Линда Холман - Линни: Во имя любви

— Пожалуйста, отведи меня в мою комнату.

Она развернулась и мягко затопотала босыми ногами в направлении, противоположном тому, в котором направился Сомерс. Айя открыла дверь в тускло освещенную несколькими свечами спальню и, все еще не говоря ни слова, помогла мне раздеться и надеть ночную сорочку, а затем расчесала мне волосы. После этого она принесла душистой воды, чтобы обмыть мне лицо, руки и ноги. Затем айя разостлала постель и, когда я легла в нее, накрыла меня одеялом и опустила москитную сетку. Если она и считала странным то, что юная невеста проводит свою первую брачную ночь в одиночестве, то ничем себя не выдала.

— Ты говоришь по-английски? — спросила я.

Впервые айя взглянула мне в глаза сквозь частую сетку, и я услышала несмелое: «Да, немного». Ее голос оказался тихим и мелодичным. Из темноты за окном раздался далекий вой шакала и последовавший за ним лай бродячих собак.

— Мэм-саиб желает, чтобы я осталась?

Я моргнула, услышав свой новый титул.

— Да, — сказала я ей, отворачиваясь. Мои глаза обожгли слезы. Я снова задумалась о том, что не давало мне покоя уже две недели: правильный ли я сделала выбор?

— Да, пожалуйста, останься, — повторила я твердым голосом, не поворачиваясь к ней.

Но когда женщина задула свечи, мое бездонное одиночество стало еще глубже. Айя бесшумно устроилась на циновке в углу комнаты.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Малти.

— У твоего имени есть какое-нибудь значение?

Какое-то время она молчала, затем тихо произнесла:

— Это такой маленький цветок. Очень маленький и очень красивый.

— О.

Воцарилась тишина. Затем я заговорила снова:

— Хотя все называют меня Линни, мое настоящее имя — Линнет. Это такая птичка. Тоже маленькая.

— Очень хорошо, мэм-саиб.

И так мы лежали вместе в темноте — маленький индийский цветок и маленькая английская птичка.

Наша супружеская жизнь началась спокойно. В первый день Сомерс сообщил мне, что я должна устраивать приемы два раза в неделю и принимать все присланные нам приглашения. Пары, приходившие к нам на званые обеды, кажется, страстно желали, чтобы их включили в список приглашенных, — все-таки мистер Сомерс Инграм занимал высокое положение, и теперь, когда он наконец женился и мог устраивать у себя приемы, многие хотели погреться в лучах его славы.

Работа моего мужа мало меня заботила: мы оба совсем не интересовались тем, как каждый из нас проводит время, хотя иногда Сомерс возвращался таким уставшим, что становилось ясно — он несет большую ответственность.

Составлять меню и давать указания повару оказалось несложной и совсем не утомительной задачей. На званых вечерах нам с Сомерсом приходилось изображать идеальную супружескую пару. Мы оба были великолепными актерами. Иногда, улыбаясь ему через акр ослепительно белой шелковой скатерти и сверкающего при свете свечей столового серебра и слушая смех наших гостей, я почти верила, что мы действительно такие, какими стараемся казаться. Сомерс был просто очарователен в обществе, и я чувствовала, как меня окутывают яркие лучи его обаяния. Но когда за последним гостем закрывалась дверь, очарование исчезало и Сомерс уходил в свою спальню, прихватив с собой бутылку. Я возвращалась в свою комнату, вдруг осознав, что у меня затекла шея, а лицо болит от маски, которую я постоянно должна была носить.

Временами, когда я была слишком уставшей, моя маска сползала. Сомерс первым замечал это и бросал на меня строгий взгляд. Думаю, через некоторое время остальные тоже стали обращать на это внимание: часто, когда я сидела со своей стороны стола, все головы были повернуты к Сомерсу, словно меня не было в комнате.

После одного особенно утомительного вечера Сомерс повернулся ко мне, и я застыла, ожидая выговора.

— Ты сегодня, наверное, очень устала, Линни? — спросил он неожиданно тихим голосом.

Я кивнула.

— Да, очень. Это было заметно?

Он говорил со мной почти с уважением, и я постаралась ответить ему тем же.

— Я правда очень старалась, Сомерс. Но майор Коутон так много говорил, что через некоторое время стало очень тяжело изображать интерес к его рассказу.

— Мне сегодня тоже нелегко пришлось, — сказал мой муж со вздохом.

Я неожиданно почувствовала к нему симпатию, так как мы впервые пришли к соглашению, и коснулась его рукава.

— Нам обязательно принимать у себя так много людей и делать это так часто?

— Боюсь, что да. Мы вызовем всеобщее неодобрение, если не будем придерживаться общепринятых правил. — Сомерс посмотрел на мои волосы. — У тебя сегодня красивая прическа.

— Малти попробовала сделать что-то новое, — ответила я.

Куда подевались его надменность и тяга к словесным перепалкам, в которых мы пытались перещеголять друг друга?

— Ну, тогда спокойной ночи, — сказал Сомерс, но в его голосе прозвучало какое-то сомнение, которое я почти — почти — приняла за отчаяние. Я подумала о том, как одиноко бывает мне в потоке ежедневных празднеств и визитов, среди людей, которым на меня наплевать. В тот момент я в неожиданном порыве чувств обняла Сомерса и положила голову ему на грудь.

Сомерс немедленно меня оттолкнул.

— Зачем ты это сделала? — спросил он голосом, которым обычно делал мне замечания.

— Я не знаю, — честно ответила я. — Я почувствовала… А мне не следовало этого делать?

Неужели он питал ко мне такое отвращение, что не мог стерпеть простого прикосновения?

Сомерс не ответил и вышел, оставив меня на пороге. Вскоре до меня донеслись приглушенные звуки исторгаемого обратно ужина.

Через три месяца после того, как состоялась наша с Сомерсом свадьба, Фейт вышла замуж за Чарлза Сноу. И хотя она обручилась в такой же спешке, как и я, их свадьба была совсем не такой роскошной, как моя. Она представляла собой простой обмен клятвами в церкви и небольшой прием после церемонии. Бедная миссис Уотертоун — она, должно быть, прокляла тот день, когда открыла свой дом для гостей: менее чем за год ей пришлось сдерживать непомерный пыл прямолинейной и своенравной миссис Листон, заниматься организацией моей свадьбы и столкнуться с ужасным скандалом, разгоревшимся вокруг Чарлза и Фейт, в который она невольно оказалась вовлечена, что негативно отразилось на ее репутации.

Когда отец Фейт приехал в Калькутту, через три недели после того как мы с Сомерсом поженились, Чарлз уже сделал Фейт предложение, и она его приняла. Я услышала всю эту историю от досужих сплетников, поскольку Фейт по-прежнему не отвечала на мои приглашения. Я думала о ней каждый день. Скучала и не желала верить, что Фейт может так легко отказаться от нашей дружбы. Иногда я ловила себя на том, что представляю себе, как бы она посмеялась над каким-нибудь недоразумением, как бы ей понравилась прочитанная мною книга. Я постоянно мысленно разговаривала с ней.

Сразу же после приезда отец Фейт запретил ей выходить замуж за Чарлза Сноу. Сначала никто не знал, почему мистер Веспри был так категоричен, однако вскоре стремительно поползли слухи: Чарлз оказался англоиндийцем, но скрывал этот факт, пока они с Фейт не объявили о помолвке. Чарлз рассказал невесте о своей наследственности. Фейт однажды созналась мне (когда мы снова начали разговаривать), что она и не подозревала, какие сплетни и какое пренебрежение это может повлечь за собой. Неизвестно, кто впервые упомянул об индусских корнях ее избранника, но Чарлз, будучи честным человеком, не стал ничего отрицать. Кроме блестящих черных волос, в его внешности ничто не указывало на то, что его мать, которая умерла при родах, была индианкой. Мистер Веспри пришел в ярость, узнав о позоре, которым его дочь могла покрыть доброе имя семьи, выйдя замуж за полукровку. Говорят, он крикнул Фейт на ступенях «Калькутта Клаб», что проклянет ее, если она решит вступить в брак с Чарлзом.

Именно тогда Фейт возобновила нашу дружбу. Она пришла к нам в дом, даже не прислав записки, и стояла в холле, без перчаток, со слезами на глазах спрашивая моего совета. Я молча обняла ее, и она ответила на мои объятия. У меня словно камень упал с души, и хотя я искренне жалела свою подругу, но все же почувствовала невольную радость.

Когда мы сели в гостиной, я, отослав слуг, решила откровенно поговорить с ней.

— Ты его любишь, Фейт?

— Да, Линни. Я никогда не думала, что смогу испытать такое чувство. И, конечно, никто — абсолютно никто — меня не поддерживает. И хотя я очень сильно надеюсь на обратное, я пойму, если ты поступишь так же.

Нижняя губа Фейт обветрилась, и она постоянно прикусывала шелушащуюся кожу зубами.

— Но мне почему-то кажется, что ты сможешь меня понять, и я пришла к тебе, надеясь, что, увидев меня у порога, ты пустишь меня в дом. Я не стала посылать записку, боясь отказа.

— Я поддерживаю тебя, Фейт, — тихо сказала я.

Я лучше, чем кто бы то ни было, знала, как порой важно следовать велению своего сердца.

— Если брак с Чарлзом — это то, чего ты хочешь, тогда я на твоей стороне.

На лице моей подруги появилось выражение облегчения.

— Я больше не могу обходиться без твоей дружбы, Линни, даже несмотря на то что я пойму, если ты решишь не возобновлять наши отношения после того, как я себя вела.

Она расплакалась. Я вынула из рукава носовой платок и протянула его Фейт — она, кажется, не захватила с собой даже сумочки.

— Мое поведение, должно быть, показалось тебе странным, когда я так бурно отреагировала на сообщение о твоей свадьбе. Я была очень напугана… — Фейт помолчала, словно размышляя, стоит ли продолжать, затем сделала глубокий вдох. — Моя милая Линни, я так боялась, что меня отошлют домой. Я надеялась на то, что Чарлз сделает мне предложение, и затем, когда ты объявила, что выходишь замуж, а я… Мне так жаль, Линни! Пожалуйста, прости меня! С тех пор как Чарлз предложил мне стать его женой и я узнала, насколько глубоки его чувства ко мне, я стала совсем другим человеком. Я счастлива, Линни, счастлива, как никогда. Меня не заботят угрозы отца. И мне все равно, даже если Чарлза понизят до внештатного сотрудника и наш уровень жизни значительно ухудшится. Глядя на его лицо, я понимаю, что мне наплевать на все это. Я люблю его, а он любит меня.

Фейт тяжело вздохнула.

Я взяла ее за руки.

— Фейт, тогда ты должна выйти за Чарлза. Как часто, в конце концов, человек влюбляется и ему отвечают взаимностью?

Она попыталась улыбнуться.

— Я знаю, что правильно поступила, решив поговорить с тобой. Я понимаю, что вела себя невыносимо, с тех пор как мы покинули Ливерпуль, Линни. Ты всегда была такой бесстрашной и сильной. Что бы я ни говорила тебе в гневе, знай — я никогда не взяла бы с собой никого другого. Ты сможешь меня простить?

Я улыбнулась.

— Конечно. И я так рада за тебя, Фейт, — произнесла я. — Мы с тобой всегда будем друзьями.

— Но ты ведь стала такой уважаемой леди, а Чарлз… Ну, теперь мое положение в обществе гораздо ниже твоего, — сказала Фейт.

— Я не допущу, чтобы это встало между нами. — Я щелкнула пальцами. — И мне плевать, если кто-то будет сплетничать о нашей дружбе.

Она обняла меня в порыве чувств.

— Линни, разве это не чудесно — быть так сильно и искренне любимой? Только подумай! Мы обе стали мэм-саиб в Калькутте. Ты когда-нибудь мечтала о такой жизни?

— Нет, — искренне ответила я. — Никогда.

Итак, Фейт предпочла выйти замуж за Чарлза, несмотря на запрет отца, который лишил ее наследства и возможности вернуться к прежней жизни в Ливерпуле. Мне нравился мистер Сноу. Он был деликатным и довольно привлекательным. Избранник Фейт работал комиссионером в одной из мелких контор компании, но, как только там узнали о его происхождении, Чарлза сразу же понизили в должности до внештатного сотрудника. Теперь он получал лишь часть того жалованья, которое ему платили раньше. Сразу после свадьбы английское общество отвернулось от Фейт, и приглашения на званые обеды и праздники прекратились. Положение в обществе и светская жизнь много значили для моей подруги, но я надеялась, что она сможет с этим справиться, поддерживаемая любовью Чарлза. После замужества она расцвела.

Но я совершила ошибку, включив чету Сноу в список приглашенных. Мы с Сомерсом были женаты уже четыре месяца, и он часто позволял мне составлять этот список, выбирая из предложенных им фамилий. Однажды я пригласила двух девушек, которых мы с Фейт хорошо знали. Они уже обручились с молодыми людьми, которых Сомерс одобрил и которые раньше работали с Чарлзом, до того как он впал в немилость. Еще в числе приглашенных была одна замужняя пара постарше, которых Сомерс знал чуть ли не со дня своего приезда в Индию и которые могли взять на себя роль сопровождающих для помолвленных пар. Я пригласила Чарлза и Фейт, не сказав об этом своему мужу.