– Но, Мэгги, ты же знаешь, что если что-то нужно сделать по хозяйству, то я приду и все сделаю, – возразил Гидеон.

– Я знаю, дорогой. Просто я не хочу быть обузой для тебя. У тебя и так много работы дома. Оттого, что ты постоянно кому-то помогаешь, ты вынужден оставлять солидную площадь земли под парами, разве нет? У тебя не хватает на все времени. Ты же постоянно что-то ремонтируешь то мне, то Тэсс, вспахиваешь наши огороды и так далее. Это слишком большая нагрузка для тебя.

– Нет. Я рад помогать вам, – искренне ответил Гидеон. – Я не хочу, чтобы ты прибегала к помощи какого-то прохожего.

– Ну, а кто этот человек? – спросила Жо, задавая вопрос, который волновал сердце каждой матери. – Он из Пайн-Крика?

– Нет. Он из Саванны.

– Зачем он пришел сюда? – резко спросила мать.

– Я… ну… думаю, что он много путешествует.

– Бродяга, – заключила Жо. – Маргарет Анна Тирелл Уиткомб! О чем ты только думаешь, нанимая абсолютно незнакомого человека, бродягу? Ты же совершенно одна здесь! Не понимаю, ты в своем уме?

– Я думаю, что на ферме скопилось много работы, – резко возразила матери Мэгги.

Жо Тирелл сурово посмотрела на дочь, что для Мэгги было не ново.

– Не нужно нам грубить. Мэгги вздохнула.

– Извини, ма. Я не хотела, но я – взрослая женщина, способная сама принять решение без допроса и советов со стороны матери и старшего брата.

– Ах, Мэгги… – Гидеон всегда становился мягким и доброжелательным, когда дело касалось его младшей сестры, но сейчас он серьезно обеспокоился. – Это не так, Мэгги. Ты знаешь, что я и ма считаем тебя совершенно самостоятельной и знаем, что ты в состоянии управляться со своими делами сама.

– Мы так беспокоимся потому, что сейчас очень тревожное время, – вставила Жо. – Я не считаю, что ты должна извиняться за это.

Я уж давным-давно взрослая, самостоятельная женщина, но мне так приятно чувствовать заботу обо мне моих детей.

– А как насчет того, что дядя Джон заботится о тебе? – лукаво поинтересовалась Мэгги. – Или тетя Сиси очень хотела, чтобы ты переехала жить к ней в город, когда Гидеон воевал?

Жо изогнула бровь и неодобрительно посмотрела на Мэгги.

– Это разные вещи. Сиси – надоедливая женщина, которая любит вмешиваться в чужие дела. А Джон все еще думает обо мне как о маленькой девочке, которая когда-то ходила за ним по пятам.

Мэгги скрестила руки на груди и многозначительно посмотрела на мать. Гидеон подавил в себе смех и повернулся к Жо спиной, пытаясь скрыть от нее свою веселость.

– Перестань смеяться, – раздраженно сказала Жо, слегка ударяя Гидеона по руке, но тут же, покачав головой, рассмеялась сама. – Хорошо, хорошо, согласна. Я сую нос в твои дела, но ты – моя единственная дочь, и я не знаю, что это за мать, которая не может позаботиться о своей дочери. – Жо выглядела такой растерянной, что Мэгги чуть было не рассмеялась. Она прекрасно понимала свою мать и не сомневалась, что Жозефина Тирелл – самая сильная женщина из всех, кого знала Мэгги. Не было еще случая, чтобы ее мать растерялась до такой степени, что не знала бы, что делать. Всегда уверенная в себе, она могла найти выход из любой ситуации. Мэгги во многом походила на свою мать: обе с сильным характером, защищающие тех, кого они любили, и то, что считали справедливым, быстро загорающиеся и так же скоро остывающие – они ссорились по многу раз в году, но никогда подолгу не сердились друг на друга. Мэгги было легко простить матери вмешательство в свои личные дела, потому что она знала, что это делалось ею только из любви к ней и еще потому, что в конечном счете Мэгги всегда делала все по-своему.

– Знаете, – сказал вдруг Гидеон, – мне пришла в голову неплохая идея. Нужно поговорить с этим человеком, пока вы будете собираться.

– Да? Гидеон, ты не шутишь? – Мэгги нахмурилась и сердито посмотрела на него. – Я не первоклассница, которую тебе нужно защищать от школьного хулигана.

– Ты – моя сестра, – спокойно возразил он. – И этому человеку полезно будет знать, что рядом с тобой есть родные люди, которые всегда придут на помощь.

Мэгги тяжело вздохнула, потому что знала: спорить с братом бесполезно. Вообще Гидеон был ласковым и сговорчивым мужчиной, но когда вопрос касался безопасности его семьи, он преображался и становился непреклонен.

– Ну, хорошо, – согласилась Мэгги. – Только не прогоняй его. Сейчас очень трудно найти здесь человека, который согласился бы заниматься хозяйством.

– За кого ты меня принимаешь, за людоеда, что ли? – проворчал Гидеон, поднимаясь из-за стола и направляясь к двери.

– Дядя Гидеон, я отведу тебя туда и познакомлю с мистером Рейдом, – предложил Ти, выбегая вслед за ним.

– Нет, не нужно, молодой человек, – остановила его Мэгги. – Ты и Уилл пойдете наверх, вымоете руки и наденете приличные рубашки.

– Но, ма…

Мэгги отрицательно покачала головой:

– Я не собираюсь ехать в город с оборванцами.

Нехотя мальчики подчинились матери. Нахмурившись, еле волоча ноги, они вышли из комнаты и отправились наверх.

Гидеон вышел из дома. Как ни любил он своего племянника, он все же считал, что Ти совершенно незачем присутствовать при этом разговоре. Он не собирался вести себя грубо с этим человеком, если тот также будет вести себя прилично. Конечно, им будет проще поговорить наедине.

Гидеон нашел Рейда Прескота в хлеву. При звуке шагов Рейд поднял голову, и легкое недоумение отразилось на его лице.

– Я слышал, что Мэгги взяла тебя на работу, – не теряя времени на пустые церемонии, резко начал Гидеон.

– Допустим. А ты кто?

– Я брат Мэгги, вот кто. Я хочу знать твои планы.

– Мои планы? – Рейд пожал плечами. – Разве миссис Уиткомб не сказала тебе, что наняла меня, чтобы выполнить случайную работу по хозяйству и заниматься по несколько часов в день с ее сыном?

– Сколько времени ты намерен здесь пробыть?

Глаза Рейда сузились.

– Что ты имеешь в виду?

– Я полагаю, что ты разобрался в том, что моя сестра – одинокая женщина, что она беспомощна и беззащитна. Я только хотел дать понять тебе, что это не так.

– Неужели все здесь так подозрительны к незнакомцам, или только ваша семья? Честно говоря, в тот момент, когда я зашел сюда, меня не интересовало ни кто здесь живет, ни что это за люди. Все, чего мне хотелось, так это укрыться от бури. Потом появилась миссис Уиткомб с винтовкой, и, должен сказать, она не произвела на меня впечатление беспомощной женщины.

Гидеон с трудом сдержал улыбку. Это было так похоже на его сестру. Без сомнения, она была права, когда говорила, что не нуждается в присмотре. Кроме того, этот человек показался Гидеону вполне приличным, он уже успокоился, и теперь ему хотелось поскорее отправиться к Тэсс. Но все же, чувствуя ответственность за сестру, он принял суровый вид и продолжал:

– В общем, помни, если у тебя появится мысль украсть что-нибудь у нее или еще каким-либо образом причинить ей вред, я об этом узнаю, и тогда берегись: я тебя выслежу и убью, – спокойно заключил он.

– Прекрасная перспектива, конечно, – сухо заметил Прескот. – Но уверяю тебя, что не намерен причинять зло ни миссис Уиткомб, ни ее семье. Я планирую поработать здесь несколько недель, а затем уйти.

– Хорошо. – Гидеон посмотрел на Прескота и, довольный собой, зашагал прочь.

Ну вот, сейчас он может отправиться к Тэсс. От этой мысли его сердце учащенно билось, и в то же время он испытывал странное чувство вины и ни за что на свете не хотел, чтобы его семья узнала о том, что у него на душе.

Когда Шелби женился на Тэсс, Гидеон знал ее как красивую, кокетливую женщину и не более того. Он был рад за своего брата – Шелби чувствовал себя счастливым с Тэсс. К тому же, она не была той, которую Гидеон представлял в роли своей жены. С годами она становилась все ближе и понятней ему, достойно пережила несчастия, обрушившиеся на нее во время войны, проявила себя сильной и рассудительной женщиной. И как-то незаметно Гидеон влюбился в нее.

Постепенно он стал замечать, что с нетерпением ждет каждого воскресенья, когда Тэсс привозила к ним на ферму Джинни. Он с радостью мчался к Тэсс, если в ее доме необходимо было что-то отремонтировать или сделать еще какую-нибудь работу. Гидеон постоянно думал о ней: хватает ли ей еды, хорошо ли она себя чувствует, не протекает ли от дождя крыша и так далее. Постепенно он стал думать о ней не только как о вдове своего брата, но как о женщине желанной и близкой ему, и эти мысли тревожили, смущали его, заставляли испытывать неясное чувство вины, но перед кем – этого он понять не мог.

После возвращения с войны Гидеон похаживал к одной вдове, которая жила на окраине Пайн-Крика. Но, не испытывая к ней настоящих чувств, перестал ее навещать. Когда его мать поинтересовалась, в чем же дело, он пожал плечами и сказал, что они не подходят друг другу. Наконец Гидеон признался сам себе, что ни одна женщина не сможет заменить ему Тэсс.

Однако он считал грешным делом домогаться жены своего брата, даже несмотря на то, что Шелби не было в живых. Будучи свободным, чтобы любить Тэсс и жениться на ней, он не видел возможности сделать это. Ему казалось, что своим отношением к ней он оскверняет память брата. Он даже допустил мысль, будто в глубине души желал смерти брата, чтобы получить его женщину…

На самом деле Гидеон очень любил Шелби. Они были погодки и дружили всю жизнь. Шелби занимал в сердце брата особое место, такое, какое не мог занять даже его лучший друг Уилл Уиткомб. Но как бы там ни было, сейчас Гидеон страдал от позора за тайное желание жены своего брата. Это было бы предательством – самым страшным грехом по мнению членов семьи Тиреллов.

И все же, что бы он ни подумал, желание видеть Тэсс при первой же возможности пересиливало все остальные мысли и чувства.

Итак, поговорив с наемным работником, Гидеон поторопил всю семью наконец отправиться в город. Он ехал быстро, как только позволил ему его мул. До города было всего лишь полторы мили, но его сердцу этот путь казался ужасно долгим и медленным. Когда они добрались до Мэйн-стрит, он всех высадил у главного магазина и проехал еще три квартала до дома Тэсс. Гидеон быстро привязал мула к забору и направился по дорожке к двери дома.

Этот дом, дом семьи Колдуэллов, конечно же, был самым заметным и красивым в Пайн-Крике. Отец Тэсс, владелец огромной хлопковой плантации за городом, до самой смерти считался самым богатым человеком в округе. Джордж Колдуэлл построил этот дом для своей обожаемой жены, которая не любила одинокую жизнь в деревне. Его непомерная любовь к ней отразилась в каждой линии этого двухэтажного величественного здания с широким парадным крыльцом. Гордостью особняка являлись шесть массивных колонн, на которых держался изящный балкон.

Навстречу Гидеону, шедшему по дорожке, из парадной двери выскочила маленькая белокурая девочка и бросилась к нему, надеясь, что он на лету ее поймает.

– Дядя Гидеон!

Гидеон заулыбался и подхватил на руки эту маленькую «динамо-машину», по-медвежьи обнял и уткнулся лицом в ее светлые густые волосы. Ее маленькое тельце казалось ему таким беззащитным, что у него от тоски защемило сердце. Каждый раз, когда он возился со своей племянницей, он ощущал горьковато-сладкую боль любви и потери. Джинни так дорога ему, будто была его собственной дочерью. Но при каждом взгляде на нее знакомые черты Шелби, которые так явственно проявлялись в лице Джинни, неизменно отрезвляли Гидеона.

– Что с тобой? – со смехом спросил он у нее. – Ты – маленькая девочка или дикая арканзасская кошка?

– Дикая кошка, – проворно ответила Джинни, открывая в улыбке свои жемчужные зубки и заразительно смеясь. – Так говорит бабушка Колдуэлл.

Тэсс, которая вышла вслед за своей дочерью и услышала ее ответ, укоризненно покачала головой:

– Джинни…

– Но это правда, мама. Она так говорит.

– Да, но я думаю, что бабушка не хотела бы слышать, как ты все время повторяешь эти слова, – увещевала ее Тэсс.

Джинни вздохнула.

– Это потому, что бабушка всегда хочет, чтобы я вела себя как леди. Мне больше нравится на ферме. Дядя Гидеон, можно я поеду к тебе?

Щеки Гидеона порозовели от смущения. Он посмотрел на Тэсс, но тут же отвел глаза в сторону.

– Да, конечно, ты знаешь, я был бы рад тебе, но, наверное, твоя мама не захочет, чтобы ты уезжала.

– Мы можем поехать вместе, – разумно предложила Джинни.

– Джинни, сейчас же замолчи. Не нужно приставать к дяде, – Тэсс подошла к Гидеону и поздоровалась с ним. – Не обращай на нее внимания, Гидеон. Как у тебя дела? – Она протянула руку и он пожал ее. – Я не ожидала увидеть тебя сегодня.

Гидеон не выпускал руки Тэсс и смотрел ей в глаза. Он знал, что выглядит сейчас как идиот. Ему хотелось смеяться, потому что Тэсс была такая красивая и на душе у него было так радостно. Он боялся одного – проболтаться ей о своей любви. Иногда слова признания готовы были слететь с языка, но Гидеон собирал всю свою волю в кулак и молчал. Это было очень трудно, так как Тэсс никого не могла оставить равнодушным. Хрупкая, белокурая, с большими голубыми глазами, очень обаятельная и живая женщина. Когда она улыбалась, на ее щеках появлялись глубокие ямочки, а глаза наполнялись жизнью и беззаботностью.