Джулия Куинн - Лондонские тайны

– Мой кузен, – сказал он с чувством, – обожает танцевать.

– Обожает? – миссис Смайт–Смит в упоении повернулась к Себастьяну. – Обожаете?

– Обожаю, – подтвердил Себастьян, возможно, несколько суше, чем нужно, принимая во внимание, что Гарри сказал правду. Себ любил танцевать гораздо больше cвоего кузена.

Миссис Смайт–Смит в блаженном ожидании смотрела на Себастьяна. Гарри с самодовольным предвкушением наблюдал за ними. Ему нравилось, когда все складывалось чисто и изящно. Особенно, если складывалось в его пользу.

Себастьян, сознавая, что его обыграли, обратился к миссис Смайт–Смит.

– Надеюсь, ваша дочь оставит для меня первый танец.

– Она почтет это за честь, – произнесла миссис Смайт–Смит, всплеснув руками от радости. – Если позволите, я должна сделать распоряжения относительно музыки.

Себастьян дождался, пока она протиснется сквозь толпу:

– Ты за это заплатишь.

– Думаю, как раз теперь мы квиты.

– Ну что ж, по крайней мере, ты тоже здесь застрял, – ответил Себастьян. – Разве что решишь идти домой пешком.

Гарри так бы и сделал, если б не проливной дождь.

– Я с наслаждением подожду тебя, – ответил он с широченной улыбкой.

– О, гляди! – С явно наигранным удивлением воскликнул Себастьян. – Леди Оливия. Прямо здесь. Готов поспорить, она любит танцевать. Спросим?

Гарри подумывал, не сказать ли «ты этого не сделаешь», но решил, что это бессмысленно. Он знал, что Себастьян это сделает.

– Леди Оливия, – позвал Себастьян.

Означенная леди повернулась и уже не могла избежать с ними встречи, поскольку Себастьян рассекал толпу, направляясь прямо к ней. Гарри тоже не смог найти способа уклониться, нельзя же доставлять ей такое удовольствие!

– Леди Оливия, – снова произнес Себастьян, как только они достаточно приблизились друг к другу. – Какая приятная неожиданность.

Она сымитировала легкий кивок.

– Мистер Грей.

– Мы сегодня что–то неразговорчивы, да, Оливия? – промурлыкал Себастьян, но не успел Гарри удивиться подобной фамильярности, как тот продолжил. – Вы уже знакомы с моим кузеном, сэром Гарри Валентайном?

– Э–э… да, – с запинкой произнесла она.

– Я познакомился с леди Оливией как раз нынешним вечером, – вмешался Гарри, недоумевая, что же задумал Себастьян. Ведь он прекрасно знал, что они с леди Оливией уже сегодня общались.

– Да, – сказала леди Оливия.

– Ах, бедный я, бедный, – воскликнул Себастьян, с изумительной скоростью меняя тему. – Я вижу, миссис Смайт–Смит подает мне знаки. Я должен найти ее Виолу.

– Она что, тоже играет? – спросила леди Оливия, и в глазах ее мелькнуло недоумение. И, возможно, легкое беспокойство.

– Не знаю, – ответил Себастьян. – Но она явно заботится о будушем своего потомства. Виолой зовут ее дорогую доченьку.

– Она играет на виолончели, – вмешался Гарри.

– О! – Похоже, она была удивлена иронией. А может быть, просто запуталась. – Конечно.

– Ладно, наслаждайтесь танцами, – сказал Себастьян, бросив на Гарри быстрый и явно злорадный взгляд.

– А будут танцы? – спрсила леди Оливия с ужасом.

Гарри пожалел ее.

– Насколько я понял, квартет девиц Смайт–Смит не будет аккомпанировать.

– Как… удачно, – она откашлялась. – Для них. Тогда они смогут танцевать. Я уверена, им это понравится.

Гарри почувствовал, как в нем затрепетал огонек озорства (а может, угрозы?).

– У вас голубые глаза. – заметил он.

Она поглядела на него с изумлением.

– Прошу прощения?

– Ваши глаза, – повторил он. – Они голубые. Я предполагал это, принимая во внимание цвет ваших волос, но с такого расстояния сложно было сказать наверняка.

Она застыла, и он отдал должное ее упорству, когда она произнесла:

– Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.

Он чуть наклонился вперед, только чтобы она заметила этот жест.

– А у меня – карие.

Она посмотрела на него так, будто сейчас отчитает, но вместо этого моргнула, и ему почти показалось, что она разглядывает его.

– Действительно, – пробормотала она. – Как странно.

Он не знал, позабавила его эта реакция или смутила. В любом случае, он еще не закончил своих провокаций.

– Похоже, зазвучала музыка, – заметил он.

– Мне нужно найти матушку, – выпалила она.

Она постепенно приходит в отчаяние. Ему это нравится.

Похоже, вечер, в конце концов, начнет приносить удовольствие.

__________________________________

(1) виола – тип старинных струнных смычковых музыкальных инструментов с ладами на грифе Виолы в основном были четырех видов: дискантовые, альтовые, теноровые и басовые. теноровая виола (виола да гамба) получила особо широкое распространение, и использовалась как сольный, ансамблевый и оркестровый инструмент. Поскольку в ансамбле она выполняла функцию баса, нередко ее называли басовой виолой. Среди композиторов, писавших для нее, – И. С. Бах, Г. Ф. Телеман, Ф. Куперен. После расцвета в 18 веке, постепенно теряла свою популярность.

Обязательно должен существовать какой–то способ поскорее завершить этот вечер. Она умеет притворяться гораздо лучше Уинстона. Раз уж ему удалось достоверно изобразить простуду, решила Оливия, то она смогла бы сыграть как минимум чуму.

Ода чуме

Автор: Оливия Бевелсток

Библейская

Бубонная

Гораздо лучше проказы

Она ведь и, правда, лучше. В создавшихся обстоятельствах, по крайней мере. Ей нужно придумать не просто что–нибудь ужасное, а еще и страшно заразное. Историческое. А разве всего несколько сот лет назад от чумы не вымерло пол–Европы? У проказы никогда не наблюдалось подобной эффективности.

Несколько мгновений она подумывала приложить руки к шее и прошептать «уж не бубоны(1) ли это?».

Идея была соблазнительная. Чрезвычайно.

А сэр Гарри, черт бы его побрал, стоит довольный как именинник, и выглядит так, будто ни за что ни хотел бы оказаться в другом месте.

Только в этом зале. Только бы ее помучить.

– Вы только посмотрите, – светски произнес он. – Себастьян танцует с мисс Смайт–Смит.

Оливия обвела взглядом комнату, решительно не желая смотреть на мужчину рядом с собой.

– Я уверена, она просто в восторге.

Возникла пауза, а потом сэр Гарри спросил.

– Вы кого–нибудь ищите?

– Мою мать! – Она практически рявкнула. Он что с первого раза не расслышал?

– А… – Он молчал целое благословенное мгновение, а потом: – Она на вас похожа?

– Что?

– Ваша матушка.

Оливия резко подняла на него глаза. Почему он спрашивает? Почему он вообще с ней разговаривает? Он вроде уже все сказал, что хотел, разве нет?

Какой ужасный человек. Может, это и не объясняет кипы бумаг в камине и странной шляпы, но точно объясняет происходящее. Здесь и сейчас. Он просто–напросто ужасный, вот и все.

Самонадеянный.

Заносчивый.

И много чего еще, вне всякого сомнения, только она слишком взволнована, чтобы как следует подумать. Для поиска синонимов необходимо куда более ясно мыслить, чем у нее выходит в его присутствии.

– Я подумал, что могу помочь вам найти ее, – сказал сэр Гарри. – Увы, мы с ней не встречались.

– Она очень на меня похожа, – рассеянно сказала Оливия. А потом, по совершенно неясной ей самой причине, добавила: – То есть, скорее, это я на нее похожа.

Он улыбнулся, очень легко, и у Оливии возникло престранное впечатление, что на этот раз он не смеется над ней. И не пытается ее спровоцировать. Он просто… улыбается.

Это смущало.

Она не могла отвести от него глаз.

– Я всегда высоко ценил точность выражений, – мягко произнес он.

Она уставилась на него.

– Вы очень странный человек.

Ей стоило бы окаменеть от стыда, ведь обычно она не произносила подобного вслух, но он заслужил эти слова. А теперь еще и рассмеялся. И похоже, на этот раз – над ней.

Она прикоснулась к шее. Может, если она ущипнет себя несколько раз посильнее, следы все же сойдут за бубоны?

Болезни, которые я умею имитировать

Автор: леди Оливия Бевелсток

Простуда

Воспаление легких

Мигрень

Подвернутая лодыжка

Последний пункт нельзя считать болезнью, но и он порой может сослужить неплохую службу.

– Потанцуем, леди Оливия?

Как сейчас, например. Жаль, что она слишком поздно об этом подумала.

– Вы хотите танцевать, – повторила она. Его желание казалось совершенно немыслимым, даже более немыслимым, чем его идея, что она тоже может этого хотеть.

– Да, – ответил он.

– Со мной?

Ответ его явно позабавил.

– Я бы пригласил моего кузена, ведь он единственный в этом зале, кого я еще знаю, но это вызвало бы в обществе некоторую сенсацию, вы не находите?

– По–моему, танец закончился, – ответила Оливия. Если это и неправда, то скоро станет правдой.

– Тогда мы станцуем следующий танец.

– Я еще не давала согласия танцевать с вами.

Она прикусила губу. Теперь она похожа на идиотку. На вздорную идиотку, худшую из разновидностей.

– Вы согласитесь, – самоуверенно заявил он.

Никогда еще, с того самого момента, как Уинстон наболтал Невиллу Бебруку, что она в нем «заинтересована», Оливии так не хотелось ударить человека. Она, вне всякого сомнения, сделала бы это, если бы думала, что удар сойдет ей с рук.

– Ведь у вас нет выбора, – продолжил он.

В челюсть, или в висок? Что будет больнее?

– И потом, кто знает… – Он наклонился вперед, и глаза его блеснули в свете свечей. – Может, вам даже понравится?

Висок. Определенно. Если размахнуться пошире, он, наверное, потеряет равновесие. Она с удовольствием поглядит, как он растянется на полу. Вид будет просто восхитительный. Возможно, он даже стукнется головой об стол, или еще лучше, стащит на себя скатерть вместе с чашей для пунша и всем резным хрусталем миссис Смайт–Смит.

– Леди Оливия?

Кругом осколки. А может, даже и кровь…

– Леди Оливия?

Раз уж она не может это сделать, она имеет право помечтать.

– Леди Оливия? – Он протянул руку.

Она посмотрела вокруг. Он все еще стоял, ни крови, ни осколков видно не было. Какая жалость. И он совершенно очевидно ожидает, что она примет его приглашение.

К сожалению, он прав. У нее действительно нет выбора. Она может – и, скорее всего, будет – настаивать, что не видела его ни разу до этого самого вечера, но они оба знают правду.

Оливия не была совершенно уверена, что произойдет, если сэр Гарри растрезвонит в свете, что она подглядывала за ним из окна своей спальни целых пять дней, но ничего хорошего точно не случится. Пересуды начнутся ужасные. В лучшем случае, ей придется с неделю прятаться дома, чтобы избежать сплетен. В худшем случае, ее живо выдадут замуж за какого–нибудь невежу.

О, Господи!

– Я с наслаждением потанцую с Вами, – быстро сказала она и взяла протянутую руку.

– Энтузиазм и точность, – пробормотал он.

Он и, правда, странный человек.

Они достигли пространства, отведенного для танцев, и музыканты тут же подняли свои инструменты.

– Вальс, – сказал сэр Гарри, не прозвучало и пары нот. Оливия поглядела на него с любопытством. Как ему удалось понять это так быстро? Он любит музыку? Оливия очень на это надеялась. Это означало бы, что вечер для него оказался еще большим мучением, чем для нее самой.

Сэр Гарри взял ее правую руку в свою и поднял в воздух в соответствующую позицию. Это прикосновение само по себе было бы шокирующим, но другая рука, у нее на спине … Она была теплая. Нет, горячая. И порождала мурашки в самых неожиданных местах.

Оливия станцевала десятки вальсов. Может, даже сотни. Но ничья рука на спине не вызывала подобных ощущений.

Он держал ее крепко и в то же время нежно, и он хорошо танцевал. Нет, он танцевал просто бесподобно, гораздо лучше, чем она сама. Оливия прекрасно это скрывала, но она никогда не умела танцевать, как следует. Ее все хвалили, но только потому, что она была хорошенькая.

Она первая готова была признать, что это несправедливо. Но в Лондоне за красоту очень многое сходит с рук.

Безусловно, это так же значит, что никто не считает тебя умной. Всю жизнь Оливии дело обстояло именно так. Окружающие считали ее чем–то вроде китайской куклы – очаровательной, радующей глаз и совершенно бесполезной.

Иногда Оливия думала, а не поэтому ли периодически она ведет себя не так, как подобает. Ничего особенно серьезного, для этого она была слишком обыкновенной. Но она была известна тем, что говорит чересчур свободно и мнения свои высказывает чересчур прямо. Как–то раз Миранда сказала ей, что ни за что на свете не хотела бы быть такой красивой, а Оливия тогда ее не поняла, не вполне поняла. И не понимала до тех пор, пока Миранда не уехала, и рядом с Оливией не осталось никого, с кем можно было бы действительно поговорить.