* * *

Это произошло впервые, хотя нет, года два назад, она уже брала больничный – подвернула ногу во время утренней пробежки. Других случаев, когда бы ей пришлось звонить на работу и отпрашиваться, Агнес вспомнить не могла. Она не сидела дома ни одного лишнего дня, даже когда умерла мать, – отсутствовала ровно столько, сколько нужно, чтобы организовать похороны и помочь отцу.

А теперь она лежала в кровати. Агнес не стала обманывать Калле, просто сказала, что ближайшие день-два ее не будет. Личные проблемы, скоро она снова выйдет на работу. Калле отнесся сочувственно: ей не о чем волноваться, он позвонит Пернилле и Хенрику, все устроится. Наверное, решил, что это из-за мамы. Что боль утраты снова дала себя знать. Вероятно, он прав. Это действительно связано со смертью мамы, по крайней мере отчасти. Но сейчас ей не важно, в чем причина – в маме или в Тобиасе. На душе было пусто. Агнес лежала в кровати и слушала, как на кухне холодильник то начинает тихо гудеть, то замолкает.

Звонила Луссан. Агнес отвечала односложно. Это было на нее непохоже, и Луссан заволновалась, сказала, что вечером к ней заедет. Агнес попыталась возразить, она никого не хочет видеть, но Луссан настояла на своем.

Часы показывали половину шестого. Луссан собиралась зайти после работы. А это могло означать все что угодно – и в шесть, и в восемь. Агнес надеялась на последнее, но через двадцать минут в дверь позвонили. Агнес поднялась с кровати и открыла дверь. Луссан вытаращила глаза:

– Боже, что у тебя за вид!

– А что?

– Взгляни в зеркало!

Агнес посмотрела. Отражение казалось почти прозрачным, как привидение. Бледная кожа, бесцветные губы, огромные темные глаза.

– Я просто лежала и отдыхала, – смутилась Агнес.

– Тебе надо поднять гемоглобин. – Луссан извлекла из сумки бутылку красного вина.

– Нет, спасибо, я не хочу.

– Тебе точно нужно железо. А в красном вине его много. Выпей хотя бы один бокал. – Луссан пошла на кухню, взяла два бокала и штопор. – Ты что-нибудь ела?

– Нет.

– Я позвоню и закажу пиццу.

– Не надо.

– Тебе необходимо поесть.

– Только не пиццу.

– Хорошо, что у тебя есть? – Луссан открыла кухонный шкаф. – Суп с лапшой хочешь?

– Нет.

– Овсяную кашу?

– Нет.

– Спагетти? – Луссан заглянула в холодильник. – Спагетти с пармезаном? – Агнес не ответила. Хотелось лечь, но ей поневоле передавалась энергия подруги. Луссан поставила на огонь кастрюлю с водой и налила вина себе и Агнес. – Давай рассказывай. Он опять тебе изменил, ты его выгнала. И что дальше?

– Дальше ничего.

– Он больше не объявлялся? Ты ему не звонила?

– Нет.

– Это конец?

– Да.

– Ты уверена?

– Да.

Луссан немного помолчала. Агнес была ей благодарна за то, что она не бросилась с поздравлениями и не стала кричать «ура».

– Знаешь что? – наконец заговорила Луссан. – Когда через несколько лет ты будешь об этом вспоминать, ты поймешь, что это был поворотный момент.

Агнес посмотрела на подругу:

– Поворотный?

– Да. Может, звучит странно, только я уверена, что у каждого в жизни бывает поворотный момент. Какое-то событие или ряд событий, после которых жизнь идет по-новому.

– Как это? Что-то вроде судьбы?

– Можно сказать и так. Только не такой судьбы, которая внезапно тебя настигает, а такой, которую ты сама создаешь.

– То есть я сама во всем виновата?

Луссан поерзала на стуле:

– Я понимаю, это довольно жестоко…

– Ты что, серьезно? Ты рассуждаешь, как какая-нибудь сектантка: «Бедняжка, вы прикованы к инвалидной коляске, но это наказание за ваши грехи в прошлой жизни…»

– Я только хочу сказать, что во всем случившемся есть смысл. Хотя сейчас тебе, возможно, трудно это понять.

Вода закипела, и Луссан встала, чтобы положить в кастрюлю спагетти. Агнес была рада, что она замолчала. А может, и правда это поворотный момент. Что-то кончилось, начинается что-то новое. Как знать. А может – просто несчастливое стечение обстоятельств.

Луссан, словно почувствовав ее сомнения, прекратила рассуждать и занялась ужином: выложила в две глубокие тарелки спагетти и обильно посыпала тертым сыром. А когда села за стол, поинтересовалась, как происходило изгнание Тобиаса. Агнес поковыряла вилкой спагетти. Затем стала рассказывать, поначалу неохотно. Луссан ведь знает, чем все закончилось, какой смысл вдаваться в подробности? Но постепенно Агнес заметила, что говорит об этом все легче. Как будто рассказывает какую-то историю, анекдот, а не вспоминает о трагическом событии из собственной жизни. Луссан задавала вопросы, выясняла детали, что-то просила повторить. Услышав про картину, она хохотала как сумасшедшая.

– Слушай, а этот Давид, он-то куда потом делся? – спросила она.

– Наверное, ушел к себе. Я заснула, а когда проснулась, его уже не было.

– И с тех пор не звонил и не показывался?

– Утром кто-то стучал в дверь, но я не открыла.

Выдержав паузу, Луссан сказала:

– А он, похоже, ничего.

Агнес строго на нее посмотрела:

– Перестань!

– А в чем дело?

– Даже думать не смей!

– О чем?

– Прекрати, я тебя знаю.

Луссан хмыкнула:

– Но ты могла хотя бы ему позвонить. Сообщить, что жива. А то он, наверно, не знает что и думать. Ты вчера была в таком состоянии, он наверняка волнуется.

– Да… – Пожалуй, Луссан права. – Только не сейчас.

– Конечно, не сейчас. Сейчас я тут сижу. А вот потом…

– Что потом?

– Потом, когда я уйду…

– Ты с ума сошла! – Агнес рассмеялась. – Я только что разрушила отношения с одним, а ты уже предлагаешь мне начать заигрывать с другим. – Она покачала головой.

– Во-первых, я не говорила, что тебе надо с ним заигрывать. Это ты сказала, – запротестовала Луссан. – Я просто подумала, тебе надо позвонить и сообщить ему, что ты жива.

– Наверное, ты права…

– А во-вторых, ты ничего не разрушала, это Тобиас разрушил ваши отношения. А ты положила им конец.

– И в чем разница?

– В чувстве собственного достоинства. – Луссан разлила по бокалам остатки вина. – Ты его сохранила. А он – нет.

Проводив Луссан, Агнес сидела на кухне и думала. Странно, всего сутки, как Тобиас от нее ушел – или она от него, это ведь как посмотреть, – а она уже спокойно дышит. Она и раньше такое проходила, последний раз всего несколько месяцев назад, но тогда все было по-другому, намного тяжелее. Что же изменилось? Может, дело в том, что после стольких расставаний с Тобиасом она больше не в состоянии тосковать? Может, в прошлый раз она свое отгоревала?

Агнес встала, чтобы убрать со стола тарелки. Луссан права, надо позвонить Давиду. Сказать, что у нее все в порядке. Он, наверно, и вправду волнуется. Да, она обязательно ему позвонит, но не сегодня. Еще только десять часов, а она уже страшно устала.

Прежде чем лечь, Агнес набрала номер Калле. Сказала, что, если нужно, она может хоть завтра выйти на работу. Калле обрадовался и даже не стал уговаривать ее посидеть дома. Видимо, обойтись без нее оказалось не так легко, как он думал.

– Отлично! – сказал Калле. – Сейчас же сообщу Пернилле, ей надо было куда-то уехать, может, еще не поздно.

Когда Агнес легла в постель, она снова ощутила пустоту. Но теперь это была другая пустота. Не пустота отсутствия, но пустота ожидания.

* * *

Конечно, он дома. Из квартиры Куммеля доносилась грустная мелодия. Как же зовут этого красавчика? Ах да, Крис Айзек[29], любимец всех чувствительных мужчин. Ее сосед явно прогрессирует.

Прежде чем нажать на кнопку звонка, она пригладила волосы, потрогала уголки губ – рефлекторно, ведь никакой помады на губах не было. Музыка стала тише, и через минуту Давид открыл дверь. Увидев Агнес, он напряженно улыбнулся:

– Привет.

– Привет. – Агнес потупилась. Сказать, что она тогда вывернула себя наизнанку перед этим человеком, значит, не сказать ничего. Она висела на нем, рыдала и звала свою умершую мать. Он подхватил ее на руки, отнес в спальню, уложил и гладил по голове, пока она не уснула. Уж лучше бы она просто с ним переспала. В костюме кролика, фартучке и наручниках.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше. – Она сделала паузу. Давид молчал. Из комнаты доносился звук гитары. Крис Айзек пел: I thought you loved me. I was wrong, but life goes on…[30] – Спасибо за помощь.

– Не за что.

– Нет есть.

Он бросил взгляд куда-то вглубь квартиры.

– Извините… Я бы вас пригласил, но… Я немного занят. Ко мне должен зайти один приятель и…

Агнес почувствовала себя глупо и невольно отступила назад.

– Да, конечно. Я и не собиралась… То есть я хочу сказать, я бегу на работу и просто по дороге… – Повисла напряженная пауза. – Будет время, заходите в ресторан. Я угощу вас капучино.

– Спасибо, может, как-нибудь зайду, – не слишком уверенно ответил Давид.

– Ну ладно. Я просто хотела поблагодарить. Как я уже сказала…

Давид кивнул:

– Хорошо. – Он переступил с ноги на ногу. – Еще увидимся.

– Конечно. – Агнес старалась скрыть огорчение. – Пока! – Она стала быстрым шагом спускаться по лестнице. На полпути вниз она услышала, как наверху хлопнула дверь.

Выбежав на улицу, Агнес остановилась. Она тяжело дышала, сердце готово было выпрыгнуть из груди. А чего она, собственно, ждала? Конечно, он теперь будет ее избегать. В тот раз он просто позвонил в дверь, узнать, все ли в порядке. И оказался втянут в бурные выяснения отношений. Естественно, ему это не понравилось. Да и кому такое может понравиться?

Она направилась к станции метро. Было почти по-летнему тепло. Агнес сняла куртку, чулки под тонкой юбкой противно липли к телу. Она ускорила шаг, споткнулась, громко выругалась. Гулявшая с собакой женщина посмотрела на нее с осуждением.

Спустившись в метро, она беспокойно ходила взад-вперед по платформе в ожидании поезда. В вагоне она всю дорогу читала одну и ту же рекламу, словно пытаясь разглядеть в ней какой-то тайный смысл. Но даже если он там был, за время пути до «Слуссена» она так и не сумела его разгадать.

Калле сразу заметил, что Агнес не в лучшей форме, но отвечать на его вопросы у нее не было сил. Она промямлила что-то про головную боль. Вскоре стали приходить посетители, и ей волей-неволей пришлось отвлечься от своих мыслей. До аншлага было далеко, но все же к половине восьмого шесть столов были заняты. Когда Агнес пошла в бар за бутылкой вина, дверь опять открылась. Агнес поспешила вернуться в зал. Увидев, кто пришел, она замерла на месте. Затем словно по команде отставила в сторону бутылку и выпрямила спину.

Это была Лола.

Агнес нерешительно приблизилась к гостье, кивнула, поздоровалась. Лола кивнула в ответ, изобразив на лице подобие улыбки. Агнес быстро окинула взглядом зал, чтобы убедиться, что Лола одна, и выбрать для нее столик, но Лола остановила ее.

– Я пришла не ужинать, – коротко сказала она. Улыбка исчезла с ее лица. – Сегодня я по другому делу.

Агнес не знала, что ответить. Ей казалось, все вокруг на них смотрят, хотя, скорее всего, это было не так. Лола говорила четко, но не слишком громко и стояла довольно близко к Агнес.

– По делу?

– Кстати, как вас зовут?

– Агнес.

– Агнес, очень мило. – Она опять улыбнулась своей мимолетной улыбкой. – У меня к вам вопрос, Агнес. Не могли бы мы завтра вместе пообедать? Скажем, в час?

Прежде чем Агнес успела ответить, Лола продолжила:

– Замечательно. Отель «Дипломат». Спросите у портье Беатрис Брюнель. – Она протянула руку. На секунду Агнес растерялась. Потом тоже подала ей руку, и Лола сжала ее в своей прохладной ладони. – Значит, мы договорились. À demain![31]

Агнес молча кивнула. Стоя посреди зала, она смотрела вслед выходящей из ресторана женщине. В воздухе чувствовался легкий запах изысканных духов.

– Кхе-кхе… – услышала она сзади чей-то осторожный кашель. – Девушка, наше вино…

Агнес очнулась. Ну конечно, вино. Она быстро сходила за ним и поспешила к столику, где сидели заждавшиеся гости. Затем отправилась на кухню к Паоло и Калле.

– Произошло что-то странное, – медленно проговорила она, садясь на табуретку возле двери.

– Странное? – Калле оторвал взгляд от кастрюльки, в которой сбивал соус.

– У нас была Лола.

Калле вздрогнул:

– Лола? Она в зале?

– Нет.

– Но ты сказала…

– Я сказала «была». И ушла.

Тут уже и Паоло заинтересовался:

– Что ей было надо?

– Она хочет встретиться со мной. Завтра в отеле «Дипломат».

Калле с Паоло переглянулись.

– Лола хочет встретиться с тобой?

– Да.

– Зачем?

– Понятия не имею. Она только сказала, что хочет встретиться со мной завтра в час в отеле «Дипломат». Что хочет меня о чем-то спросить. Кстати, ее зовут не Лола, а Беатрис…