Джулия Куинн - Лондонские тайны

– Ты собираешься лезть в окно?

Он уже перекинул одну ногу через подоконник.

– У тебя есть идеи получше?

Она что–нибудь придумала бы, дай он ей хоть минуту на размышление.

– Там высоко, – заметила она. – Это…

– Не забудь захлопнуть за мной окно.

И он ушел. Прыгнул и исчез. Оливия бросилась к окну и поглядела вниз. На самом деле, не так уж там было и высоко. Уж точно не выше, чем у Присциллы Баттеруорт, когда она висела на карнизе первого этажа, а ведь, видит Бог, Оливия тогда над ней смеялась.

Она хотела спросить у Гарри, все ли с ним в порядке, но он уже перелез через стену, разделявшую их дома, падение явно ему не повредило.

И, кстати, у Оливии не было времени на разговоры. Она услышала, как кто–то спускается вниз по лестнице. Она выскочила в коридор и оказалась у входной двери почти одновременно с матерью.

– Кто–то кричал? – спросила леди Ридланд. – Что происходит?

– Понятия не имею, – ответила Оливия. – Я была в туалетной комнате. Там у нас настоящее представление…

– Представление?

– В гостиной.

– О чем ты говоришь, скажи на милость? И почему… – Мать протянула руку и что–то вытащила у Оливии из волос – …у тебя перья в голове?

– Понятия не имею, – ответила Оливия, принимая перо из ее рук. Наверное, оно проткнуло обивку одной из подушек. Они все набиты перьями, хотя Оливии всегда казалось, что ствол пера при набивке удаляют.

От дальнейших объяснений ее спасло появление неимоверно смущенного Хантли.

– Миледи, – произнес он, кланяясь матери Оливии. – У нас произошел несчастный случай.

Оливия обогнула Хантли и бросилась в гостиную. Там на полу лежал Себастьян, рука его торчала под совершенно неестественным углом. Падая, он, похоже, опрокинул вазу – по всему полу была разлита вода, лежали осколки и поломанные цветы.

– Боже мой! – воскликнула Оливия. – Что случилось?

– Думаю, он сломал руку, – ответил Эдвард Валентайн.

– Где Гарри? – прохрипел Себастьян. Он сжимал зубы и от боли был весь в поту.

– Пошел домой, – ответила Оливия. – Что произошло?

– Это задумывалось, как часть представления, – объяснил Эдвард. – Мисс Баттеруорт стояла на вершине скалы и…

– Кто такая мисс Баттеруорт? – спросила от двери мать Оливии.

– Я позже объясню, – обещала Оливия. Этот дурацкий роман доведет кого–нибудь до смерти. Она снова повернулась к Себастьяну. – Мистер Грей, думаю, нам стоит послать за доктором.

– Владимир все исправит, – объявил принц Алексей.

Себастьян посмотрел на Оливию расширенными от тревоги глазами.

– Мама! – позвала Оливия, жестом подзывая ее к себе. – Думаю, нам нужен доктор.

– Владимир! – Рявкнул принц и разразился длинной тирадой по–русски.

– Не позволяйте ему прикасаться ко мне, – прошипел Себастьян.

– Ты сегодня не ляжешь спать, не объяснив мне все до конца, – прошептала леди Ридланд Оливии на ухо.

Оливия кивнула, благодарная уже за то, что у нее будет время придумать правдоподобное объяснение. Ей казалось, что лучше всего подойдет правда. Хоть и с некоторыми, тщательно отобранными купюрами. Ей очень повезло, что Хантли оказался захвачен событиями в гостиной. Это, по крайней мере, объяснит, почему леди Ридланд никто не доложил о многочисленных посетителях дочери.

– Тащи сюда Гарри, – приказал Себастьян Эдварду. – Немедленно.

Молодой человек извинился и вихрем умчался прочь.

– Владимир занимается как раз такими вещами, – сказал принц Алексей, подходя ближе. Владимир уже стоял рядом и оглядывал Себастьяна, оценивающе прищурив глаза.

– Он чинит сломанные руки? – засомневалась Оливия.

– Он много чего делает, – заметил Алексей.

– Ваше высочество, – проговорила леди Ридланд, присев в легком реверансе. В конце концов, он ведь член королевской фамилии, этикет должен быть соблюден, несмотря на поврежденные конечности.

– Pereloma ruki u nevo nyet, – сказал Владимир.

– Он говорит, что рука не сломана, – сказал Алексей, хватая Себастьяна за плечо. Себастьян заорал так, что Оливия вздрогнула.

Владимир произнес что–то еще, Алексей ответил на это фразой, в которой явно читался вопрос. Владимир кивнул и потом, не успел никто и глазом моргнуть, оба они схватили Себастьяна, Алексей за туловище, а Владимир за руку, чуть выше плеча. Владимир крутанул, дернул… а возможно, дернул и крутанул. Раздался жуткий треск костей… Боже мой, Оливия точно не знала, треснула ли кость, но, по всей видимости, случилось нечто ужасное, поскольку Себастьян издал леденящий душу вопль.

Оливия подумала, что ее сейчас стошнит.

– Лучше? – спросил принц Алексей, глядя вниз на дрожащего пациента.

Себастьян, похоже, был слишком ошеломлен, чтобы говорить.

– Ему уже лучше, – уверенно сказал Алексей. А потом обратился к Себастьяну. – Еще несколько дней будет больно. А может, и дольше. Вы… а–а–х… как это сказать?

– Вывихнул, – простонал Себастьян, неуверенно двигая пальцами.

– Da. Плечо.

Оливия переступила с ноги на ногу, чтобы получше все разглядеть из–за спины Владимира. Себастьян выглядел пугающе. Он весь трясся, дышал часто–часто, а его кожа…

– Вам не кажется, что он слегка позеленел? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Алексей кивнул. Мать Оливии шагнула вперед со словами:

– Возможно, нам следует… о!

Глаза Себастьяна закатились, а голова со стуком упала на ковер.

***

Гарри находился у подножия лестницы Ридланд–хауса, когда до него донеся крик. Крик боли, это он узнал сразу же – и, похоже, женский.

Оливия.

Сердце у него ухнуло от страха, и ни слова не сказав Эдварду, он бросился вверх по ступенькам к главному входу. Он не постучал, он даже не замедлил бега, пока, почти задыхаясь, не влетел в гостиную.

– Что, черт побери, здесь происходит? – выдохнул он. С Оливией явно все было в порядке. Цела и невредима. Она находилась рядом с принцем, который по–русски беседовал с Владимиром, стоявшим на коленях и пытавшимся… Себастьян?

Гарри обеспокоенно посмотрел на кузена. Тот сидел, опираясь на ножку стула. Он сжимал свою руку и был мертвенно–бледен.

Дворецкий обмахивал его раскрытой «Мисс Баттеруорт».

– Себ? – спросил Гарри.

Себастьян махнул рукой и покачал головой, что Гарри перевел для себя как «не обращай на меня внимания».

Он и не стал.

– С вами все в порядке? – спросил он Оливию. Сердце у него все еще стучало при мысли, что ей сделали больно. – Я слышал женский крик.

– А, это, наверное, я кричал, – пояснил Себастьян.

Гарри недоверчиво опустил глаза на кузена.

– Ты издал такой звук?

– Было больно, – отрезал Себастьян.

Гарри едва не расхохотался.

– Ты же визжал, как девчонка.

Себастьян сверкнул глазами.

– Ты говоришь это с немецким акцентом по какой–то особой причине?

– Просто так, – ответил Гарри и чуть не захрюкал, так ему хотелось расхохотаться.

– Э–э, сэр Гарри, – раздался сзади голос Оливии.

Он обернулся, посмотрел на нее и разразился хохотом. Без всякой причины. Просто он пытался сдержать смех, а тут посмотрел на нее и уже не мог сдерживаться. В последнее время она оказывала на его эмоции именно такое действие. И Гарри начинал думать, что это совсем не так уж плохо.

Однако Оливия не смеялась.

– Позвольте представить вам мою мать, – промямлила она, указывая подбородком на женщину рядом с собой.

Гарри тут же посерьезнел.

– Простите, леди Ридланд. Я вас не заметил.

– Крик был очень громкий, – сухо сказала она. Раньше Гарри видел ее только издалека, а теперь, увидев вблизи, мог сказать, что она действительно очень похожа на дочь. В волосах ее светились серебряные нити, на лице были легкие морщины, но черты остались те же. Внешность леди Ридланд доказывала, что красота Оливии не увянет с годами.

– Мама, – произнесла Оливия. – Это сэр Гарри Валентайн. Он снял дом к югу от нашего.

– Да, я слышала об этом, – ответила леди Ридланд. – Рада наконец встретить вас.

Гарри показалось, что в ее голосе звучит угроза. «Я знаю, что ты увиваешься за моей дочерью!» Или вовсе: «Не думай, что тебя еще к ней подпустят!»

А может, он все это выдумал.

– Что случилось с Себастьяном? – спросил Гарри.

– Он вывихнул плечо, – объяснила Оливия. – Владимир его вправил.

Гарри не знал, волноваться ему или восхищаться.

– Владимир?

– Da, – гордо ответил Владимир.

– Это было… право же… весьма… – Оливия пыталась подыскать слова. – Замечательно, – наконец выбрала она.

– Я бы описал это иначе, – заметил Себастьян.

– Вы вели себя мужественно, – сказала она, по–матерински кивнув пострадавшему.

– Он уже много раз это проделывал, – сказал Алексей, указав на Владимира. Потом он посмотрел на Себастьяна, все еще сидевшего на полу и сказал: – Вам понадобится… – он неопределенно махнул рукой и поглядел на Оливию. – Оно от боли.

– Лауданум?

– Да. Именно.

– Он есть у меня дома, – подтвердил Гарри. И положил руку Себастьяну на плечо.

– Ааааааа!!!

– Ох, извини. Я хотел взяться за другое плечо. – Гарри обернулся на остальных присутствовавших, большей частью они смотрели на него, как на убийцу. – Я просто пытался подбодрить его. Знаете, похлопать по плечу и все такое.

– Наверное, нам стоит забрать его к себе, – предложил Эдвард.

Гарри кивнул и помог кузену подняться.

– Ты ведь поживешь у нас несколько дней?

Себастьян благодарно кивнул. По пути к двери он обернулся к Владимиру и произнес:

– Spasibo.

Владимир расплылся в гордой улыбке и сказал, что для него честь помочь такому замечательному человеку.

Принц перевел это и добавил:

– Не могу не согласиться. Вы великолепно читали.

Гарри обменялся с Оливией насмешливым взглядом. Просто не мог удержаться.

Но Алексей еще не закончил свою речь.

– Вы окажете мне честь, согласившись посетить меня на будущей неделе. Я даю званый вечер в доме моего кузена. Посла. Праздник в честь русской культуры. – Он оглянулся на остальных присутствующих. – Без сомнения, вы все тоже приглашены. – Он повернулся к Гарри. Их взгляды встретились, и принц пожал плечами, будто говоря: «даже ты».

Гарри кивнул. Похоже, он еще не до конца разделался с русским принцем. Если пойдет Оливия, пойдет и он. Все очень просто.

Леди Ридланд поблагодарила принца за любезное приглашение и обратилась к Гарри:

– Мне кажется, мистеру Грею необходимо прилечь.

– Да, конечно, – пробормотал Гарри. Он попрощался и помог Себастьяну дойти до двери гостиной. Оливия шла рядом с ним и уже у входной двери спросила:

– Вы мне сообщите, как он себя чувствует?

Он улыбнулся ей, едва заметной, заговорщической улыбкой.

– Приходите к окну в шесть часов вечера.

Ему следовало немедленно уйти. Слишком много народу снует вокруг них, да и Себастьян явно страдает от боли, но Гарри не смог еще хоть раз не посмотреть в лицо Оливии. И тут он понял, что же люди имеют в виду, говоря «глаза сияют».

Потому что, когда он попросил ее подойти в шесть к окну, она улыбнулась. А когда он посмотрел в ее глаза, ему показалось, что все вокруг засияло мягким светом счастья, и что все это – и радость, и добро, и счастье – исходит от нее. От этой самой женщины, стоящей рядом с ним у парадного входа в Мейфере.

И тогда он понял. Это случилось. Это случилось прямо здесь, в Лондоне.

Гарри Валентайн влюбился.

_____________________________

[1] ergo — следовательно, лат.

Вечером того же дня, ровно в шесть часов, Оливия открыла окно, оперлась о подоконник и выглянула на улицу.

И увидела сэра Гарри, глядящего вверх со своего собственного подоконника. Он выглядел просто восхитительно, и улыбался, лукавой мальчишеской улыбкой. Она любила его таким – счастливым и беззаботным. Темные волосы его уже не были аккуратно причесаны, и ей внезапно до боли захотелось коснуться их, зарыться в них пальцами и взъерошить еще больше.

О Господи, похоже, она влюбилась.

Это должно было прозвучать откровением. Она должна была бы окаменеть, осознав что произошло. Но вместо этого, ей просто стало хорошо. Прекрасно, отлично, чудесно!

Любовь. Любовь. ЛЮБОВЬ. Она мысленно повторяла это слово на разные голоса, с разными интонациями. Все они звучали бесподобно.

Право, это чувство достойно наилучших рекомендаций.

– Добрый вечер, – сказала она с глупой улыбкой.

– И тебе добрый вечер.

– Ты долго ждал?

– Всего несколько секунд. Ты фантастически пунктуальна.

– Я не люблю заставлять людей ждать, – ответила она. Она высунулась еще дальше в окно, и ей почти достало смелости облизать губы. – разве что они заслуживают наказания.