Логан не смог произнести слово «убить». Этот мир невозможно представить без Келли. Его Келли. В его жизни никогда не было света. До Келли.

Он шептал ей на ухо новые инструкции, и его губы касались нежной кожи.

– Думай о Рафи. Думай о Тренте. Обо всем, ради чего стоит жить. Думай обо мне.

Логан неохотно оставил Келли, зная, как сильно Трент хочет увидеть ее, а потом снова вернулся и сел рядом с кроватью. И в первый раз в своей жизни он молился.

В середине ночи Келли застонала. Тихий стон, еле различимый сквозь щелканье и бульканье машин. Логан вскочил и склонился над ней.

– Келли, Келли, тебе что-нибудь нужно? Тебе больно?

Ее ресницы затрепетали, глаза открылись, и он увидел в них страх… и понял: она думает, что умрет, и молит его позаботиться о Рафи.

Только ему еще страшнее. Он действительно не знает, что с ним будет, если он ее потеряет.

– Дорогая, не сдавайся. Ты выздоровеешь.

Ее длинные ресницы опустились. Логан ждал, надеясь, что она снова откроет глаза, но она не шевелилась. Аппаратура продолжала выдавать свежие новости о ее состоянии, а он держал ее за руку и молился.

Всю ночь Логан не сводил глаз с кардиомонитора. Только аппараты холодно и деловито уверяли, что Келли, на вид совершенно безжизненная, еще цепляется за жизнь.

Наконец сквозь щель между шторами забрезжил золотистый свет, возвещая начало нового дня над красными скалами. Келли пережила ночь.

– Благодарю тебя, господи. – Собственный голос показался Логану непривычно резким. – Благодарю за то, что помог ей продержаться.

Медсестры начали утренний обход с таким шумом, что могли бы разбудить и мертвого, но Келли не проснулась. Прошел еще час, прежде чем она открыла глаза. И на этот раз прошептала:

– Логан… Вуди?

– Это я, Логан. Я побрызгал волосы специальным составом под седину и подгримировался, но это я.

Слезы дрожали в его голосе. Это была самая мучительная ночь в его жизни. Каждая секунда казалась часом. И каждую секунду он думал, что никогда больше не услышит самый сладкий звук на свете… голос Келли.

– К-как?

Логан понял: она хочет узнать, как ему удалось выбраться, и он начал рассказывать. Если бы он не болтал, то сорвался бы и завыл.

– Иногда просто везет. И надо разбираться в местной политике. Там очень трепетно относятся к границе. Колумбийский вертолет над территорией Венесуэлы! Какая дерзость! Они стреляли не в меня, а в вертолет. А потом из вертолета швырнули канистру. Огонь, крики, хаос. Мне удалось ускользнуть и спрятаться в кустах. Я услышал, как какой-то парень отдает приказы солдатам на плохом испанском.

Услышав, что дверь приоткрылась, Логан обернулся. Вошел Трент, увидел, что Келли очнулась, и заулыбался точно так, как улыбался, когда Логан целовал Келли на свадьбе.

– Дед, – почти неслышно позвала Келли, и тут же ее глаза закрылись.

Старик бросился к ней, обхватил обеими ладонями ее свободную руку, вторую не выпускал Логан…

– Я слушаю, – прошептала Келли.

– Я понял, что этот парень из бывших агентов. Они хороши, но в Южной Америке им с нами не сравниться. Одним из его людей оказался Энрике Тома-зина, бывший солдат удачи. Помнишь, я рассказывал тебе о чиновнике нефтяной компании, которого мы вытащили из Венесуэлы. За Энрике остался должок, плюс бутылка хорошего виски и джинсы. Этого хватило, чтобы повернуть Томазину против его командира. К сожалению, другой наемник, горячая голова, пристрелил парня прежде, чем я успел выяснить, кто его нанял. Я оставил на его теле свое удостоверение личности и твое кольцо и выиграл время, чтобы без шума выбраться из страны.


«Что это за звук?» – удивилась Келли. Блип-блип. Блип-блип. Потом какой-то бесплотный голос и снова: блип-блип, блип-блип, и журчание, и треск.

Келли приоткрыла один глаз, надеясь увидеть источник необычных звуков. Затуманенное лекарствами сознание не сразу обработало полученную картинку.

Капельница. Кардиомонитор…

Живая. Не в могиле в шести футах под землей, а живая… и да, дышу. Спасибо, боже, большое спасибо.

Логан… Келли смутно помнила, как он что-то гово рил ей… рассказывал, как спасся. Где он?

Она попыталась сесть. Боль взорвалась в плече, метнулась в грудь и украла последние силы. Болела каждая частичка тела, даже кончики пальцев на ногах.

Дверь распахнулась.

– Дорогая, как ты себя чувствуешь?

Логан придвинул стул к кровати и сел. Щетина снова покрывала его щеки и подбородок, соперничая с темными кругами под глазами. Седина еще мелькала в волосах. Он выглядел измученным, казалось, вот-вот упадет, однако она знала, что он провел рядом с ней всю ночь.

– Келли, ты напугала меня до смерти. Я не знаю, что делал бы, если бы потерял тебя.

– Ты жив. Слава богу. – Слова вырвались из пересохшего горла, как воронье карканье. Она взглянула на бутылку с водой, и Логан понял: налил в стакан воды и аккуратно сунул ей в рот соломинку.

– Со мной никогда ничего не случится.

Она взглянула в его синие глаза, любимые глаза… и почувствовала прилив сил, как было уже не раз.

– Бенсон мертв, Аликс в тюрьме. Она призналась, что они отравили Сьюзен и наняли человека, чтобы убить меня.

Келли перестала потягивать воду. Плевать ей на них. Она хочет знать, любит ли он ее и собирается ли остаться с ней.

– Дорогая! – Она услышала привычную серьезность и непривычную нежность. – Что на тебя нашло? Тебя чуть не убили.

– Ты – единственный мужчина в моей жизни, за которого не жалко умереть.

– О, Келли! – Логан забрал у нее стакан. Келли видела любовь в его глазах, но хотела услышать, как он это скажет. – Я не знаю, что сказать.

Скажи, что ты меня любишь. Скажи, что ты остаешься.

– Я никогда не встречал такую, как ты. – Что-то странно блестят его глаза. Слезы? – Я так сильно люблю тебя.

Три коротеньких слова – три таких значительных и всесильных слова – заставили ее сердце затрепетать от счастья, несмотря на всю боль. Она знала, что Логан ее любит. Он доказал это, но все равно она должна была услышать, как он это скажет.

– Логан, ты знаешь, что я люблю тебя… Я совершила ужасную ошибку. Я…

– Трент рассказал мне о Мэтью. Такое случается. Не казни себя. – Логан поцеловал ее в лоб. – Я не знаю, когда полюбил тебя, но, когда мы ужинали у Стэнфилдов, точно уже любил. Я старался отрицать это, притворялся, что просто хочу секса, но это было гораздо больше, чем секс.

– Я тоже не ожидала, что полюблю.

Логан встал.

– Я приготовил тебе сюрприз. Никуда не уходи. Я сейчас вернусь.

Никуда не уходить? Келли взглянула на аппараты, превратившие ее в осьминога, и захихикала, тут же скривившись от боли. Через несколько минут Логан вернулся с Рафи на руках.

– Мама, мама! – закричал малыш, протягивая к ней ручки.

Логан сказал что-то по-испански.

– Я объяснил, что ты пока не можешь держать его. Видишь, я научил его говорить «мама» вместо «мами». – Логан опустился на стул и посадил Рафи на колено. – Еще он умеет говорить «папа».

– Папа, – повторил Рафи и ткнул пальчиком в Логана. – Новый папа.

Логан ласково погладил малыша по головке. Сердце Келли растаяло, горло сжалось. Она замигала, сдерживая слезы. Именно об этом она молилась.

– Я ни черта не понимаю в отцовских обязанностях, – признался Логан.

– Я тоже никогда не была матерью.

– Мы научимся вместе, и Трент нам поможет.

– Так ты остаешься?

Логан склонился к ней.

– Я выбрался из Венесуэлы. От одной руки никакой пользы. Рюкзака нет. Но я выбрался… потому что хотел увидеть тебя снова. Никто никогда не понимал меня так, как ты. Ты была права, когда сказала, будто мой собственный опыт мешает поверить, что ты станешь хорошей матерью. И ты была права, когда сказала, что я жил ради риска.

Он поцеловал ее в щеку.

– Но когда мы ждали «Серебряную пулю», я говорил правду: я вызвал маленький вертолет, потому что другого способа не было.

– Я знаю. Дело не в факторе Хааса. Ты просто благородный человек.

– Я должен был вытащить вас оттуда. Остальное не имело значения.

Рафи оставил в покое хронометр и уставился на Логана, явно встревоженный.

– Выбираясь из ада, я много думал. Я столько упустил в жизни. – Логан поцеловал Рафи в макушку. – Я больше ничего не хочу терять. Я хочу жить с тобой. Когда любишь женщину так, что готов умереть за нее, твой мир меняется. Я изменился.

– Ты даже не представляешь, как я счастлива. Когда я думала, что ты мертв, я…

– Но одно тебе следует знать. – Логан нахмурился, и Келли испугалась. О нет! Что еще могло случиться? – Когда я говорил о свинке и осложнениях, это была не просто импровизация. Возможно, я бесплоден.

– Логан, это не имеет для меня никакого значения.

– Ты уверена? – осторожно спросил он.

– Мы любим друг друга. Только это важно, не так ли?

– Да, только это важно. – Логан смущенно улыбнулся. – Я все время думаю о том приюте в Элорсе. Там так много детей. Они, как и Рафи, нуждаются в доме.

Келли взглянула на малыша, теперь играющего с воротником рубашки Логана.

– Мы могли бы усыновить еще одного ребенка.

– Я хочу большую семью. Чтобы куча детей бегала повсюду. Мы усыновим и… – он сверкнул своей дьявольской улыбкой, – попробуем сделать собственного. Кто знает? Мы побеждали и с меньшими шансами. У нас есть главное: мы с тобой и Рафи.

Келли смотрела на любимого мужчину и маленького мальчика, укравшего ее сердце единственным словом: «мами», и боль отступала. Слезы выкатились из глаз и потекли по щекам. Рафи увидел ее слезы и повернулся к отцу за помощью:

– Папа, папа!

– Скажи ему, что я плачу от счастья. Объясни, что я люблю его… и тебя. Это слезы счастья.