Я всегда знал, что во время течки самку можно использовать совсем по-другому.

Годфри добавил:

— Если бы французы шли за своим предводителем, как боровы за свиньей, мы бы проиграли.

Лианна отвела в сторону взгляд, делая вид, что не слышит этих шуток. По залу бесцельно слонялась Маси Мондрагон, не зная, чем себя занять.

Лианна изучающе посмотрела на жену Жерве; она ей глубоко сочувствовала. Хотя Маси и смирилась с беременностью Лианны, ей было далеко не до веселья. Жерве практически бросил свою жену на произвол судьбы, отказавшись забрать ее, несмотря на предложение Ранда.

Маси подошла так близко к огню, что подол платья мог в любую минуту воспламениться.

Лианна вскочила на ноги.

— Маси, осторожней!

Маси безразлично уставилась на искры, пляшущие у ее ног, но все же отошла от огня и поплелась прочь. Без Жерве у нее пропал всякий интерес к жизни и появилось удивительное безразличие к собственной безопасности.

На скамье рядом с Эдит и Бонни сидел уже. подвыпивший Гай. Он снова поднял кружку и осушил ее до дна.

— Сегодня у нас настоящий праздник! — воскликнул управляющий. — Смотрите, начинается фейерверк!

Лианна посмотрела в окно. Действительно, желтые и синие огни ярко расцвечивали ночное небо, в воздухе резко пахло серой. Вместе с Симоном, который поклялся, что его больше никогда не обведут вокруг пальца при помощи пороха, Шионг устроил этот грандиозный фейерверк в честь победы.

Но Гая больше занимала его соседка, казалось, он нашел что-то очень интересное в вырезе платья Эдит.

Сухо кашлянув, Лианна сказала:

— На подготовку праздника ушла целая неделя. Мне кажется, уже довольно прохлаждаться. С завтрашнего дня мы должны перепахать поля и посеять озимую пшеницу.

Гай с трудом оторвал свой взгляд от груди Эдит.

— Да, госпожа, — с почтением произнес он. — Конечно.

— Пойми меня правильно, Гай, я вовсе не хочу лишать тебя удовольствия в сегодняшний праздник. Просто…

— Я знаю, моя госпожа, — кротко ответил управляющий и налил себе еще сидра.

Потом он наклонился и что-то прошептал на ухо Эдит; она хихикнула и с готовностью придвинулась к нему поближе.

— Не обращайте на них внимания, — примирительно сказала Бонни и подошла к хозяйке.

Лианна вздохнула.

— Мне, правда, хотелось, чтобы мои слова не звучали как приказ, мне…

— Сюда идет ваш муж с арфой, — перебила ее Бонни.

Действительно, в окружении разгоряченных вином мужчин с сияющими глазами в зал входил Ранд. Дети тут же запрыгали вокруг него, требуя песню.

Волна нежности к мужу затопила Лианну.

Ранд остановился перед ней и с обворожительной улыбкой отвесил поклон.

— Что прикажет мне исполнить, моя леди?

Лианна смотрела на него с гордостью и обожанием. Господи, как ее влекло к Ранду!

— Тристан и Изольда.

— Прекрасный выбор.

Ранд сел на низенькую скамеечку спиной к огню и нежно провел по струнам длинными сильными пальцами.

Привлеченные его чистым сочным голосом люди столпились вокруг. Ранд пел о Тристане и Изольде, об их трагической любви, о том, как сердце Тристана разрывалось между любовью к женщине и долгом перед королем. Счастливые лица слегка опечалились, слушая, как проникновенно рассказывает Ранд нежную грустную балладу о любви и смерти.

Мужчина и женщина, женщина и мужчина:

Тристан и Изольда; Изольда, Тристан.

У Лианны сжалось сердце, так похож был Ранд на героя из легенды. Сколько горестей довелось испытать влюбленным! Они были готовы перевернуть весь мир, чтобы остаться вместе. Но коварный король нанес Тристану предательский удар в спину, и убитая горем Изольда последовала за своим возлюбленным. Они любили друг друга так сильно и страстно, что даже смерть не разлучила их.

Когда Ранд допел до конца, в глазах протрезвевших мужчин и опечаленных женщин стояли слезы. Лианна тоже заморгала и судорожно вздохнула.

Обхватив руками живот, она размышляла об отношении к ним обитателей замка. Когда Лианна требует что-либо, они это с готовностью выполняют, когда Ранд поет для них, они с благоговением плачут.

Если им когда-нибудь придется выбирать между господином и госпожой, между Англией и Францией, она подозревала, что они последуют зову своего сердца. Они последуют за Рандом.

Их глаза встретились. Пальцы Ранда все еще ласково перебирали струны. Лианна трепетно улыбнулась мужу и похвалила его искусство.

Рядом с ней, уткнувшись лицом в передник, беззвучно плакала Бонни.

— Пойдем, моя милая, — тихо сказал Джек Кейд, протягивая к ней руки. — Я поцелуями осушу твои слезы.

Бонни вопросительно посмотрела на Лианну, в глазах у нее горело желание.

— Иди, — разрешила Лианна. — Сегодня ты мне не нужна.

Бонни и Джек тут же выскользнули из зала. Матери повели укладывать спать сонных детей, опьяневшие рыцари уснули, уронив головы прямо на стол, влюбленные парочки последовали примеру Бонни и Джека.

Постепенно зал опустел. Остались лишь Ранд, Лианна да затухающий огонь в камине.

— На этот раз ты одержал полную победу, — тихо сказала Лианна.

Ранд улыбнулся.

— Если бы все мои сражения можно было выиграть так же легко, — он ласково коснулся ее щеки. — Ты выглядишь усталой. Красивой, но усталой.

— Я не слишком устала, — многозначительно сказала она, протягивая к нему руки.

Они отправились в спальню, и Ранд осторожно уложил жену на кровать. Лианна потянулась, чтобы снять туфли, но он мягко отвел ее руки, сам помог ей раздеться, затем сбросил свою одежду и лег рядом.

Покрывало нежно ласкало кожу Лианны. Она приподнялась, чтобы задуть свечу, но Ранд остановил ее.

— Не нужно, — сказал он, скользнув глазами по обнаженному телу жены.

Прежде Ранд сотни раз смотрел на нее, но сейчас Лианна почувствовала, что краснеет.

— Я похожа на перезревшую грушу, — улыбнулась она, гладя его мускулистую руку.

Он слегка укусил ее шею.

— Да, но на самую интересную грушу, которую я когда-либо видел. — Ранд провел губами по груди Лианны, по плавному подъему живота, затем в изумлении уставился на жену. — Ребенок шевелится! — прошептал он.

Обхватив ладонями ее лицо, Ранд пристально посмотрел ей в глаза.

— Лианна, для меня нет ничего прекраснее, чем твое тело, в котором живет наш ребенок.

Лианна медленно погрузила пальцы в его золотистые волосы и прижала голову Ранда к себе. Их губы слились в долгом поцелуе. Ее сердце просто таяло от любви. Сейчас уже ничего не имело значения — ни английский король, ни вражда между герцогом Бургундским и Армань-яком, ни угроза войны. Переполненная до краев любовью и страстью, Лианна языком раздвинула его губы, нежно покусывая их, а рукой поглаживала возбужденную плоть Ранда.

Он приподнял голову.

— Боже мой, какие мысли заставляют тебя так целовать меня?

Улыбка заиграла у Лианны на губах.

— Я думаю, что… — она запнулась. — Что… — слова, которые рвались из сердца, неожиданно застряли у нее в горле.

Лианна уткнулась лицом в его шею. Господи, ведь она поклялась себе, что ее признание в любви будет зависеть от выбора Ранда между нею и королем Генрихом.

Но Лианна чувствовала, что любовь все глубже проникает в сердце. Скоро она уже не сможет ни в чем отказать Ранду. И если однажды он попросит ее отдать замок Генриху…

— Значит ли это, — пробормотал Ранд, нежно лаская грудь Лианны, — что ты любишь меня, что однажды…

— Да, — она заставила себя улыбнуться, — когда-нибудь я скажу тебе об этом.

В его глазах промелькнуло разочарование.

— Тогда покажи мне… — он обхватил ее расплывшуюся талию и одним быстрым движением посадил Лианну на себя. — Покажи мне, что в твоем сердце.

С губ Лианны сорвался легкий стон. Ее волосы скользили по шее, плечам Ранда. Она отдалась ему со всей страстью, не думая ни о чем, кроме них двоих.

* * *

— Позор!

Голос герцога Бургундского перекатывался под сводами полутемной комнаты, расположенной позади зала.

— Я опозорен! — в ярости кричал он.

Лианна сидела в кресле возле огня. Она молча наблюдала, как Ранд подошел к дяде и успокаивающе положил руку ему на плечо.

Эти двое представляли собой поразительный контраст. Высокий, стройный, золотоволосый Ранд приветливо улыбался; сутулый, темноволосый герцог Бургундский в ярости раздувал ноздри.

Казалось, герцог вобрал в себя все существующие пороки, в то время как Ранд являл собой подлинный образец честности и благородства. Он сверкал как яркий бриллиант на черном бархате гнева герцога Бургундского.

Едва заметный знак головой, сделанный Рандом, прервал ее размышления.

— Хотите вина, дядя? — мягко спросила Лианна.

— О, да, и как можно больше!

Она поднялась, опираясь обеими руками о ручки кресла, и как клубочек золотистой пряжи покатилась к буфету. За последние недели Лианна так округлилась, что каждое движение требовало определенных усилий. Хотя уже наступил декабрь и приближался срок ее родов, она продолжала играть роль хозяйки замка.

Лианна налила вина в серебряный кубок, подошла к огню и вытащила из камина раскаленную докрасна кочергу. Затем она осторожно опустила ее кончик в вино, отворачиваясь от пара.

Герцог Бургундский принял кубок и стал молча потягивать напиток.

Ранд помог Лианне сесть в кресло и повернулся к ее дяде.

— Расскажите нам, Ваша Светлость, о перемирии, достигнутом в Аррасе.

Герцог нахмурился.

— Это вовсе не перемирие, а оскорбление. Пятно на нашем доме.

Лианна озабоченно подалась вперед.

— Неужели ничего нельзя было сделать, дядя?

Он резко махнул рукой, так что заколыхался широкий отделанный горностаем рукав его платья.

— «Арманьяки» воспользовались моим поражением, — холодно произнес Жан Бесстрашный. — Компьень, Суассон, Лан, Сен-Кантен и Перонн пали, Артуа близок к этому. — В его лице появилась жестокость. — Они загнали меня в угол, заставили подписать договор, прогнали меня из Парижа, наказали преданных мне людей.

Лианна сочувственно спросила:

— А что же дофин Луи?

Герцог Бургундский закрыл глаза, шумно втянув в себя ноздрями воздух.

— Мой зять вынудил меня отказаться от союза с Англией, пригрозив лишить всех моих земель.

Ранд и Лианна быстро переглянулись.

— Тогда есть какая-то надежда, — пробормотала она.

Но вот герцог снова открыл глаза, и Лианна увидела в них грозный огонь.

— «Арманьяки» — глупцы, — твердо сказал он. — Им следовало бы знать, что лев, загнанный в угол, сражается еще яростнее, чем тот, который на свободе.