Лицо Генриха несколько смягчилось.

— Все это — откровенная ложь, — пробормотал герцог Йоркский. — Впрочем, чего еще ожидать от женщины дома Бургундских. Без сомнения, она еще с колыбели научена всяким уловкам.

Лианна до боли сцепила пальцы рук. Холодный металл наручников — мелочь по сравнению с оскорблением герцога. Герцог Бургундский не собирался отказываться от союза с англичанами и присоединяться к французской армии.

— В ее рассказе есть здравый смысл, — не сомневался Генрих.

— Неужели вы поверите ей, а не мне, кузен?

— Я должен докопаться до истины.

— Я дал вам ее, а также еще и более тысячи человек, двести вооруженных рыцарей и семьсот лучников на лошадях.

— Я вам щедро заплатил, кузен, — отрезал Генрих.

Лицо Эдварда побагровело от злости.

— Должен ли я вам напоминать, кузен, что некоторые вещи купить невозможно, например, поддержку моих вассалов на Севере? Йоркшир важнее для короны, чем маленькая Пикардия.

— Они будут важны все, если я объединю Англию и Францию.

Герцог Йоркский благоразумно промолчал.

Лианна спокойно смотрела на короля. Где-то в глубине его глаз таилось сомнение человека, чьи мечты о славе оказались под угрозой из-за лишений и болезней английских воинов, человека, который слишком хорошо знал, что такое предательство. Смела ли она надеяться, что Генрих поверит ей, француженке, подданной короля Карла?

Он поинтересовался, где ее муж; в голосе не было злости.

Лианна бросила быстрый взгляд на герцога Йоркского, со страхом подумав о том, что врагов у Ранда с каждым днем становится все больше и больше.

— Я не знаю, Ваше Высочество.

— Он в Буа-Лонге, — настаивал герцог. — Разве я не передал вам амулет — знак его преданности?

— Тогда почему жена Ранда находится здесь? — раздраженно спросил Генрих.

— Очевидно, он понял, что мы все-таки победим, и послал свою жену спасать его шею этой ложью.

— Амулет случайно попал в руки Жерве, — стояла на своем Лианна.

Тем временем доложили, что армия готова к продолжению похода.

Генрих пристально посмотрел на Лианну.

— Баронесса, дайте мне честное слово, что вы не убежите. Тогда я сниму с вас наручники.

Она глубоко прерывисто вздохнула.

— Не могу. Если на мне не будет цепей, я должна буду нарушить данное вам слово.

Генрих с уважением заметил:

— Вы могли бы солгать.

Пронзив взглядом герцога Йоркского, Лианна твердо сказала:

— Я никогда не лгала вам, Ваше Высочество.

Запели трубы.

С расстроенным видом король сказал:

— Если вы не скажете, где Ранд, я не смогу помочь вам, — он смотрел на нее с сожалением. — Пока я не узнаю всю правду, мы должны задержать вас. Вы поедете вместе с обозом.

Английская армия продолжала двигаться вдоль Соммы. Позади остались Амьен и Круа, но переправиться через реку пока было невозможно. Люди голодали, питаясь лишь орехами и ягодами, которые им удавалось собрать по дороге.

Лианна чувствовала себя глубоко несчастной, но не падала духом. Немного поспав в тележке, она стала обдумывать возможность побега.

Прежде всего, нужно было избавиться от этих проклятых наручников, которые сковывали каждое ее движение. Но ключи от них находились у герцога Йоркского и охранялись так же тщательно, как и королевская печать.

Впрочем, даже если побег удастся, куда ей идти? Человек, которого Лианна ненавидит и боится, захватил ее дом. Тот же, которого она любит, потерян для нее навсегда. Лианна пришла к мрачному заключению, что ей не остается ничего, как только продолжать двигаться дальше с английской армией.

К повозке подошли несколько северян из дома Йоркских, друзья рыцаря, убитого в Буа-Лонге.

— Пахнет проституткой изменника, — презрительно фыркнул один из них, бросив на Лианну злобный взгляд.

— Да, скоро и сам Лонгвуд окажется в таком же положении, — добавил другой.

Родни, возчик, выругался и отогнал их от повозки. Несмотря ни на что, все в обозе относились к Лианне с уважением и как могли оберегали от злых насмешек.

* * *

Две армии медленно двигались параллельно друг другу, в одном и том же направлении. Со стороны французов через реку летел поток брани и оскорблений, раздавались угрозы поймать Генриха и протащить по улицам Парижа, кричали, что уже приготовили специальную Тележку для этого позорного марша.

Но Лианна не чувствовала солидарности с соотечественниками. Эти высокомерные вельможи, вынуждена была она неохотно признаться себе, совершенно по-другому обращались бы с пленницей-женщиной.

Каждый вечер Генрих совершал обход лагеря, подбадривая воинов, и неизменно задерживался около Лианны.

— Я послал в Буа-Лонг разведчика, баронесса, — однажды сообщил король.

— Он не найдет Ранда в замке, — уверенно сказала Лианна.

Генрих предложил ей горсть лесных орехов.

Взглянув на изголодавшегося Родни, Лианна покачала головой.

— Спасибо, Ваше Высочество, я уже ела. Отдайте их ему.

По глазам Генриха было видно, что он все понял. Чуть заметно улыбнувшись, король вручил орехи возчику.

— Вы очень сильно отличаетесь от французских вельмож, — сказала Лианна.

— Чем же, баронесса?

— Вы одеты как простой человек, в то время как французские рыцари щеголяют в роскошных одеждах, у каждого свои определенные цвета, плюмаж на голове.

Генрих улыбнулся.

— На королевских приемах я тоже переливаюсь всеми красками. Вы можете быть уверены, придет время, и французы еще увидят мои цвета и станут относиться к ним с почтением.

Его уверенность в окончательной победе просто обезоружила Лианну. Как он может верить, что изрядно потрепанная, упавшая духом английская армия сумеет противостоять преобладающей силе французов?

— В настоящее время, — продолжил король, — меня больше всего волнует, как уберечь оружие от этого проклятого дождя. Иначе все заржавеет, — он с тревогой взглянул на небо. — Обстоятельства моего появления на свет не дают мне права на пустое тщеславие. Должен сказать, я хочу, чтобы все убедились, что Генрих V по праву носит корону.

Король задумчиво посмотрел на Лианну.

— У вас есть серьезные сомнения насчет французских вельмож?

Ее взгляд стал жестким. Она посмотрела на свои наручники.

— Я не сомневаюсь в их правоте, Ваше Высочество, но мне претит их высокомерие.

Лианна с горечью подумала о том, что если бы у французов был такой предводитель, как Генрих, то от захватчиков давно бы уже осталось мокрое место на меловых скалах Пикардии. А самодовольные французские рыцари действуют каждый по-своему, и это не приносит положительных результатов.

Да, если бы ими управлял Генрих…

Отбросив эту мысль, она сказала:

— Французы, без сомнения, считают армию необоснованной.

— Ваши соотечественники глубоко ошибаются, считая, что я проиграл.

Лианна знала, что это правда. С этим согласились бы и вечно спорящие между собой французские предводители, если бы имели представление об умении и решительности отважного английского короля.

Меняя тему разговора, она осторожно спросила:

— Ваше Высочество, как вы можете все еще сомневаться в моем муже? Разве он не раскрыл заговор, спас вашу жизнь?

— Генрих Скроуп тоже, казалось, служил мне верой и правдой. Однако он отвернулся от меня.

И был казнен за это, с дрожью вспомнила Лианна.

— Но Скроуп проявил слабость, ему пообещали богатство, высокое положение, славу…

— Ваш муж, — отрезал Генрих с неожиданной злостью, — подвержен еще большему соблазну. Этот молодой глупец любит вас, а вы преданы Франции.

— Я хочу мира, Ваше Высочество. И мне все равно, кто его принесет: леопард или лилия. Я готова защитить честь своего мужа.

— А я готов наказать изменника, если он таковым окажется.

* * *

Неожиданно раздался французский боевой клич, и продвижение английской армии было приостановлено.

— Вражеские рыцари! — закричал дозорный. — Они приближаются к нам сзади!

Родни придержал лошадей. Звеня цепями, Лианна привстала в повозке, чтобы все получше увидеть. Рядом с ней находился юный Джонни, сын сэра Джона Корнуэлла.

— Наконец-то, — выдохнул он, — французы показали свои цвета!

На лазурном фоне знамен сверкали золотые французские лилии, над шлемами рыцарей колыхались кроваво-красные плюмажи.

— Трусы! — снова заорал мальчик и повернулся к Лианне. — Скорее, леди, как по-французски «ублюдок»?!

— Молчи и наблюдай. Может, что-нибудь узнаешь и поймешь.

Джонни, относившийся к Лианне со смешанным чувством благоговейного страха и восхищения, послушно прильнул к краю повозки.

Английские лучники быстро перестроились и встретили противника во всеоружии. Однако рыцари были уже слишком близко, поэтому стрелы пролетали над их головами, не причиняя никакого вреда.

Лианну охватил безумный страх. Она боялась за англичан, за своего мужа и сына, за себя, представляя, что произойдет, если французы победят и обнаружат ее в стане врага.

Разбрызгивая во все стороны грязь, всадники бесстрашно летели на ряды англичан. Вот уже один из лучников нашел свою смерть под копытами коня.

— Боже мой! — воскликнула Лианна, не в силах слышать крики несчастных. — Им нужно было предвидеть это и воспользоваться ситуацией…

Джонни с любопытством посмотрел на нее.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мой дядя, герцог Бургундский, наблюдал, как султан Байярд использовал подобную тактику в битве при Никополисе. Его лучники встали сплошной стеной, выбросив перед собой колья. И лошади были вынуждены остановиться.

Прижавшись щекой к краю повозки, Лианна удивлялась, почему ее так волнует жизнь английских лучников? «Нет, жизнь всех людей», — поправила она себя.

— Мы пропали, — бесцветным голосом проговорил Джонни.

Неожиданно Лианна заметила, что среди французских рыцарей началась суматоха. К ее изумлению, сначала один из них упал со стрелой в шее, которая вонзилась точно под его латный воротник.

Затем еще двое шлепнулись в грязь.

В смятении она пыталась понять, откуда летят стрелы. Английские лучники никак не могли поразить их: они находились совсем под другим углом к нападавшим.

— Святая Мария, — выдохнул Родни. — Смотрите, французов кто-то атакует сзади!

Действительно, в отдалении, среди деревьев мелькали какие-то неясные тени.

Упал уже четвертый рыцарь. Преследуемые роковыми стрелами, его товарищи стремительно уносились прочь. Но несколько французов все-таки были захвачены в плен англичанами.

Лианна озабоченно нахмурилась.

— Но кто?..

Неожиданно откуда-то издалека до нее долетел знакомый смех, послышались крики и ржание лошадей.

Ухватившись за края повозки, Лианна смеялась и плакала от радости и облегчения.

— Джек, — выдохнула она. — Это он, я знаю, — добавила девушка по-французски.

Джонни и Родни удивленно смотрели на нее, совершенно сбитые с толку.

Успокоившись, Лианна решила сообщить Генриху, что это Ранд и его люди отбили нападение французов. Однако в этот вечер ее навестил не король, а герцог Йоркский. Эдвард считал девушку своей пленницей и, вероятно, рассчитывал получить за нее хороший выкуп от герцога Бургундского после того, как они прибудут в Кале.

Поймав мстительный взгляд герцога, Лианна решила, что Ранд будет в большей безопасности, оставаясь пока в неизвестности. По крайней мере, до того времени, когда докажут его невинность.

Эдвард Йоркский и Лианна упорно делали вид, что не замечают друг друга, а Джонни был очень польщен посещением герцога. Ослепленный его величием, он, захлебываясь, рассказал ему о тактике султана Байярда во время битвы при Никополосе. Герцог выслушал юношу с большим вниманием, но намеренно приуменьшил заслуги Жана Бургундского в этом сражении. Вместо этого он принялся превозносить отца короля, Генриха Болинброка, который тоже в свое время воевал с турками.

Не появился король и на следующий вечер. Он занимался тем, что заставлял лучников отесывать для себя колья. Судя по всему, герцог Йоркский, стремясь добиться благосклонности Генриха, рассказал ему о тактике султана.

* * *

— Какой сегодня день? — задумчиво спросил Ранд, обращаясь к Батсфорду.

Стояло раннее утро. Предрассветный туман окутывал землю.

Священник зевнул, размял затекшие ноги, огорченно взглянув на свои разбитые сапоги, и, немного подумав, сказал:

— Пятница, двадцать пятое октября. Праздник Святого Криспина и Криспинианы.

Вздохнув, Ранд поднялся с подстилки. Поредевшие ивы плохо защищали от дождя, который лил, не переставая. Вот уже несколько дней на нем не просыхала одежда.

Он разбудил остальных, и все уселись в кружок под деревом. Скудный завтрак состоял из печенья и сушеной говядины.

Ранд обвел глазами своих воинов.

Батсфорд — их духовный пастырь. В нем удивительно сочетаются святость и чувство товарищества. Он не раз вдохновлял их на подвиги, когда казалось, что силы уже на исходе, когда отчаяние и усталость грозили сокрушить волю.