— Я не знаю, где конторская книга, — призналась она. — Я видела, что он вел ее, но не смогла найти.

Это заинтересовало майора.

— Может быть, он держал ее в каком-то другом месте?

— Не думаю. Это его кабинет. И никто из нас не должен был заходить сюда.

Не успела она закончить говорить, как он встал и медленно обошел комнату, внимательно осматривая ее.

— Но вы заходили?

— Отец держал здесь свой сейф. После того как он уехал, мне пришлось заходить, чтобы брать деньги.

Она не говорила ему, что ей пришлось взломать замок, чтобы открыть сейф, и что денег оказалось немного. Странно, что майор Хейз не додумался до этого сам.

Он подошел к стене и провел рукой по деревянной панели.

— Где был сейф?

— В нижнем ящике стола.

Она с удивлением смотрела, как он опустился на колени и начал простукивать панели.

— Что вы ищете?

— Тайник.

Он снял куртку и бросил ее на стул, потом вернулся на то же место и, прислонив ухо к стене, стал простукивать ее костяшками пальцев.

Крессида недоумевающе смотрела на его широкую спину.

— Зачем?

Он еще постучал.

— Странно, что он выбрал для кабинета эту комнату. В ней нет света. Она больше похожа на контору управляющего, чем на кабинет джентльмена.

Он снова застучал. Он передвигался по полу, проводил рукой по стене, останавливался, ощупывая каждую трещинку и края панелей.

— И если ваш отец держал здесь свой сейф, то, скорее всего именно здесь должна находиться конторская книга. Хотя, может быть, вы видели ее в его спальне?

Алек стремительно обернулся, заставив Крессиду отскочить, и она больно ударилась локтем о край стола. Она наблюдала за ним, не понимая, что он делает.

— Н-нет. — Она потерла локоть. Он кивнул. По его глазам она видела, как он ожил, почти возликовал, как если бы у него созрел план.

— В этих старых домах часто есть скрытые шкафчики. Не настоящие тайники, а такие, не бросающиеся в глаза ниши для хранения личных вещей. — Он снова занялся стеной — ощупывал ее широко расставленными руками. — Конечно, я могу ошибаться.

Крессида с недоверием наблюдала за тем, как он припадал к стене. В этом есть смысл, подумала она, хотя он совсем не знал ее отца и не мог знать, насколько скрытным он был, когда дело касалось некоторых вещей.

— Нет, — медленно произнесла она. — Думаю, вы можете оказаться правы.

Она прошла к противоположной стене и сама начала простукивать ее, но он остановил ее. Крессида сама не знала, что делает. Должно быть, она мешала ему услышать то, что ему было нужно. Она снова отступила к окну и стала ждать. Ей оставалось только наблюдать, как он методично простукивает каждый дюйм стены. Сосредоточенный на своей задаче, он молчал, так что она была вольна, думать о чем угодно.

Например, о форме его рук. Когда он, широко расставляя пальцы, прикладывал ладонь к стене, Крессида не могла не обратить внимание на его руки, сильные и умелые. Он замер с прижатой к стене щекой, легко пробежал пальцами по краю панели. Ласкающие прикосновения его рук к деревянной панели, потемневшей от времени и табачного дыма, вызвали странное ощущение у нее в животе. Для рук кавалериста, подумала она, такие тонкие движения совсем не характерны.

— Так. — Он с удовлетворением вздохнул. Улыбка появилась на его губах, и у Крессиды на миг перехватило дыхание. Лучше бы ей пойти мыть полы, или чистить овощи, или…

— Я уже был готов продолжить поиски в спальне, — сказал он, — но, кажется, в этом нет необходимости.

Ей понадобилось время, чтобы обрести способность соображать.

— О… — произнесла она.

Под его сильными умелыми пальцами панель в стене сдвинулась с места. Он нажал сильнее — дерево негромко скрипнуло, отошло, и слева от камина в стене обнаружилось темное пространство размером примерно в квадратный фут.

— Здесь было крошечное отверстие, как от гвоздика, — сказал майор, — будто кто-то пытался тщательнее закрепить панель. По нему ваш отец мог догадаться о тайнике.

— О, — вновь произнесла Крессида.

Она сама никогда не заметила бы ничего подобного. Неужели майор так наблюдателен? Разумеется.

Он улыбнулся, запустил руку в проем и достал оттуда две книги — одну конторскую, которую Крессида видела раньше, и другую, поменьше. Он поднес их к окну.

— Давайте посмотрим, что у нас тут, — пробормотал он, открывая большую книгу.

— Это его бухгалтерия, — глупо сказала она.

Разумеется, это была конторская книга, длинные колонки на ее страницах были заполнены аккуратными цифрами. Человеку, который заметил отверстие величиной с булавочную головку, можно было бы этого и не говорить.

— Да, я вижу. — Он быстро пробежал глазами первую страницу, перевернул несколько следующих и положил книгу на стол. — А это что? — Он открыл меньшую книжку.

— Представления не имею, — сказала Крессида, подумав. — Похоже на руку папы, но…

— Похоже на дневник… Даты.

Даты были понятны. Но дальше начиналась какая-то ерунда. На расстоянии казалось, что страницы заполнены обычными словами, но на самом деле это были странные сочетания случайных букв, которые не складывались во что-либо, имеющее смысл на английском языке.

— Наверное, это шифр, — с удивлением заметила она.

Он внимательно посмотрел на нее, потом еще полистал книжку. Везде было то же самое — бессмысленный набор букв.

— Думаю, вы правы. Ваш отец когда-нибудь говорил вам, что пользуется шифром?

Она покачала головой:

— Он всегда любил головоломки и секреты. Я просто предполагаю. Поэтому он и прятал свои записи. Эту книжку я никогда не видела.

— Странно. Судя по датам, он начал вести дневник около десяти лет назад, а последняя запись сделана полгода назад. — Он поднял на нее глаза. — Тогда ключ, судя по всему, вам неизвестен.

— Нет, но… я бы хотела попробовать расшифровать записи.

— Вам нравится заниматься шифрами? — Его глаза загорелись, и ей почему-то стало приятно, что она порадовала его. — Конечно, попробуйте. Я забираю эту, — он хлопнул ладонью по конторской книге, — а с другой поработайте вы.

Она взяла ту книжку, которую они приняли за дневник. Кожа обложки была жесткой и покоробившейся. Страницы, когда она начала переворачивать их, хрустели. Но от нее пахло папиным табаком, и она прижала ее к сердцу.

— Хорошо.

Он положил рассортированные счета на книгу.

— Я разберусь с этим и сравню счета с платежами, чтобы узнать, не должен ли ваш отец кому-нибудь. Он мог уехать, чтобы уладить проблемы с долгами. Работа предстоит долгая и утомительная, иначе мы могли бы сделать все прямо здесь. Я знаю, что вы хотите быть в курсе всего.

Крессида покраснела — он сказал об этом как о чем-то само собой разумеющемся.

— Да, но я не хочу мешать. — По брошенному на нее косому взгляду она поняла, что он прекрасно понимает, насколько ей хочется вмешиваться, и покраснела еще больше. Если и дальше так пойдет, он может подумать, что лицо у нее всегда красное. — Я надеюсь, что вы найдете что-нибудь полезное.

— Хотелось бы, чтобы нам повезло. — Одна его рука лежала на книге, а другая на бедре. На фоне окна, в ослепительно белой рубашке, он выглядел большим, сильным и очень мужественным. — Как мы будем сотрудничать дальше?

— Сотрудничать… — Она кашлянула, с трудом прочистив горло. — Сотрудничать дальше?

— Да. Вы ведь сказали, что хотите во всем участвовать. Мне сообщать вам, как только я узнаю что-либо новое, или заезжать каждый день, даже если у меня не будет новостей?

«Каждый день». Она снова кашлянула.

— Столько, сколько вы сочтете нужным, майор. Он посмотрел на нее.

— Алек, — сказал он, — пожалуйста.

— О… — Она чуть не засмеялась и снова по-дурацки закашлялась. Они оказались у окна совсем рядом. Крессида не помнила, когда она в последний раз была рядом с мужчиной, если не считать Тома и отца. — Я не думаю… То есть… Если вы хотите.

— Я полагаю, нам придется довольно много времени проводить вместе. — Он отвел взгляд. — Я не в армии. И мое звание здесь ни при чем. — Он поднял брови и бросил многозначительный взгляд за ее плечо, туда, где на стуле лежала его куртка. Крессида торопливо шагнула в сторону, и он прошел за курткой, слегка задев сапогами ее юбку. Пока он надевал куртку, собирал конторскую книгу и счета, она стояла, прижимая к груди дневник отца. Когда они вышли в холл, она пробормотала «до свидания», он поклонился и вышел, пообещав, что вскоре заедет.

Алек. Он вскочил на лошадь и поднес руку к полям шляпы. «Нам придется много времени проводить вместе…» Он что, хочет называть ее Крессидой? Он не спросил позволения. А она не предложила, но только потому, что язык ей не повиновался. Как будет звучать ее имя в его устах? И как часто он будет называть ее по имени?

— Крессида, могу я поговорить с вами?

Она вздрогнула, повернулась и увидела Тома. Он стоял в холле позади нее и мял в руках кепку:

— Конечно, Том. О чем?

Он заглянул за ее плечо. Крессида еще слышала стук копыт, и в ее воображении возник образ майора Хейза. «Алек», — с трепетом напомнила она себе. Великолепно, как истинный кавалерист, уверенно сидящий в седле, он правил лошадью едва заметными касаниями пятки или колена; в его движениях чувствовалось спокойствие и благородство, твердость и властность.

— В последнее время он зачастил сюда, — буркнул Том.

— Э-э… — Крессида попробовала улыбнуться, чтобы скрыть свое замешательство. — Он намерен помочь нам отыскать папу. — Чтобы подкрепить свои слова, она показала дневник. — Посмотрите, что мы сегодня нашли.

Том уставился на пыльную, старую книжку. Его вечно красное лицо вдруг побледнело.

— Где вы это нашли? — спросил он ослабевшим голосом.

Крессида удивилась. Том явно видел ее раньше. Он знает что-то такое, о чем не сказал ей? — недоумевала она.

— В кабинете.

Том снова уставился на книжку с записями.

— И нашли еще что-нибудь?

— Да, — медленно сказала она. — Конторскую книгу. Майор Хейз забрал ее, чтобы проверить и попытаться найти что-нибудь полезное для нас.

— И вы позволили ему взять ее?

— А почему бы и нет?

Вместо ответа Том вздохнул и провел рукой по волосам.

— Что вы пытаетесь найти? — спросил он ее с беспокойством, граничащим с отчаянием.

— Правду. Я хочу знать, где наш отец и почему не возвращается домой.

Том опустил голову. Крессида в первый раз заметила небольшую плешь и седые пряди в рыжеватых волосах.

— В самом деле? А если она окажется некрасивой, даже отвратительной?

— Что вы хотите этим сказать? Разве не знать — лучше? Он не ответил.

— Я хочу знать, что случилось с моим отцом! — воскликнула она. — Вы вините меня за это?

Он снова вздохнул:

— Нет, я просто боюсь… Я боюсь, что правда может оказаться не такой утешительной, как вам бы хотелось.

— Вы знаете, что с ним случилось? — пораженная, спросила Крессида.

Том никогда не говорил, что надеется на возвращение их отца. Он всегда был готов помочь, сказать что-нибудь ободряющее почти по любому поводу, но только не по этому. Когда он предложил отправиться на поиски, они с Калли отказались, и больше он ни разу не возвращался к этой теме, будто его вполне устраивало, что его предложение отвергли. Но Том был рядом с их отцом очень долго, больше десяти лет. Если он не питал к их отцу особой симпатии, то почему он оставался с ним? Том покачал головой:

— Видит Бог, представления не имею. Я знаю не больше вашего, лишь то, что он поехал в Лондон к лорду Хейстингсу и собирался вернуться через две недели.

— А это вы видели раньше? — Она показала книжку с записями.

Том бросил на нее взгляд и тут же уставился в пол.

— Да, это дневник сержанта. Он вел его в течение многих лет.

Крессида открыла его и полистала. Почерк был мелким, но аккуратным — отец писал красиво и гордился этим. Но это явно был шифр, что очень странно для дневника.

— Вы знаете, шифр, которым он пользовался?

— Нет, — промямлил Том. — Он начал пользоваться шифром в Испании, прослышав о зашифрованных письмах французов. Ему тогда необыкновенно понравилась эта идея.

Крессида верила этому. При всей любви к отцу она знала, что он имел какую-то особую склонность к секретности, таинственности и загадочности. Когда она была маленькой, он, приезжая в отпуск, придумывал для нее и Калли всякие головоломки, обычно в них было зашифровано место, где он прятал мешочек с привезенными для них конфетами. Она только никогда не могла понять, как он ухитрялся спрятать конфеты, еще не добравшись до дома, но они всегда оказывались там, где указывала головоломка. Калли сердилась, головоломки ее раздражали, но Крессиде это было интересно. Ей нравилось приподнятое настроение, которое возникало каждый раз, когда удавалось решить задачу; ее радовал блеск в глазах отца, когда он говорил, что в ее хорошенькой головке прячутся хорошие мозги.