Сначала она отмела подобное предположение, но логичность версии требовала рассмотрения. Вымаливание шарфа у леди было изысканной традицией, а у неё уже был случай убедиться, как сведущ в изысканной любви Грэй де Валенс. На несколько мгновений её фантазия разгулялась до такой степени, что она стала воображать себе, как он победит в рыцарском поединке и выберет Королевой Любви и Красоты именно её. Она изгнала из своих мыслей этот маловероятный вариант развития событий, собираясь помечтать о нём чуть позднее.

Джулиана рассердилась на себя за свои фантазии. Пристально глядя на реку Клэр, она почувствовала, как от нахлынувших воспоминаний загорелись щеки. Никогда она не думала, что у нее будут такие мечты. Порочные мечты о кипящей страсти, которая вызывала отклик во всём теле при одной только мысли о де Валенсе. Наверное, она ужасная грешница, раз мечтает об этом человеке? Конечно, сам сатана заставил её представлять его обнаженным и предаваться фантазиям, каково это — ощущать его всем телом. Джулиана прижала пальцы к горящим щекам. О, но что насчет Иоланды? Угрызения совести боролись с желанием — Джулиану раздирали непривычные сомнения. В конце концов, желание победило. Не могла же Иоланда влюбиться в мужчину, с которым едва обмолвилась парой слов.

Элис вошла в спальню, прервав её размышления, в руках служанки был ворох одежды для госпожи. Этим утром Джулиана уже удостоилась долгого испуганного взгляда от Элис, когда сообщила ей, что изменила мнение насчет своего наряда. Вместо обычной шерстяной, которую она хотела надеть сначала, Джулиана потребовала новую, еще не ношеную тунику. Это была верхняя туника без рукавов из тяжелого шелка темно-зеленого, как лес, цвета с вплетёнными серебряными нитями. Шнуровка туники была серебряного цвета, тогда как нижняя туника была сшита из нежного бледно-зеленого персидского шелка. При движении одежда так сильно облегала тело, что Джулиана ни разу не решалась её надеть — до сегодняшнего дня.

Джулиана заметила, что Элис зевала, когда помогала ей при купании и одевании тонкой нижней туники. — Ты утомилась от ухода за тем мальчиком, Элис. После того, как поможешь мне, ты должна отдохнуть.

— Но я не хочу пропустить турнир, госпожа!

— И ты в состоянии бодрствовать ради него?

Элис следила за Джулианой, пока та просовывала руки в рукава верхней туники. — Я смогу бодрствовать, чтобы увидеть, почему же вы вдруг решили приодеться, когда сами клялись, что больше никогда…

— Придержи язык! — Джулиана понимала, каким странным должно казаться её поведение для Элис. В конце концов, после Эдмунда Стрэйнджа она поклялась никогда не уделять внимания двум вещам: красивой одежде и ухаживаниям. — Я собираюсь надеть серебристую вуаль и кружево.

Элис разинула рот, заставив Джулиану вспыхнуть и топнуть ногой.

— Принеси вуаль, Элис, и… — Она закусила нижнюю губу перед тем, как продолжить. — И принеси мою шкатулку из слоновой кости.

— Госпожа, вы не заболели?

Элис спасло от нагоняя только то, что в этот момент в спальню ворвались Лодин и Иоланда. Облаченная в тёмно-красную парчу, своими округлыми и соблазнительными линиями тела Лодин была похожа на экзотическую розу из сада удовольствий какого-нибудь калифа. Её самой отличительной чертой были сияющие синие глаза — цвета неба после весеннего дождя. Обычное выражение лица умудрённой опытом девицы сейчас сменилось абсолютным возбуждением. В противоположность ей, Иоланда казалась миниатюрной танцовщицей, которая от переполняющего её веселья переминалась с ноги на ногу.

— Вот оно, Джули, — сказала Лодин. — Моя горничная закончила его вчера вечером. — И она бросила платье на кровать Джулианы. Ярды белого с золотистым отливом, расшитого жемчугом сэндала[7] взлетели и упали волнами на подушки. — Ты — Добродетель.

Руки Джулианы, опускающие прозрачную вуаль на распущенные волосы, замерли. — Что?

— Ты — Добродетель. — Иоланда положила сетку для волос из золота и жемчуга поверх платья.

— О чем это вы двое болтаете, Лодин?

Иоланда бросила тревожный взгляд на Лодин. — Я же говорила тебе, что именно так она и отреагирует.

— Осада. Хвала Милосердной Пресвятой Деве! Ты хочешь сказать, что забыла об осаде? — Лодин сложила руки под своей роскошной грудью и покачала головой. — Регламент турнира. Помнишь? Я напоминала тебе вчера вечером. Сначала — рыцарские поединки, затем — рукопашная схватка, и на третий день — осада Замка Любви и Красоты, — Лодин теребила плетеную золотую тесьму, украшавшую её голову. — Без сомнения, Королевой Любви и Красоты буду я и поэтому командовать обороной замка тоже буду я. Джулиана застонала и наклонилась, позволяя Элис закрепить серебристое кружево на голове поверх вуали. — Я забыла.

— А теперь не говори, что уезжаешь в Вайн-Хилл, — сказала Лодин. — Ты обещала, что будешь присутствовать на турнире все три дня, и мы уже выбрали себе наряды для потешной осады. Если бы я знала, что ты не будешь изображать Добродетель, я могла бы сыграть и её, но теперь моё сердце уже отдано Желанию. — Глаза Лодин сверкнули в предвкушении. — Мое платье рубинового цвета.

— Ты когда-нибудь думаешь о чем-либо ещё, кроме как помучить мужчин, распаляя их похоть?

— Конечно, думаю, но всё остальное не так занимательно, — усмехнулась Лодин, многозначительно двигая бровями. Джулиана попыталась выглядеть серьезной, но, наконец, хихикнула, отчего Лодин вдруг замолчала, пристально разглядывая сестру. Она окинула взглядом роскошное платье с серебристым кружевом и подняла свои брови. — Ммм, ммм, ммм. Кто-то собирается сегодня поохотиться. Как это непохоже на тебя, сестрица.

Поторопившись отвлечь от себя внимание, Джулиана спросила, — Ну, так что насчёт этой осады?

— Ах! — Иоланда захлопала в ладоши. — Твой отец проследил, чтобы построили декорацию замка, и мы, леди, должны защищать его. Теперь ты вспоминаешь? Бертрад изобразит Целомудрие, я — Честь. Еще есть Скромность и Гордость и, ох, многие другие. Победитель турнира поведет рыцарей на штурм замка и попытается взять его. — Иоланда прикоснулась кончиками пальцев к губам и хихикнула. — Мы собираемся забросать их пирогами и цветами, и попытаемся защититься от них. Но не слишком усердно, конечно, а то милорд де Вал… эээ … мужчины будут не в состоянии добраться до нас.

— Конечно, — тихо сказала Джулиана. На мгновение она забыла о шуточной осаде и об Иоланде. Иоланда не знала о том, что случилось вчера ночью между ней и Грэем. Она не знала о его обещании. Если Джулиана примет участие в осаде, то Грэй де Валенс сможет осадить и её. Игнорируя возбуждённый трепет, охвативший её тело, она продолжала слушать брюзжание Лодин.

— Джул, ты уже поставила в неудобное положение отца и мать, исчезнув вчера вечером. К тому же ты пропустила осмотр великолепных шлемов.

Перед турниром было принято выставлять напоказ шлемы участников со всеми их причудливыми изображениями[8]. Все осматривали их, и любая леди, если бы пожелала, могла встать перед этим специфическим атрибутом рыцаря и осудить его обладателя за неблагородный поступок. Лодин имела привычку сочинять фантастические рассказы о каком-либо бедном рыцаре, вынуждая того опускаться перед ней на колени и просить прощения.

— По крайней мере, ты сдержишь свое обещание и присоединишься к нам сегодня, — сказала Лодин. — Что ты делаешь?

Проигнорировав взгляды Лодин и Иоланды, Джулиана открыла шкатулку из слоновой кости, которую ей принесла Элис. Вынув верхнее отделение, она целеустремленно рылась в драгоценностях, пока не нашла серебряный пояс. Потом поколебалась секунду и вытащила тяжёлую серебряную брошь в форме венка, усыпанного аметистами. Верхняя тёмно-зелёная туника была присборенна на шее и далее расходилась на груди, показывая нижнюю бледно-зелёную. Она воспользовалась брошкой, чтобы закрепить края нижней туники как раз над V-образным вырезом горловины, открывающим её грудь. Подняв глаза, она натолкнулась на пристальный взгляд Лодин.

— Святые угодники!

Джулиана покраснела. — Что?

— У тебя есть поклонник. — Лодин прикрыла рот рукой и хихикнула. — Наконец-то у Джулианы появился поклонник.

— У неё есть поклонник? — ошеломлённо переспросила Иоланда.

Джулиана выпрямилась во весь рост и посмотрела на парочку сверху вниз. — Нет, нету.

— Но ты идешь на турнир, — сказала Иоланда.

— Я обещала.

Лодин засмеялась. — И ты придешь на осаду. Я знаю это.

— Точно, — выдавила Джулиана сквозь плотно сомкнутые губы и с большим достоинством. — Я обещала, а я всегда держу свои обещания.

Лодин обежала вокруг кровати и схватила Джулиану за руки, пританцовывая от возбуждения.

— Кто он? Кто он?

Было невозможно сохранять невозмутимый вид, когда сестра тащила её за руку, а Иоланда пританцовывала впереди. Джулиана дёргалась, как кукла, от каждого рывка, пока, потеряв терпение, не вырвалась, отбежав подальше от Лодин, и рявкнула во весь голос:

— Гром Господень!

Лодин прекратила хихикать, Иоланда сцепила свои руки позади спины и вытаращила на нее глаза, а её губы подёргивались от веселья.

Джулиана избегала смотреть как на свою возбуждённую и вызывающую раздражение сестру, так и на свою маленькую любимицу. Она подошла к сундуку и начала перебирать платки.

— Нет никакого поклонника.

— Зачем же еще ты можешь искать платок, кроме как отдать его в качестве знака твоей благосклонности? — спросила Лодин.

— Только потому, что я возьму с собой платок…

— Ты никогда не берешь с собой платки, — сказала Иоланда. — Ты всегда забываешь их.

Она нашла свой лучший платок из серебристой парчи и захлопнула крышку сундука. — Не забываю.

— Нет, забываешь, — поддакнула Лодин.

— Не забываю… апчхи! Лодин, хватит этого безумия. Мы опоздаем.

— О, я забыла свой собственный платок, — сказала Иоланда. — Я должна сбегать за ним.

К большому облегчению Джулианы, она выбежала из спальни. Джулиана всё ещё чувствовала вину за то, что заинтересовала де Валенса, пусть даже непреднамеренно. Лодин хихикнула, когда подошла Элис, подавая легкую зелёную накидку в тон к платью. Джулиана приняла её и прошествовала к двери своей спальни.

Лодин поспешила подойти к ней и косо посмотрела на сестру. — Ну, на сей раз ты будешь сидеть с нами в ложе?

— Конечно.

— Поистине, у тебя действительно есть поклонник, — сказала Лодин.

Подняв руки, Джулиана заметила серебристый платок и спрятала его в складках своего плаща. — Почему ты так говоришь?

— Потому, милая сестрица, что когда ты обещала прийти на этот турнир, ты поклялась перед всей семьей, что будешь стоять позади ограждения вместе с фермерами, пастухами и торговцами, и что скорее настанет Страшный суд, чем ты сядешь среди нас, разодетых, жеманных индюшек, трепещущих и воркующих перед каждым проезжающим рыцарем.

Джулиана приподняла юбки, спускаясь по ступенькам башни перед своей сестрой. Сконфузившись, она вымолвила: — Поистине, я не припоминаю, говорила ли я такую ересь, но как бы то ни было, кто-то же должен сидеть рядом с тобой и следить, чтобы ты не кинула свой пелиссон и нижнюю тунику какому-нибудь красивому мужчине.

— Хорошо, — ответила Лодин. — Если ты будешь рядом со мной, то я точно увижу, что за храбрый и бесстрашный рыцарь отважится попросить твоего расположения, Джулиана Уэллс. Он должен быть отважен, полон мужества и очень красив, чтобы заставить твоё сердце трепетать.

— Я не трепещу.

— Кто же это может быть? Никто из здешних рыцарей никогда прежде не производил на тебя впечатление. Какой-нибудь привлекательный новичок?

— Божьим попущением ты превратилась в кокетку. Ты отдаешь предпочтение каждому рыцарю, который хоть раз на тебя взглянет. Сколько их на этот раз?

Джулиана задержала дыхание, надеясь, что смогла отвлечь свою сестру.

— Пятеро, — с гордостью ответила Лодин.

— Гром Господень. Пятеро? Кто же они?

Как только Лодин перечислила имена своих поклонников, Джулиана почувствовала волну облегчения. После того, как Эдмунд Стрэйндж отверг её, она поклялась, что никогда не допустит повторного, унизительного отказа. Но она никогда не думала, что столкнется с кем-то вроде Грэя де Валенса.

Он затронул её чувства, и удивительным было то, что она знала, что и сама затронула его чувства в ответ. Такого никогда с ней не случалось. Она не была уверена в себе, но тепло, которое внезапно возникло в её груди при мысли о его обещании, не покидало её. Она попыталась отбросить ту робкую надежду, которую всё ещё отказывалась выразить словами. Нет, она не могла признаться в этом даже самой себе. Так как же она может говорить об этом с той же Лодин?

Лучше подождать, пока Грэй де Валенс не остановится перед ней на ристалище и не опустит своё копье, чтобы снискать символ расположения. Тогда она сможет надеяться. Тогда она открыто улыбнется. А затем произнесет его имя.