— Возможно, ты прав. Я не хочу обижать тебя, говоря, что я понимаю все, через что ты прошел, но мне необязательно переживать это самой, чтобы понять, что все случившееся с тобой произошло не по твоей вине, и у тебя нет оснований стыдиться себя.

— Это дела не меняет. Не важно, что это не моя вина, важен результат. Поверь мне, святая простота, что, когда из тебя вынут всю душу, трудно оставаться благородным.

— Ты ошибаешься, — продолжала настаивать Ариэл. — Леон, пожалуйста, не отворачивайся от меня.

Ариэл наклонилась к нему, полная решимости заставить себя слушать, хотя на лице Леона было написано раскаяние. Он уже сожалел, что рассказал Ариэл то немногое, что было в его жизни.

— Истинное благородство заключается в том, что человек может разобраться в себе, понять, от чего он страдал, и извлечь из этого урок. Мой отец говорил, что страдания очищают человека, и он был прав. Подумай над этим, Леон. Ты можешь возвыситься над своим прошлым, над своими страданиями и, используя свое положение, помочь тем, кто…

Леон скептически посмотрел на Ариэл.

— Господи! — воскликнул он. — Ты никогда не успокоишься. Неужели ты никогда не избавишь меня от нравоучений. Неужели и со мной ты все спланировала заранее? Неужели ты занесла меня в свои проклятые списки? Ну и как далеко простираются твои планы? Понедельник — приручить дикаря. Вторник — переспать с ним. Среда — изводить его до тех пор, пока он не примет этот проклятый титул. Что дальше?

Чувство обиды горячей волной захлестнуло Ариэл, но она постаралась сдержать себя, понимая, как тяжело ему снова пережить прошлое и как больно говорить о нем. Однако она не могла допустить, чтобы ее слова были неправильно истолкованы.

— Тебе не надоело оскорблять меня? — спросила она, глядя Леону в глаза.

— Я не оскорбляю тебя, а говорю правду. Если ты не хочешь понять меня, то это уже не мои проблемы.

— Правильно. Твои проблемы заключаются в том, чтобы избегать правды, пряча себя за равнодушием, менять тему разговора, когда он тебе неприятен, и бесконечно жалеть себя, вместо того чтобы собраться с силами, засучить рукава и делать дело. — Ариэл решительно поднялась с кровати и достала свое платье из сундука Леона. — Если ты боишься проиграть Локби, то почему в этом сразу не признаться и оставить все, как есть.

— Не подначивай меня.

— Я тебя и не подначиваю. Просто не могу найти другого объяснения, почему ты тратишь время на споры со мной. Ты боишься провалиться.

— Боюсь? — Леон рассмеялся и широкими шагами заходил по комнате. — Боюсь. Вы уже дважды обвиняли меня в трусости, мадам. На каком основании, хотел бы я знать?

Ариэл с равнодушным видом пожала плечами:

— Не знаю, чем еще можно объяснить твое упорное нежелание изменить свою жизнь к лучшему, как это сделал бы любой разумный человек. Как можно самому себе так вредить!

— Мало того, что я трус, я еще и ненормальный. — Леон усмехнулся, и в его глазах засверкал зловещий огонь. — Придется кое-что сделать.

Леон заглянул под кровать и, прежде чем Ариэл успела опомниться, вытащил оттуда кролика. Кролик весело поводил розовым носом.

— Что ты собираешься делать? — спросила Ариэл, наблюдая, как он свободной рукой потянулся к своей сумке.

Леон вывалил на кровать содержимое сумки, нашел нож и зубами вытащил из него лезвие.

— Леон, что ты собираешься делать? — снова спросила Ариэл, бросаясь к нему. — Леон, я тебя спрашиваю…

Леон молча смахнул с письменного стола лежавшие там книги, перья, настольную лампу и положил на него встревоженного кролика.

— А как ты сама думаешь? — спросил он. — Мне нужно набраться смелости, прежде чем отправиться на поиски всемогущего меча Сейджа, — спокойно разъяснил Леон. — Помнишь историю, которую я рассказывал однажды за обедом?

— Помню.

— Вот и хорошо. Надеюсь, ты не из слабонервных?

— Ты пытаешься запугать меня?

— А ты пуглива, Ариэл?

Он просто испытывает ее нервы. Как ни была Ариэл зла на него, она решила не поддаваться. Распрямив плечи и гордо вскинув голову, девушка смело посмотрела в глаза Леону. Темные и блестящие, они были непроницаемы.

— Нет, — ответила Ариэл.

— Прекрасно.

Леон прижал кролика к столу и занес над ним нож.

У Ариэл перехватило дыхание. Она попыталась сдержать себя, чтобы не закричать, но невольно из ее груди вырвался сдавленный крик.

Леон резко повернулся в ее сторону.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спросил он.

— В этом нет необходимости, — ответила Ариэл, сгорая от страха.

— Ты так считаешь?! — заорал Леон. — Я только что рассказал тебе, что я за человек, а ты продолжаешь сомневаться в том, что я сейчас убью его?

— Ты не убьешь его. Я в это твердо верю.

Леон сжал зубы, его дыхание стало хриплым. Занеся высоко нож, он с силой вонзил его в стол в полудюйме от Принни.

Ариэл бессильно опустилась в кресло, голова ее кружилась.

— Это еще ни о чем не говорит, — сказал Леон, не глядя на нее.

— Это доказывает многое, — ответила Ариэл. — Ты не зверь, каким хочешь казаться.

Леон посмотрел на нее с такой злобой, что она содрогнулась.

— И это доказывает, — храбро продолжала Ариэл, — что я совсем не боюсь тебя.

— А следовало бы, — сказал Леон и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

По словам Калвина, такой бури они не видели уже много десятков лет. Он назвал ее черной бурей. Ариэл казалось, что все силы ада обрушились на побережье.

Ничто не могло противостоять силе ветра и лавине дождя, и Ариэл благодарила Бога, что крепкие стены Рестомела, которые веками выдерживали натиск бури и осаду людей, надежно защищают их.

Ветер бился в окна, завывал в печных трубах, а дождь подобно копытному животному, стучал по железной крыше. Именно непогода удерживала Ариэл в доме вместе с угрюмым и, казалось, сошедшим с ума Леоном, иначе она немедленно бы покинула его. К сожалению, у нее не было выбора.

Когда Ариэл оделась и спустилась вниз, Леона уже не было. Он ушел на скалы искать этот проклятый, никому не нужный меч Сейджей. Об этом ей сказал Калвин, с неохотой повторяя слова своего хозяина. Кроме того, Леон просил передать, что не нуждается в ее помощи.

«Может быть, он во мне и не нуждается, — думала Ариэл, надевая, несмотря на протесты Калвина, теплую одежду и длинный плащ, — но я дала слово, и меня не запугают ни погода, ни его мрачное настроение».

Втянув голову в плечи, Ариэл бежала к скалам, борясь с ураганным ветром.

— Какого черта ты сюда идешь?! — услышала она голос Леона, когда чуть не столкнулась с ним. Он кричал во всю силу своих легких, стараясь быть услышанным.

— Иду помогать тебе! — закричала Ариэл в ответ.

Они были на полпути от дома, и сквозь завесу дождя Ариэл видела вдали угрюмые, мрачные скалы. Она уже насквозь промокла и продрогла до костей. Леон же был совершенно спокоен, и, казалось, никакой холод не брал его.

— Черт возьми! — закричал он. — Разве Калвин не передал тебе, что я не нуждаюсь в твоей помощи?

— Передал, но я дала себе слово и сдержу его, даже если тебе это не нравится.

— Ты, должно быть, решила не отступать от своих многочисленных планов и, клянусь тебе…

— Мне не надо никаких планов, чтобы понять, что только дурак может пуститься на поиски меча в самый разгар тайфуна.

— Вот как?

— Да, вот так. — Ариэл ухватилась за края шляпки, так как сильный порыв ветра чуть не сорвал ее с головы, да и сама она еле устояла на ногах. Она чувствовала, что улетит сейчас, как листья, вихрем кружившие вокруг них, и ухватилась рукой за росший рядом куст рододендрона.

Леон, широко расставив ноги, стоял как гранит. Лицо его было подставлено ветру, длинные черные волосы, словно змеи, кружили вокруг непокрытой головы. С его плеча свисали кольца веревки с железными крюками. Ариэл с раздражением подумала, что именно это приспособление удерживает его твердо на земле.

— Вдобавок ко всему я еще и дурак, — сказал Леон, приближая к Ариэл свое мокрое от дождя лицо.

— Я выразилась фигурально, — ответила Ариэл. — Неужели ты не понимаешь шуток?

— Не понимаю. Убирайся отсюда.

Леон повернулся и быстрым шагом двинулся вперед. Ариэл поспешила за ним, смело шагая по грязи и лужам. Намокшие юбки прилипали к ногам, замедляя движение.

— О Господи! — закричал Леон, оглянувшись и увидев, что Ариэл бежит за ним. — Неужели ты не понимаешь простых человеческих слов?

— Не более, чем ты. Если бы ты послушался меня, то мы бы начали поиски с дома, где сейчас тепло и уютно.

— И зря бы потеряли время, — заметил Леон, вытирая мокрое лицо мокрым рукавом. — Меча в доме нет.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что знаю, где он, черт тебя побери.

— Ты знаешь… ты знаешь, где он спрятан? Леон кивнул:

— Жиль Дюванн был так влюблен в мою мать, что поведал ей эту историю, а она рассказала ее мне.

Ожидая его возвращения, она постоянно говорила со мной об этом. — В голосе Леона чувствовалась горечь. Капли дождя на его лице были похожи на слезы.

— Тогда где же он?

— Там, — ответил Леон, указывая рукой в сторону скал. — Третья скала от дома и дальше — вниз.

Леон подошел к самому краю скалы и посмотрел вниз. Ариэл последовала за ним.

— Оставайся на месте, — приказал Леон. — Один сильный порыв ветра, и ты разобьешься о скалы.

Ариэл не испугали ни его слова, ни свирепое выражение лица. Она наблюдала, как Леон привязывал веревку к острому уступу скалы.

— Хорошо, — услышала она долгожданные слова. — Оставайся, если хочешь, но держись подальше от края.

— Ладно! — закричала она. — У меня нет желания сорваться вниз.

На лице Леона появилось подобие улыбки. Достав из кармана пальто тяжелый деревянный молоток, он протянул пальто Ариэл.

— Надень, — приказал он. — Не могу видеть, как ты дрожишь от холода.

— Неужели ты действительно собираешься спускаться вниз? — содрогнувшись, спросила Ариэл. — Это в такой-то шторм?

Леон с саркастической улыбкой посмотрел на нее.

— Собираюсь, — ответил он, — если, конечно, ты не знаешь другого способа достать меч.

— Это безумие, — ответила Ариэл. — А что, если ты только зря спустишься туда: ведь может оказаться, что меча там нет. Неужели ты не понимаешь этого?

— Хуже, чем сейчас, мне не будет, — оборвал ее Леон. — Но не бойся, эта проклятая штука спрятана именно там.

— А вдруг он находится где-то под водой?

Леон покачал головой, вбивая железный крюк в уступ скалы:

— Там, внизу, есть пещера, хотя вход в нее очень узкий.

— А если туда попадет вода? — спросила Ариэл, глядя на бушующее море.

— Возможно, — ответил Леон, обматывая себя веревкой, — но не стоит беспокоиться. Я хороший пловец, и, если случится худшее, я выплыву.

У Ариэл такой уверенности не было. Огромные волны разбивались о скалы, образуя завихрения, которые могли бы поглотить даже самого умелого пловца. Она со страхом наблюдала, как Леон снимает с себя ботинки, рубашку, брюки и покрепче завязывает веревку на талии.

Сейчас он похож на свирепого воина, готового к схватке с врагом. Впрочем, он и был таким в постоянной войне с самим собой, со своим прошлым, со всеми, кто его окружал, и этой войне, по мнению Ариэл, не было конца.

Леон уже ступил на край скалы, когда Ариэл окликнула его.

— В чем дело? — спросил он.

— Не делай этого! — закричала она. — Я знаю, что именно я…

— Ариэл! — позвал он, стараясь перекричать завывание ветра. — Пошла к черту!

Леон быстро стал спускаться вниз, и у Ариэл душа ушла в пятки. Прежде чем его голова скрылась под скалой, он послал ей веселую улыбку, как будто это опасное предприятие было для него не больше, чем игра.

— Скрести на счастье пальцы, — сказал он и исчез из вида.

Скрестив пальцы рук, Ариэл села на камень и закрыла глаза. Ей казалось, что если она откроет их, то это приведет к несчастью и он сорвется со скалы. Но с другой стороны, если она не будет наблюдать, то не увидит, что с ним случилось, и не сможет позвать на помощь.

На что же решиться? А что, если с ним уже случилась беда? Если у нее есть хоть капля здравого смысла, она немедленно должна бежать за помощью. Размышляя подобным образом, Ариэл продолжала сидеть, не в силах встать с места.

Ариэл открыла глаза и посмотрела на тяжелые волны. Каким же надо быть сумасшедшим, чтобы одному отправиться в такое опасное путешествие да еще в штормовую погоду! Мысли одна мрачнее другой проносились у нее в голове. Тупоголовый упрямец, вот кто он, решила Ариэл. Он сделал это, чтобы доказать, что ничего не боится.

Господи, зачем только она подбила его на это? И каким же нужно быть безмозглым дураком, чтобы послушаться ее! Она лишь хотела, чтобы он изменил свою жизнь, а не бросал ее на ветер.

Она не подумала, когда обвинила его в трусости. Эти слова вырвались сами собой в самый разгар ссоры. Она никогда не считала его трусом и вовсе не думала, что он боится соперничать с Локби. Он смелый и уверенный в себе человек. Ни минуты не раздумывая, бросился защищать ее, когда четверо вооруженных мужчин ворвались в его комнату в доме Каслтона.