Катя замолчала. Она побледнела и в волнении прохаживалась по комнате, было видно, что эти воспоминания для нее до сих пор тяжелы. Долли подошла к ней и обняла.

— Все уже в прошлом, и, если сказать честно, я рада, что мне не придется больше иметь дело с этим мерзавцем. Я знала, что он отравил нашу матушку — мы нашли шелковый мешочек с отравой около ее постели в Марфино, но я не знала, что он причастен также к смерти папы и бабушки. Значит, бабушка вместо нас сама покарала преступника…

— Да, английская сиделка записала печатными буквами русские слова, которые кричал князь Василий, — подтвердила Катя и зябко поежилась, — может, мы больше не будем говорить на эту тему?

— Конечно, давай поговорим про приятные вещи. Можно, чтобы платье сшили и Даше Морозовой? Мы всё делим на троих, ведь решение девушки поступить к тете компаньонкой было вынужденным, поэтому мы с Лизой стараемся сгладить разницу в нашем положении.

— Я с самого начала рассчитывала и на нее, — подтвердила Катя. — Пойдем к Луизе, пусть она снимет с вас мерки и, может быть, сразу предложит какие-нибудь идеи.

Девушки заглянули в соседние комнаты. Лиза спала, измученная морской болезнью, а Даша с готовностью отправилась с ними. Луиза радостно закивала головой, услышав предложение Кати:

— Естественно, девушки из семьи Черкасских должны быть одеты в наши платья, иначе какие же мы коммерсанты, если сами не носим свою продукцию.

Она принесла портняжную ленту и начала снимать мерки. Долли всегда с трудом выносила этот процесс, но сейчас терпеливо выстояла, поднимая и опуская руки, пока Луиза работала. Когда ее отпустили, она с облегчением вздохнула и с удовольствием устроилась на диване, наблюдая за стоическим выражением лица Даши Морозовой. Легкие шаги и шелест шелкового платья, раздавшиеся в вестибюле, привлекли ее внимание. Долли решила, что это кто-то из домашних — ведь женщина шла без доклада, но она ошиблась.

В гостиную вошла высокая, очень стройная женщина лет двадцати восьми с яркими, большими темными глазами. Вошедшая не была красавицей в классическом смысле этого слова, но ее лицо дышало веселой энергией, улыбка была очаровательна и сердечна, а в глубине темных глаз вспыхивали золотые искорки, зажигаемые природным оптимизмом и любовью к жизни.

— Похоже, что про меня сегодня забыли? — весело спросила она, — всё посольство знает, что к князю Алексею приехали сестры — только я не в курсе. Катя, ты нанесла по моей репутации женщины, знающей всех и вся в Лондоне, сокрушительный удар.

— Долли! — обрадовано воскликнула княгиня, устремляясь навстречу гостье, — ну как я могу про тебя забыть, просто я не решилась отвлекать тебя от дел, связанных с визитом государя.

— Ты меня не отвлекаешь, посольство уже дало бал и пять приемов, а англичане дали только три приема, теперь дело за ними. Принц-регент, как всегда, сидит без денег из-за огромных долгов, поэтому он поступил очень просто: нагрузил свою знать обязательством дать по балу или приему в честь нашего императора и прусского короля, но все мероприятия проводятся от имени Принни, и он играет на них роль хозяина. Ближайший бал через неделю в Хартфорд-Хаус, у маркиза Хартфорда. Ну, ладно, дела подождут. Дай посмотреть на княжон Черкасских, — прервала свой рассказ женщина и повернулась к Долли с изумлением наблюдавшей за этим фонтаном энергии, — это — моя тезка?

— Да, дорогая, позволь тебе представить мою золовку светлейшую княжну Долли Черкасскую, — объявила Катя и повернулась к княжне, — Долли, знакомься: супруга нашего посланника в Лондоне, моя подруга и коллега графиня Дарья Христофоровна Ливен.

— Очень приятно познакомиться, ваше сиятельство, — улыбаясь, ответила Долли и сделала реверанс.

— Зови меня Долли, как все в этом доме, — велела графиня и повернулась к Луизе, все еще снимающей мерки с Даши.

Катя поспешила представить девушку графине:

— Долли, а это — подруга нашей семьи Дарья Морозова, чтобы не путаться в одинаковых именах, мы зовем ее Даша.

— Очень приятно, — графиня похлопала по плечу смущенную Дашу и спросила, — а где вторая княжна?

— Лиза измучена морской болезнью и пока спит, — забеспокоилась Катя, — мы представим ее тебе попозже.

— Придется подождать, — с притворным сожалением шутливо сказала графиня, — видно, она еще красивее, чем все присутствующие девушки, раз вы ее так прячете.

— Да уж, среди Черкасских некрасивых нет, — в тон ей ответила Катя, и все засмеялись.

— Ну, хорошо. Поговорим о главном. Сколько лет Долли? — поинтересовалась графиня.

— Мне в январе исполнилось восемнадцать, — удивленно ответила княжна, — а что, это важно?

— Конечно, важно — девушка из такой семьи, как ваша, должна быть представлена ко двору. Удобнее всего это сделать сейчас, в Лондоне, пока император здесь, — объяснила графиня и развернулась к Луизе:

— Луиза, что ты можешь предложить нам по платьям и по срокам?

— Штук пять утренних и дневных платьев я завтра подгоню на ее фигуру, но готовых бальных туалетов сейчас нет, — объяснила Луиза и предложила, — за неделю можно сшить два бальных платья.

— Значит, представляем Долли императору на балу «Всех союзников», — решила Ливен.

— Что это за бал «Всех союзников»? — удивилась Катя.

— То мероприятие, что ждет нас в Хартфорд-Хаус. Маркиз назвал его так высокопарно, что весь Лондон смеется, но в глаза ему никто ничего не говорит.

— Нужно спросить Алекса, — принялась защищаться Долли, которой не хотелось начинать выезжать. — Может быть, он не захочет, чтобы я выезжала.

Катя сильно сжала плечо невестки и примирительно сказала:

— Конечно, Алекс будет рад представить свою сестру императору, но давайте сначала представим ее великой княгине Екатерине Павловне.

— Ну, это — само собой, — согласилась графиня Ливен, — как только Луиза привезет первые платья, так я сразу приглашу великую княгиню на чай в посольство, или мы поедем к ней в резиденцию. Ну, а теперь я, удовлетворив свое любопытство, поехала домой, муж ждет меня через полчаса в посольстве.

Графиня поднялась, помахала всем рукой и также стремительно вышла из комнаты, как вошла. Легкие шаги отдались эхом под высоким потолком вестибюля, и стук колес возвестил о том, что гостья уехала.

— Катя, что это было? Ураган? — изумленно спросила невестку Долли.

— Нет, дорогая, это — наша Дарья Христофоровна, она — великая женщина, я потом расскажу тебе про нее поподробнее. Но вот и тетушка с Лизой — мы можем садиться обедать, — пригласила княгиня, поспешив навстречу графине Апраксиной.

Конец дня прошел в неспешных беседах. Няня принесла проснувшегося Павлушу, и графиня Апраксина, взяв его на руки, всплакнула:

— Жаль, что Анастасия Илларионовна его не увидела.

— Она видит, тетушка, и радуется вместе с нами, — тихо заметила Лиза.

Когда вечером со службы вернулся Алексей, в гостиной его ждали только Катя и Долли, остальные гостьи ушли отдыхать, измученные долгой дорогой.

— Алекс, — взмолилась Долли, — приезжала графиня Ливен, она хочет представить меня великой княгине Екатерине Павловне и императору!

— Отличная идея, тебе ведь все равно нужно начинать выезжать — хорошо, если тебя будет опекать графиня Ливен, а уж если и великая княгиня возьмет тебя под свое крыло, будет совсем хорошо, — обрадовался князь.

— Но, Алекс, зачем мне выезжать, если я не хочу выходить замуж?

— Я и не гоню тебя замуж, но нужно начинать общаться с людьми своего круга, это называется «бывать в обществе». Я не хочу, чтобы ты при такой красоте сделалась деревенской затворницей.

— Деревенщиной в лаптях, — тихо подсказала его жена.

— Почему в лаптях? — удивился князь, девушки переглянулись и закатились веселым смехом.

Они так хохотали, что не могли остановиться, Алексей сначала смотрел на них с недоумением, а потом тоже расхохотался.

— Хватит меня смешить, — наконец сказал он, топнув ногой, — все идем спать.

И все еще смеясь, они поднялись на второй этаж и разошлись по спальням. Долли попыталась уснуть, но так и не смогла — и вот теперь она сидела на окне, ожидая рассвета, чтобы первый раз встретить солнце в этом городе.

На улицах было тихо и безлюдно, теплый воздух даже не холодил кожу, и Долли не захотела накрывать плечи шалью. Когда от соседнего дворца внезапно отъехала карета, она хотела отойти от окна, но кучер, угадав ее намерение, покачал головой и шутливо прикрыл глаза ладонью. Девушка благодарно улыбнулась ему и осталась на своем месте. Больше до самого рассвета никто не потревожил тишину на Аппер-Брук-стрит. Встретив солнце, княжна послала ему воздушный поцелуй и вновь прилегла на кровать. Ее глаза устало закрылись, и она мгновенно уснула.


Три последующих дня прошли для Долли в страшной суете. Попав в «железные руки в шелковых перчатках», как, смеясь, называла графиню Ливен Катя, она бесконечно примеряла платья, белье, туфли, шляпки, шали, шарфы и всякую мелкую дамскую дребедень, без которой раньше в Ратманово отлично обходилась.

Дарья Христофоровна объявила, что две другие девушки, которым еще рано выезжать, могут спокойно подождать свои платья, а вот на старшую княжну должны быть брошены все силы модной мастерской мадемуазель Луизы и направлены старания всей семьи.

— Долли очень красива от природы, — рассуждала она, прохаживаясь вокруг княжны, примеряющей очередной, сметанный на скорую руку, шедевр Луизы. — Красоту мы доведем до совершенства нарядом и прической. Драгоценности при первом выходе в свет не надевают, только жемчуг. Осталось понять, как наша княжна танцует и на скольких языках говорит.

— Я говорю на английском, французском и немецком. Этого мало? — поинтересовалась Долли, — на балах я еще не была, танцевала только на детских танцах в Ратманово, а потом началась война, балов в округе никто не давал, только маленькие праздники с угощением.

— Трех языков вполне достаточно, если бы ты свободно изъяснялась на древнегреческом, да еще и гордилась бы этим, было бы только хуже. Мужчины не любят слишком образованных и умных женщин. Хорошенькое личико и большое приданое — вот всё, что им нужно.

— Как можно иметь дело с такими примитивными людьми — ведь это значит унижать себя, опускаясь до их низкого уровня! — с гневом воскликнула Долли.

— Дорогая моя, никогда не борись с системой, не оспаривай общепринятые нормы — затем тебе бог и дал разум, чтобы комфортно устроиться в обществе, не раздражать его, но и не отказывать себе в удовольствии жить по собственному желанию, — философски заметила Дарья Христофоровна.

— Причем тут система, если общаться приходится с конкретными примитивными мужчинами, — не согласилась с ней княжна.

— Мужчины — все примитивные, даже самые умные и блестящие, просто одних мы любим и всё им прощаем, а других не любим, и их недостатки режут нам глаза, — возразила графиня. — Конечно, если ты полюбишь мужчину, то его недостатки будут казаться тебе достоинствами, это тоже сильно облегчает семейную жизнь.

— Я что-то не поняла — как это недостатки могут быть достоинствами? — удивилась княжна.

— Очень просто: если ты равнодушна к мужчине, то он — скуп, а если любишь его, то он — практичен. Или: если равнодушна, то мужчина — суровый тиран, а если любишь, то он — человек, заботливо опекающий свою жену ради благополучия семьи. И так можно перечислять до бесконечности.

— Долли, ты мудра как царь Соломон! — восхитилась Катя.

— Я мудра как царица Савская, которая была мудрее царя Соломона, — отмахнулась графиня, — но вы мне зубы не заговаривайте — пошли в музыкальный салон, будете показывать мне, как она танцует.

По ее команде Генриетта поднялась и отправилась в музыкальный салон, подобрать ноты всех модных танцев, а когда Долли, передав новые наряды Луизе для окончательной подгонки, надела свое старое платье, туда же отправились и остальные женщины.

— Катя, придется тебе быть ее партнером, — распорядилась Долли.

Генриетта заиграла мазурку, и Катя, ухватив золовку за руку, вывела ее на середину салона. Девушки двигались довольно слаженно, за что получили одобрение графини. Проверив, как Долли танцует котильон и остальные фигурные танцы, Дарья Христофоровна потребовала, чтобы княжна станцевала вальс.

— Вальс я сама ввела здесь в моду — эти отсталые англичане до нашего с графом приезда не танцевали вальс, считая его аморальным танцем. После бала в нашем посольстве мнение общества резко изменилось, и теперь вальс танцуют на всех балах, и у Принни — в первую очередь.

Катя, ведя Долли за кавалера, покружила ее по комнате, девушки двигалась изящно и легко.

— Все в порядке, дело только за платьями, — вынесла вердикт Ливен. — Утром Луиза доставит платья, а к пяти часам Катя привезет тебя в посольство, я же приглашу великую княгиню Екатерину Павловну.