Агнес с сомнением покачала головой:

– Она уже не первый раз приходила. Нынешний вечер на самом деле исключение, но он не может не повлиять на ее оценку. А плохой отзыв – смерть для ресторана.

– Думаю, вы преувеличиваете.

– Если бы. К сожалению, это правда. И всем, кто работает в нашем бизнесе, это известно. Я знаю массу ресторанов, которым пришлось закрыться после того, как Лола их раскритиковала.

– Наверное, они это заслужили.

– Возможно. Но мы-то не заслужили. Кто же виноват, что сразу оба повара заболели?

– По-моему, вам не стоит так переживать. Уж я-то знаю, ведь я ваш постоянный посетитель. – Он улыбнулся.

Агнес немного смягчилась:

– Спасибо, вы очень добры.

Какое-то время они сидели молча. Давид доедал свой десерт, Агнес думала про Лолу: может, и правда одного неудачного вечера еще недостаточно для разгромной статьи? Она поднялась и уже было пошла собирать оставшуюся на столах посуду, когда Давид вновь заговорил:

– А вы что, куда-то уезжали? Я давно вас не видел.

– Уезжала, – коротко ответила Агнес, но поняла, что он ждет продолжения. – Десять дней назад у меня умерла мама. – Ей было странно и непривычно это говорить. – Я жила у отца. В пятницу ее похоронили.

– Ужасно. Она ведь, наверное, была еще не старая?

– Пятьдесят семь.

– Она болела?

– Нет, ее сбила машина.

– Ужасно, – повторил он.

Агнес начала собирать посуду на его столе. Давид встал.

– Очень печально. Примите мои соболезнования.

– Спасибо.

– Я, наверно, пойду. – Он направился к выходу, но на полпути остановился. – Да, я же не расплатился. – Он стал искать бумажник.

Агнес замахала руками:

– Забудьте! Я не могу взять с вас деньги за такой ужин. Лучше приходите как-нибудь в другой раз.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Ну что ж… – Он улыбнулся, сделал еще несколько шагов к двери, но снова остановился. – Послушайте. Вы не хотите зайти ко мне, когда освободитесь? Я тоже вас чем-нибудь угощу. Например, чаем. – У него был такой смущенный вид, что Агнес чуть не рассмеялась. Но вовремя сдержалась – нехорошо смеяться над стеснительным человеком.

– Может быть, – сказала она.

– Я буду очень рад. Конечно, если вам это не в тягость, – поспешно добавил он. – Приходите когда угодно, я поздно ложусь.

– Слушаете музыку?

– Да. А почему вы спрашиваете?

– В нашем доме хорошая слышимость.

– Я опять ставлю слишком громко? – испугался Давид.

– Успокойтесь. Проблема не в громкости, а в том, какую музыку вы слушаете.

Лицо у него стало совсем несчастным.

– Извините ради бога, просто я ничего в этом не понимаю.

– Это точно, – улыбнулась Агнес.

– Нет, я действительно совершенно не разбираюсь в музыке. Когда я был моложе, я был типичным ботаником, сидел дома и все время читал. Теперь вот пытаюсь наверстать упущенное.

– А вы не могли бы наверстывать, слушая что-нибудь другое, а не только «Пинк Флойд» и Боба Дилана?

Давид вздохнул:

– Один приятель дал мне массу дисков. Отобрал те, что должны мне понравиться. Как он выразился – «для общего образования». Но боюсь, не вся эта музыка мне по душе…

– Ну вот, – рассмеялась Агнес. – Оказывается, у вас все-таки есть музыкальный вкус.

– Выходит, что так… – Давид улыбнулся и открыл дверь. – В общем, если надумаете зайти, я буду очень рад. – Они встретились взглядами. У него были карие глаза, светло-карие, как у нее. И добрые.

– Хорошо, – сказала она после секундного колебания. И сама удивилась своему решению. Распивать с кем-то чаи среди ночи – совсем не в ее стиле, да и Куммель не относился к числу ее близких друзей. Но от одной только мысли о возвращении в пустую квартиру ей вдруг почему-то стало грустно. День выдался тяжелый, да и предыдущие дни тоже… Компания бы ей сейчас не повредила, а Давид Куммель, если подумать, довольно симпатичный человек. В конце концов, если станет скучно, всегда можно подняться к себе.

Давид ушел, и Агнес осталась одна. Ей предстояло убраться на кухне, это займет какое-то время, но ведь еще не так поздно. Сегодня она закрыла ресторан на час раньше обычного, чтобы избежать появления новых посетителей.

Через час с небольшим Агнес закончила уборку. Она уже собиралась включить сигнализацию, когда вдруг вспомнила про бутылку шампанского в баре. Хоть она и постаралась заткнуть ее поплотнее, до завтрашнего дня шампанское выдохнется. Будет жаль, если пропадет почти целая бутылка «Поля Роже», уж лучше взять ее с собой к Давиду Куммелю. Странно, она уже не без удовольствия думала о предстоящем визите.


Агнес посмотрела на окна. Свет горел только в квартире Куммеля. Агнес набрала код и вошла в подъезд. Там тоже было темно. Нажав на кнопку выключателя, она стала подниматься по лестнице – ведь Куммель жил на втором этаже. Уже у двери его квартиры она передумала. После долгого трудного дня ей необходимо хоть немного привести себя в порядок. Она решила зайти домой переодеться и причесаться.

До ее лестничной площадки оставалось совсем немного, когда свет погас, и дальше пришлось идти на ощупь, держась рукой за перила. На стене возле двери ее квартиры светилась красная кнопка выключателя. Агнес нажала ее и вскрикнула от неожиданности: на полу сидел человек, рядом валялась сумка.

Этот человек был Тобиас.

* * *

Агнес стояла, не в силах пошевелиться. Ее крик тихим эхом отозвался в подъезде. Не веря своим глазам, она смотрела на Тобиаса. А он смотрел на нее. Потом медленно поднялся и шагнул к ней. Агнес попятилась.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она как можно спокойнее, хотя сердце у нее колотилось так, словно она только что пробежала марафонскую дистанцию.

– Может, поговорим в квартире?

У нее не было желания его впускать. Ей хотелось послать его к черту. Но вместо этого она достала из кармана ключи и, не глядя на Тобиаса, открыла дверь. Он подождал, пока она снимет куртку и разуется, и лишь тогда вошел в тесную прихожую. Постоял в нерешительности, словно дожидаясь, когда она скажет «входи». Но Агнес ничего не сказала. Молча прошла в гостиную и села в кресло. Не на диван, где можно сидеть вдвоем. Положила ногу на ногу. Скрестила руки на груди. И стала ждать.

Тобиас стянул с себя черную куртку, снял ботинки и вошел следом. Он ступал осторожно, как будто пол был усыпан битым стеклом. Затем остановился, словно ожидая, что Агнес предложит ему сесть. Она молчала. Он пристроился на краешке дивана, застыв в напряженной, неудобной позе. Агнес смотрела на него неприязненным взглядом.

– У тебя печальный вид, – сказал Тобиас.

Значит, ее тактика не сработала. Ей вовсе не хотелось казаться печальной. Она хотела быть гневной. Холодной. Высокомерной. Безразличной. Счастливой. Какой угодно, только не печальной.

– Что тебе надо?

Тобиас нервно теребил диванную подушку.

– Я думал, мы можем поговорить.

– Посреди ночи? А сумка зачем?

– Ты была на работе? Мне пришлось довольно долго ждать.

«Мог бы не ждать», – хотелось ей ответить. Что он себе вообразил? Он думает, ей должно быть лестно, что он несколько часов проторчал у нее на лестнице?

– Что тебе надо? – повторила она, по-прежнему не сводя с него глаз.

– Я по тебе соскучился.

Сердце, которое чуть-чуть успокоилось, опять сильно забилось. На Тобиасе была черная футболка с кроликом – эмблемой «Плейбоя», Агнес никогда ее раньше не видела. Наверное, новая подружка подарила.

– И что дальше?

– Я… – Тобиас заколебался. – Я думал, может, ты тоже по мне соскучилась.

Соскучилась? С чего он это взял? Ну, всплакнула немного, а потом все встало на свои места. А он думал, она до сих пор о нем тоскует?

– И что в таком случае ты собираешься сделать?

– Не знаю. Я просто хотел с тобой увидеться, поговорить.

– А как твоя девушка отнеслась к тому, что ты среди ночи едешь к своей бывшей поговорить?

Тобиас беспокойно заерзал. Вопрос ему явно не понравился.

– Она больше не моя девушка. Вернее… Даже не знаю, как сказать. – Он молчал, мучительно подбирая слова. – Мы взяли тайм-аут, – наконец произнес он. Вид у него был смущенный, как будто он испортил воздух и пытается загладить неловкость.

– Значит, вы взяли тайм-аут, и ты посреди ночи притащился ко мне с вещами, чтобы поговорить? Я правильно поняла?

На этот раз он не мог не заметить, с какой враждебностью она на него смотрит.

– Я понимаю, как это выглядит, но все не так.

– А как?

– Я действительно соскучился. Мне без тебя плохо. И это одна из причин, почему мы взяли тайм-аут. – Тобиас казался довольным, ему удалось выкрутиться. По крайней мере, на этот раз. Но Агнес тут же заметила слабое место в его обороне.

– А какие еще были причины?

Он вздохнул:

– Разве это так важно? Речь ведь о нас с тобой.

Агнес молча смотрела на него, пока он не начал ерзать на диване. В конце концов он не выдержал:

– Ида… У нее начались сомнения, она хочет подумать насчет того, как у нее с ее бывшим парнем, ну вроде чтобы их ничего больше не связывало. Решила проверить себя. Ну, ты знаешь…

– То есть вы оба решили себя проверить?

Тобиас обрадовался. Наконец-то до нее дошло.

– Вот именно!

Агнес не знала, плакать ей или смеяться. Такой невероятной наглости она даже от него не ожидала.

– И как, по-твоему, я должна к этому относиться?

– Не знаю, Агнес, тебе решать.

Вот сейчас он сказал правду. Решать ей. На самом деле она уже решила. Решила больше не иметь с Тобиасом никаких дел. Он ушел из ее жизни, теперь должен покинуть и ее квартиру. Агнес попыталась встать – надо подойти к двери, открыть ее и сказать: «Вон!» Но ничего этого она не сделала. Руки, которым следовало оттолкнуться от подлокотников кресла, не слушались, ноги не желали упираться в пол, чтобы она могла подняться, губы отказывались произносить необходимые слова. Ее словно парализовало. Она могла только дышать. Но и дыхание было не таким, как обычно, – учащенным, неглубоким, прерывистым.

Зато Тобиас встал. Подошел и опустился перед ней на колени.

– Я понимаю, ты сердишься. Ты расстроена. Я не прошу принять меня обратно с распростертыми объятиями. Я просто прошу дать мне еще один шанс. Подумай, чего ты действительно хочешь. Если у тебя не осталось ко мне никаких чувств, только скажи, и я сразу уйду. Но, может, что-то еще осталось? Разве ты не должна это проверить, ради себя самой?

Тобиас взял ее руку, которая была все такой же безжизненной, погладил, прижал ладонью к своей щеке. Агнес сидела как мертвая.

– Хорошо, – еле слышно ответила она. Но Тобиас расслышал и улыбнулся. Улыбка была не радостная, скорее, грустная и благодарная.

– Спасибо, – сказал он. – Я постелю себе на диване.


Агнес не могла заснуть. Лежала и смотрела в потолок. Она так и не вымыла плафон. Сейчас свет не горел и мух было не видно, но она знала, что они там, черные, высохшие, противные. А за стенкой на ее диване, под ее пододеяльником в бело-синюю полоску лежит Тобиас. Интересно, он спит? Или, как она, тоже не может уснуть?

Они больше не разговаривали. Тобиас, не спрашивая разрешения, взял из шкафа белье и запасное одеяло, достал из сумки зубную щетку и скрылся в ванной. Агнес ждала на кухне. Слушая, как он умывается, справляет нужду, спускает воду в унитазе, она успела сто раз пожалеть, что не выгнала его. Но, когда он вышел и пожелал ей спокойной ночи, она ничего ему не сказала. Тобиас двигался по квартире бесшумно, говорил тихо. Словно боялся, что неосторожное движение или громкое слово могут заставить Агнес передумать.

И вот теперь они лежали по разным комнатам и ждали. Чего? Что ответы на их вопросы придут сами собой?

Понемногу мысли у нее все больше путались. Голова стала тяжелой, дыхание – ровным и глубоким. По ногам пробежала дрожь, и Агнес заснула.

Когда она открыла глаза, было уже светло. Солнечные лучи проникали в комнату по бокам опущенной шторы. Агнес потянулась, повернулась на бок лицом к двери – и тут же окончательно проснулась. В дверях стоял Тобиас. В одних трусах. Черных, облегающих. Она почти забыла, какой он худой, если не сказать тощий. Темные волосы до плеч, зеленые глаза смотрят прямо на нее. Он подошел к кровати и, не говоря ни слова, приподнял одеяло и лег рядом с Агнес.

Она не смогла бы объяснить, как это произошло, знала только, что ни о чем не жалеет. Ощущение его кожи, его запах, его мягкие волосы под ее пальцами. Казалось, с той ночи, пять месяцев назад, когда Тобиас позвонил и сказал, что уходит, мышцы Агнес были сведены судорогой, а ее легким не хватало кислорода. Так ей казалось теперь, когда она лежала в его объятиях, успокоившаяся, обессиленная, опьяненная воздухом, который вдыхала полной грудью. Тобиас гладил ее волосы, целовал лоб, клал руку ей на живот, и она лежала там, поднимаясь и опускаясь, как лодка на волне. Агнес не могла сопротивляться. Она даже не помнила, почему должна это делать. Сопротивляться кому? Этому мужчине, который лежит рядом с ней, с которым ей так хорошо? Который пробуждал в ней желание смеяться, забыв про печаль.