Патриция Коулин - Лорд-дикарь

Взглянув на Сейджа, она увидела, что он ее не слушает, а со скучающим видом смотрит в окно.

— Вы меня совсем не слушаете, — сказала она укоризненно. — Неудивительно, что вы до сих пор продолжаете есть суп чайной ложкой.

Сейдж равнодушно посмотрел на нее.

— Гулять, — сказал он.

— Я уже говорила вам, что мы сегодня гулять не будем. У нас слишком много работы. Пожалуйста, поднимите вилку.

Сейдж сложил на груди руки и откинулся на спинку стула. Они сидели друг против друга на одном конце длинного обеденного стола, и перед каждым находился прибор.

— Нет, — сказал он с явным вызовом, который она заметила еще вчера, во время визита мистера Пенроуза. Именно тогда, когда она так нуждалась в его поддержке, он открыто вышел из повиновения.

— Да, — сказала Ариэл, распрямив плечи.

— Нет, — ответил он снова.

Он поднял руку и, прежде чем Ариэл успела догадаться о его намерениях, смахнул тарелки дорогого фарфора и хрустальные бокалы на пол. Звук разбитого стекла эхом отдался по всему дому. Ариэл в отчаянии посмотрела на груду осколков на полу и с ужасом почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

Нет, она не заплачет, не доставит такого удовольствия сидящему перед ней недоразвитому, невоспитанному грубияну. Ей нет дела до того, что он, будучи пэром по рождению, в силу трагических обстоятельств вынужден был жить среди дикарей. Этот человек не заслуживает ее слез, и она будет только рада избавиться от него. Пусть тот, кто займет ее место, учит его хорошим манерам с помощью плетки — так ему и надо.

Ариэл вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее подбородка. Он повернул к себе ее лицо и внимательно посмотрел в глаза.

— Плачешь? — спросил он с нежностью. Ариэл фыркнула и смахнула слезы.

— Нет, я не плачу, — ответила она. — Я благодарна судьбе, что сегодня в наших тарелках не было супа.

Ухватившись за край стола, она поднялась:

— Урок окончен. Я распоряжусь, чтобы убрали осколки. Идите в свою комнату и одевайтесь к обеду. Уже пора.

Сейдж поднялся и носком ботинка отбросил кусок тарелки.

— Для обеда вам надо надеть жилет, пиджак и платок, — сказала Ариэл как само собой разумеющееся, решив, что такой подход избавит ее от дальнейших скандалов.

Отставив одну ногу и скрестив на груди руки, Сейдж молча смотрел на нее.

— Если хотите, Фаррел поможет вам одеться.

— Нет, — возразил Сейдж.

— Хорошо, тогда я…

— Нет.

— Тогда кто? — потребовала ответа Ариэл, чувствуя, что теряет терпение. — Миссис Фаррел отказывается иметь с вами дело, после того как вы запустили в нее мылом. Прислуга вас боится. Кто же вам поможет? Вы сами не сумеете правильно завязать шейный платок.

— Никаких платков.

Ариэл кивнула. Она ждала такого ответа:

— Как хотите, милорд. Я сделала для вас все, что могла. В дальнейшем вы сами отвечаете за свои поступки.

Ариэл повернулась и быстро вышла из комнаты, предоставив Сейджу действовать по своему усмотрению.

Ариэл была в гостиной, когда приехали граф и мистер Пенроуз. Горящий в камине огонь уютно освещал комнату, отбрасывая мягкие тени на розовые атласные шторы и красивую обивку стульев. В такой комнате хотелось расслабиться и обо всем забыть, однако настроение Ариэл не улучшилось. Она уже с полчаса ходила по комнате, стараясь успокоиться и встретить гостей с высоко поднятой головой.

На ней было ее лучшее вечернее платье, которое она впервые надела на свадьбу своей сестры Каролины. Сшитое из блестящего крепа цвета слоновой кости, оно было расшито по лифу мелкими хрустальными бусинками, напоминающими капли дождя; глубокое декольте отделано крученым бархатным шнуром изумрудно-зеленого цвета, а на высокой талии завязан такого же цвета бархатный пояс. Обулась Ариэл в мягкие лайковые туфли в тон платью, украшенные золотистым кружевом, а на шею надела изящное ожерелье из мелкого жемчуга, подаренное ей матерью. Даже тяжелые прямые волосы, не поддающиеся завивке, на сей раз она уложила в крупные локоны, красиво обрамляющие розовые щечки.

Ариэл не следила за модой, но старалась одеваться со вкусом и выглядеть опрятной. Она критически относилась к своей внешности и не считала себя даже хорошенькой, однако сегодня интуитивно чувствовала, что платье очень ей идет. Если она и не красавица, то уж, во всяком случае, и не дурнушка.

Ариэл очень берегла это платье для какого-нибудь важного события в своей жизни. Таким событием могло стать решение мистера Пенроуза сделать ей предложение, если он, конечно, когда-нибудь на это решится. Сегодня все ее надежды, связанные с мистером Пенроузом, рухнули. Посчитав, что другого торжественного случая, как этот обед, в ее жизни не будет, она решила надеть это платье, хотя настроение у нее было такое, будто она идет не на обед, а на гильотину.

Как только Каслтон и Пенроуз вошли в гостиную, Ариэл начала развлекать их светской беседой, надеясь тем самым отвлечь их от горькой правды.

Она не видела Сейджа с того самого момента, когда оставила его одного в гостиной, и не имела ни малейшего представления, что он делал все это время: одевался согласно ее указаниям или бесцельно бродил по комнате и накачивал себя бренди. Она приказала Фаррелу следить за тем, чтобы его милость не покидал дом, а до остального ей не было дела. Она сделала все, что в ее силах, и теперь решила умыть руки.

Правда, у нее возникло искушение подняться к нему и еще раз постараться убедить в чрезвычайной важности обеда для них обоих. Она даже хотела запереть его в комнате и сказать гостям, что он внезапно заболел и не сможет спуститься к обеду. Однако, взвесив все «за» и «против», она решила отдаться на волю судьбы с гордо поднятой головой.

Но несмотря на принятое решение, она занервничала, когда граф, прервав ее болтовню, спросил, когда же Сейдж присоединится к ним.

— Скоро, — ответила она, стараясь подавить в себе страх и мило улыбаться, в то время как ее сердце рвалось из груди.

Поманив Фаррела, который топтался в дверях в ожидании приказаний, Ариэл сказала:

— Пожалуйста, поднимитесь наверх и попросите лорда Сейджа спуститься к нам.

— Слушаюсь, мисс Холлидей, — ответил Фаррел, однако в его голосе звучала неуверенность. — Но если он…

— Не имеет значения, — прервала его Ариэл. — Он должен спуститься.

Фаррел, здоровенный детина, внезапно смутился и, бросив осторожный взгляд в сторону гостей, понизив голос, спросил:

— А если он не захочет?

— Убедите его, — ответила Ариэл.

Фаррел продолжал в нерешительности топтаться на месте, когда за его спиной прозвучал незнакомый голос:

— В этом нет необходимости.

Все как один повернули головы, и четыре пары глаз устремились на обладателя этого глубокого властного голоса. Все четверо пришли в оцепенение.

В дверях стоял Сейдж, одетый так, будто сам Браммелл был его камердинером. На нем был черный фрак из ткани высокого качества, открытый на груди и позволяющий видеть такой же черный жилет, расшитый изумрудными и золотыми узорами. Ослепительно белая кружевная рубашка застегнута на все пуговицы, а ее кружевные манжеты торчали из рукавов как раз на ту длину, которая соответствовала моде. Темно-коричневые брюки плотно облегали бедра и ноги, обутые в высокие, доходящие до колен черные сапожки, начищенные так, что в них отражался свет свечей. Даже черные волосы были тщательно расчесаны и зачесаны назад, открывая тонкие черты прекрасного лица.

Но что больше всего привлекло внимание Ариэл и, можно сказать, сразило ее, так это шейный платок.

Квадрат блестящего белого шелка был завязан на шее в такой аккуратный, безупречный узел, что Ариэл от удивления открыла рот.

Кто помог ему завязать его?

Фаррел? Нет. Он был в таком же шоке, как и все остальные. Кто-нибудь из служанок? Нет. Ни одна из них никогда бы не осмелилась войти к нему в комнату.

Тогда кто?

Напрашивался только один ответ, настолько непостижимый, что Ариэл никогда бы не поверила, если бы не видела все своими глазами.

Сейдж. Он сделал это сам. Глядя на узел, завязанный по всем правилам моды, Ариэл пришла к заключению, что это не дело случая или удача начинающего.

Значит, все это время он прекрасно знал, как одеваться.

Значит, все это время она вела себя как последняя дура, объясняя и показывая ему, как носить одежду. Он сделал из нее шута. Сейдж сам прекрасно умел одеваться.

А это значит — Ариэл почувствовала, как сжимается ее сердце, — он притворялся и в остальном.

Ее догадка немедленно подтвердилась, как только она, оправившись от первого шока, стала прислушиваться к беседе, которую Сейдж непринужденно вел с графом на отличном английском языке. Без его обычного хрюканья и скрежета зубами, от чего она так долго и безуспешно пыталась отучить его.

Все от начала до конца — ложь. Она пока не знала, что заставило его расстаться со своей ролью, но то, что он дурачил их всех и ее в первую очередь, было совершенно ясно. Теперь с нее хватит: она больше не будет принимать участия в этой дурацкой игре.

Сейдж прошел в гостиную и остановился в нескольких шагах от Ариэл, продолжая с вежливой улыбкой беседовать с графом Каслтоном. Из-за спины графа выглядывал Пенроуз с тупым, застывшим выражением лица.

— Чудеса, скажу я вам, — в который раз восторженно повторял Каслтон. — Поистине чудеса. Хотя нет. Если хорошенько подумать, то чудеса — это Божественный промысел, а здесь…

Он протянул обе руки к Сейджу, приглашая всех полюбоваться шедевром великого мастера.

— Нет, это работа земного ангела, — продолжал он.

Граф повернулся к Ариэл и отвесил ей низкий поклон:

— Мисс Холлидей, вы просто гений.

— Я только то, что есть на самом деле, ваша светлость, — ответила Ариэл. — Боюсь, что вас ввели в заблуждение…

— Мисс Холлидей хочет сказать, — вмешался Сейдж, не давая ей возможности продолжать, — что вы несколько заблуждаетесь, приписывая ей одной мое чудесное перевоплощение. Здесь не последнюю роль сыграл и мистер Пенроуз. Именно он давал ей ценные указания во время своих частых визитов, и я уверен, что мисс Холлидей хочет, чтобы вы в первую очередь отметили его заслуги.

Граф посмотрел на Пенроуза.

— Это правда? — спросил он.

Пенроуз выглядел совершенно ошеломленным.

— Ну… я… естественно… приходил и… — Пенроуз выпятил грудь и перестал заикаться. — Это правда. Я давал советы. Я всегда говорил, чтобы она была потверже. — Пенроуз сжал кулак и потряс им в воздухе для лучшей убедительности своих слов. — Твердая дисциплина — залог успеха, — сказал он. — И ей-богу, вы сами видите результат.

— Да, вижу, — согласился Каслтон, сияя улыбкой. — Надо отдать вам должное, Пенроуз. Я всегда знал, что вы оборотистый малый, но не догадывался, что в вас скрыты такие таланты.

Пенроуз засопел и смахнул невидимую пушинку с лацкана своего пиджака.

— У каждого из нас есть талант, — сказал он.

— Конечно, конечно, — заверил его Каслтон. — Можете быть уверены, что я расскажу всем о вашем уникальном таланте.

Пенроуз гордо вскинул голову.

Ариэл поймала на себе взгляд Сейджа и сжала зубы. Свинья. Он загнал ее в угол. Сказать правду, что это было не чудесное превращение, а сплошной обман, означало вырвать славу из рук Пенроуза, в лучах которой он купался. Он почувствует себя оскорбленным, да и граф обидится, что его так легко обвели вокруг пальца.

Да к тому же все могут подумать, что она была с ним в сговоре, и тогда ее непременно уволят. Она не может рисковать своей работой. В данный момент у нее просто нет выбора и она вынуждена продолжать предложенную ей игру. Одно неприятно: сейчас она в руках Сейджа, и он может манипулировать ею, как хочет.

Тем временем непринужденная беседа продолжалась. Граф, перейдя к светским сплетням, рассказал о последнем скандале на Флит-стрит. Сейдж улыбался и, когда нужно, громко смеялся. Какая же у него черствая душа!

Невероятно! Неужели такое возможно? Как он мог знать, где нужно засмеяться, где кивнуть головой? Как ему удается вести себя так непринужденно и такое долгое время?

Злость охватила Ариэл. Не важно, как он это делает, — главное, что он делает это без труда. Все чувства в ней обострились, и она до малейшей детали подмечала все происходящее вокруг. Сейчас она была похожа на дикую кошку, выслеживающую добычу и готовую к прыжку. Взгляд Ариэл остановился на Сейдже. Она готовилась перейти в атаку.

Вся прислуга собралась в дверях гостиной. Многие вытягивали головы, чтобы получше рассмотреть, что там происходит. Все это напоминало зоопарк. Ариэл извинилась перед гостями и направилась к двери.

— Здесь вам не балаган, — сказала она слугам. — Буду вам благодарна, если вы все вернетесь к своим обязанностям.

Послышались возгласы «Да, мэм», и слуги исчезли. Все, кроме миссис Фаррел. Ее глазки впились в Сейджа. На круглом потном лице виднелись следы ее стряпни.