— Линни, в Ливерпуле очень мало интересных мужчин.

— А как же мистер Бэкк? Он показался мне довольно милым…

Она отмахнулась от моих слов.

— Он нашел работу в Лондоне. Мы расстались несколько недель назад; наверное, я забыла сказать тебе об этом.

Но за наигранной беспечностью в ее голосе угадывалось настоящее отчаяние.

— Как я уже говорила, в последнее время в Ливерпуле почти невозможно найти достойного спутника жизни.

Я подумала о всех тех мужчинах, которых знала. Похоже, Фейт была права, хотя наши мнения основывались на абсолютно разных впечатлениях.

— И это просто ужасно. Уверена, ты не против, что я так открыто говорю о своих… трудностях.

Из многочисленных рассказов Фейт я поняла, что ей скоро исполнится двадцать один год. Время, когда пора искать супруга, для нее не только пришло, но уже почти закончилось. У нее оставался максимум год. Я кивнула.

— И хотя у тебя еще достаточно времени, я не думаю, что ты знакома с большим количеством молодых людей, достойных внимания. — Она съела ложку супа. — У тебя не было такой возможности — сначала ты ухаживала за больным отцом… а теперь живешь со своими тетей и кузеном. Должна признать, это не очень-то увлекательная жизнь.

Я не ответила, но Фейт не обратила на это внимания.

— Итак, я решила, что должна отправиться в Индию, чтобы найти там подходящего жениха. — Фейт попыталась улыбнуться, но ее верхняя губа дрожала. — Если бы ты, Линни, смогла поехать со мной, у тебя тоже появился бы шанс кого-нибудь там встретить.

Я застыла с открытым ртом, не донеся до него ложку супа. Затем закрыла рот и положила ложку обратно в тарелку.

— Я правильно тебя поняла, Фейт? Ты хочешь, чтобы я вместе с тобой отправилась в путешествие в Индию?

— Да. Представь только! «Очаровательная мисс Веспри и загадочная мисс Смолпис, обе только что из Ливерпуля, прибывают в Калькутту, овеваемые легким бризом Прохладного сезона[15]». О таком пишут в романах.

Фейт была возбуждена и теперь говорила в полный голос.

Я приложила палец к губам, чтобы напомнить ей, что мы здесь не одни.

— Индия, Фейт? Это слишком… слишком неожиданно, чтобы сразу принять решение. Мне понадобится время, чтобы все обдумать, чтобы…

— О, Линни, — перебила меня Фейт, — о чем тут думать? Разве не лучше отправиться в путешествие, вместо того чтобы сидеть в библиотеке за ширмой? В Индии тебе наверняка подвернется кто-нибудь подходящий.

Я решила, что следует сказать ей правду.

— Хотя мысль об Индии и кажется мне чрезвычайно заманчивой, я пока не собираюсь выходить замуж. Я вообще не собираюсь этого делать.

На этот раз от удивления открылся рот у Фейт, она быстро его захлопнула.

— Что ты хочешь этим сказать? Что еще может интересовать таких женщин, как мы, кроме удачного замужества? — смущенно спросила она.

Я не знала, что ей ответить.

— А что насчет Селины? Я удивлена, что ты не предложила ей составить тебе компанию.

— Селине это неинтересно. Мы с ней действительно обсудили такую возможность, но ее сердце уже занято. Даже если это чувство не взаимно. — Глаза Фейт расширились. — Ты знаешь, о ком я, но она не теряет надежды и не собирается уезжать из Англии.

Я поняла, что Фейт, должно быть, успела поговорить со всеми своими подругами. Я оставалась ее последней надеждой.

— И семья согласна отпустить тебя?

— Да. По крайней мере, отец не возражает. Мама не так уверена, но отец считает, что это хорошая идея. Многие из его друзей работают на гражданской службе в Ост-Индской компании[16], поэтому он куда лучше матери разбирается в таких вещах. Вообще-то отец и сам собирается отправиться в Калькутту следующей весной, но я не хочу ждать так долго. — Она помедлила, однако продолжила: — Если я поеду с ним, то попаду в Индию в неподходящее время. Самое лучшее время — это пора развлечений, Прохладный сезон. Если я стану ждать отца, то мы прибудем как раз в конце этого сезона, а это мне не подходит. Близкие друзья нашей семьи — мистер и миссис Уотертоун — согласились принять у себя не только меня, но и мою подругу. Мы сможем оставаться у них столько, сколько это будет… необходимо.

Я чувствовала, что Фейт чего-то недоговаривает, судя по тому, как она сжимала гравированную рукоятку ножа.

— Я думаю, мама предпочла бы, чтобы я вообще не выходила замуж, хотя она, конечно, никогда в этом не признается. Но я знаю, как сильно она зависит от меня. У нее слабое здоровье, а в нашей семье кроме меня только два брата.

Я мысленно вернулась к событиям в доме Фейт, вспоминая ее бледную, обрюзгшую мать.

— Думаю, мама надеется, что я буду ухаживать за ней до тех пор, пока она будет во мне нуждаться, — а я чувствую, что нуждаться во мне она будет до последнего вздоха. Конечно, ею движут только благие намерения, и я действительно всем своим сердцем беспокоюсь о ней — но перспектива остаться старой девой и провести остаток жизни в родительском доме меня совсем не прельщает. Я хочу, чтобы у меня был свой собственный дом, Линни.

Фейт замолчала, и мне показалось, что в тишине я услышала недосказанное: «Пока еще не слишком поздно».

— В Индии на одну англичанку приходится по трое английских джентльменов, — продолжала она. — Там проводятся различные светские мероприятия — званые ленчи и обеды, балы и вечера. Там просто невозможно не найти себе жениха. Индия, конечно, не совсем то место, где хочется прожить всю жизнь, но ведь всегда можно вернуться в Англию. Пожалуйста, Линни, скажи мне, что ты подумаешь над моим предложением!

Она потянулась ко мне через столик, и я взяла ее за руку.

Фейт снова заговорила шепотом.

— Я ни в коем случае не хочу тебя оскорбить, — произнесла она. — Так что, пожалуйста, не обижайся. Мне нетрудно понять твою ситуацию, я уверена — если ты согласишься поехать со мной, отец заплатит и за твой билет, и за подходящий гардероб, и за все, что тебе может понадобиться в дороге. Он обсудит все с твоим кузеном, поскольку тот является твоим опекуном, и получит его согласие. Как только мы прибудем в Калькутту, нас примут в своем доме мистер и миссис Уотертоун. Они будут очень рады присутствию двух юных леди, которые привезут с собой кучу новостей с родины.

Фейт сделала вдох, затем затараторила дальше:

— Я разузнала о путешествии все. Оно длится четыре-пять месяцев, в зависимости от погоды. Это, должно быть, захватывающе — проплыть вдоль побережья Африки! А сколько всего можно будет увидеть! Иногда корабли, сбиваясь с курса, бросают якорь в очень странных местах. Последняя остановка перед Калькуттой — порт Аден. Ты знаешь, что у всех коренных жителей Адена на голове шапки из красных или желтых волос? Интересно почему?

Она снова повысила голос.

Обедающие за соседними столиками украдкой наблюдали за нами, некоторые из них переговаривались, не спуская глаз с Фейт.

— А в теплых водах Индийского океана полно китов и дельфинов, которые выпрыгивают из воды рядом с кораблем, словно исполняя представление для его пассажиров. Ты только представь себе, Линни!

В следующую секунду она прикрыла рот ладошкой.

— Ой, мне так жаль, — произнесла Фейт из-под ладони. — Но по выражению твоего лица я вижу, что действительно обидела тебя, слишком прямо заговорив о деньгах. Я знаю, что иногда бываю довольно бестактной. Отец считает, что именно поэтому никто так… — она умолкла.

Но Фейт неправильно истолковала мою реакцию.

Впервые в жизни я поняла, что такое искушение. Если Фейт намеревалась соблазнить меня своими словами, то ей это удалось. Она воскресила мою прежнюю мечту, так тщательно похороненную несколько месяцев назад вместе с моей малышкой Фрэнсис. Фейт задела меня за живое. То, что Фейт истолковала как обиду, было на самом деле пробуждением той мечты и жаждой перемен.

Главным препятствием к отъезду из Ливерпуля и, наверное, самым сложным поступком, который мне пришлось совершить в своей взрослой жизни, оказался разговор с Шейкером. В одно солнечное воскресенье, через несколько дней после беседы с Фейт, я попросила его прогуляться со мной. Мы с Шейкером брели по широкой пыльной дороге за окраиной Эвертона. Возле дороги рос огромный раскидистый куст бузины. Я стала в его тени и рассказала Шейкеру о предложении Фейт и о том, что собираюсь уехать. Я сказала ему, что мистер Веспри возьмет на себя все необходимые приготовления к нашему путешествию в Индию и позаботится о нашем проживании, если только Шейкер даст мне разрешение уехать.

Тот был обескуражен.

— Ты уезжаешь? — спросил он. — Бросаешь Ливерпуль? Бросаешь Англию?

Я практически услышала его отчаянное: «Бросаешь меня?», хотя эти слова так и остались невысказанными.

— Да. Корабль «Марджери Элен» отплывает всего через три недели. Мы проплывем на нем вдоль африканского побережья и высадимся в Калькутте.

— Но такие путешествия длятся несколько месяцев. И к тому же Индия полна опасностей. Что ты будешь делать, когда попадешь туда? И когда ты собираешься вернуться?

— Я не знаю, что меня там ждет, но я просто не могу упустить такую возможность. Мысли об Индии воскресили во мне то старое чувство, о котором я тебе говорила: желание бросить все и уплыть. Я мечтала об этом, еще когда работала на улице.

Шейкер молчал. Затем что-то в его лице изменилось.

— Это путешествие «Поймай последний шанс», не так ли? — спросил он, стиснув зубы.

— Я не понимаю.

Мне было трудно смотреть ему в лицо — сейчас оно выражало столько эмоций! Я читала в его душе как в открытой книге, и оттого испытывала неловкость — словно Шейкер стоял сейчас передо мной в чем мать родила.

— Никто не говорит об этом вслух, но все понимают, Линни. Отчаявшиеся девушки отправляются в длительное путешествие, чтобы найти кого-нибудь и выйти за него замуж.

— Ну, именно этим Фейт и собирается заняться, я же просто составлю ей компанию на время путешествия.

— А ты, Линни? Разве ты не собираешься использовать все, чему научилась за последнее время, пока жила у нас, чтобы найти себе мужа? — В его голосе слышалась непривычная жестокость.

— Шейкер, ты что, и впрямь мог обо мне такое подумать?

Он отвернулся в сторону, так что мне стал виден его профиль.

— А что еще я должен думать? Разве тебе тут плохо живется? Ты хочешь чего-нибудь еще?

Нет, в его голосе звучала боль, а не жестокость.

— Нет. — Мне стало стыдно. — Ты дал мне больше, чем я могла ожидать: крышу над головой, положение в обществе, уверенность в завтрашнем дне. И ты ничего не просишь взамен. Но, Шейкер, мне так хочется поехать! Извини меня, пожалуйста. Ты дал мне все, но тем не менее…

— Линни, я могу дать тебе больше. — Он повернулся ко мне.

Мое сердце екнуло, так как я догадалась, что он сейчас скажет.

— Выходи за меня замуж, — произнес Шейкер. — Пожалуйста. Ты заставила меня испытать чувства, которых я никогда не знал, о которых я даже не мечтал.

Он взял меня за руку, его ладонь была влажной от пота.

— Я люблю тебя, Линни. Ты должна это знать.

Я взглянула на наши сомкнутые, дрожащие руки.

— Я не уверена, что ты меня любишь, Шейкер. Я думаю, что я… возможно, я возбуждаю тебя, ведь тебе известно, кем я была. Потому что ты видел меня такой, какой я была раньше, и знаешь, чем я занималась. — Я очень осторожно выбирала слова, пытаясь объяснить ему, что если бы он мог взять меня столько раз, сколько захочет, то выбросил бы эти мысли из головы. Разве мог человек, всю свою жизнь делавший только добро, полюбить меня, с таким грязным прошлым?

— То, кем ты была раньше, не имеет никакого отношения к моим чувствам, — возразил Шейкер. — Все дело в том, какие переживания ты во мне вызываешь. За эти девять месяцев ты помогла победить мою нелюбовь к самому себе. Ты доказала, что я могу чувствовать себя мужчиной.

Затем он неожиданно отпустил мою руку и отступил на шаг. Теперь его лицо стало мертвенно бледным.

— Конечно, я говорил только о своих чувствах, но никогда не придавал значения тому, какие чувства я вызываю у тебя. Теперь я понимаю, что ты испытывала ко мне только жалость.

— Как ты можешь такое говорить? Возможно, я жалела тебя, когда мы только познакомились, но это давно прошло. Я видела, какой ты в общении не только со мной, но и с матерью. Я видела тебя в кругу друзей, на работе, на званых вечерах и даже в магазинах. Да я могу только восхищаться тобой!

— И как только я мог все это время не замечать, что каждый раз, когда ты мне улыбалась, когда заботилась обо мне — все это было всего лишь проявлением благодарности, смешанной с жалостью? — Шейкер попятился.