Сьюзен Робинсон - Лорд Дракон

− Скажи «да», радость моя, − прошептал он, когда она прижалась к нему. − Я не собираюсь грабить и разрушать, а только хочу доставить тебе наслаждение. Скажи «да», умоляю.

Она не желала думать о мире вне пещеры или о том, что будет после. Возможно, его желание всего лишь мимолетный порыв, и она будет расплачиваться за свою слабость. Но его красота и искусность дарили ей поистине ни с чем несравнимое наслаждение. Она хотела этого. Пусть это будет только для нее и именно с этим мужчиной, который так невыносимо возбуждает ее.

− Да.

Он не позволил ей повернуться к нему. Прижимаясь губами к ее рту, рукой он скользнул под юбки и дотронулся до верха ее сапога. Кончики пальцев прочертили дорожку от ее колена по внутренней стороне бедра, выше и выше, пока практически не достигли того клубка нарастающего возбуждения. Он легко коснулся ее там. Джулиана отпрянула, но его рот оторвался от нее, чтобы прошептать слова ободрения и мольбы. Тело оставалось напряженным, пока он слегка не куснул её шею. Дразнящие укусы превратили ее чувства в хаос. Она наклонилась вперед, пытаясь увернуться настойчивых губ, и вцепилась руками в его ноги.

Пальцы впились в мускулы на внутренней стороне его бедер, тем временем рука Грэя вернулась к самому волнительному месту на теле Джулианы, и он принялся ласкать её там. При первом же прикосновении Джулиана дернулась и выгнулась, чтобы зарыться пальцами в его волосы. Ноги раскрывались все шире с каждым дразнящим касанием. Это чувство росло и росло, пока не захлестнуло их обоих.

Тело горело, и чувствительная точка пылала под его ласками. Затем он сжал ей сосок, и она вскрикнула, прижавшись к его руке. Он двинулся вместе с ней, поднял и уложил на землю. Его рука не прекращала терзать ее. Джулиана опять выгнула спину, притягивая его к себе, сама толком не понимая, чего же желает.

Он сопротивлялся только мгновение, а затем опустился на нее. Она вздрогнула, когда пылающая плоть коснулась того места, где раньше находилась его рука, но она была настолько возбуждена, что странное ощущение вскоре исчезло. Его бедра прижались к ней, и внезапно у нее мелькнула мысль, что опыт обращения с больными мужчинами совсем не подготовил ее к общению с мужчиной, обладающим таким великолепным здоровьем. Потом эта мысль исчезла, как только он возобновил свои сводящие с ума ласки. Пальцы вновь запутались в его волосах, все глубже и глубже зарываясь в их мягкость по мере нарастания ее наслаждения. Она чувствовала, как клубок внутри нее распух практически до болезненного состояния и продолжал все расти и расти. Девушка вскрикнула, когда он передвинул бедра, чтобы скользнуть внутрь. Грэй вошел в нее без предупреждения, и она почувствовала боль, которая, однако, быстро сменилась неудержимым желанием двигаться. Он входил и выходил из нее, и она поняла, что сойдет с ума, если он остановится.

Он стал двигаться быстрее, и наслаждение, вызванное его проникновением, возросло. Это чувство было таким сильным, что она, в конце концов, подняла бедра, принимая его еще глубже. Тело рванулось вверх, и она испытала колоссальное, потрясающее освобождение, подобное взрыву. Даже когда она закричала, его тело продолжало прижимать ее к земле, двигаясь еще быстрее, а затем он вскрикнул.

Джулиана почувствовала, как что-то вливается, заполняя ее. Семя. Жизнь. Семя и жизнь этого мужчины. Она тут же испытала внезапное изумление и чувство превосходства. Грэй де Валенс, могущественный лорд, непокорный викинг. Она сумела внушить ему такую отчаянную страсть. Его голова упала ей на грудь. Они все еще лежали там, соединенные, задыхающиеся, измученные, и молчали.

Понемногу к ней стал возвращаться здравый смысл. С ним пришел и страх, что не один Грэй де Валенс поддался желанию. Она теряла остатки разума, когда дело касалось этого мужчины. До сих пор она была равнодушна к ухаживаниям. Но стоило бы помнить, насколько мал ее опыт. По сути, он ограничивался лишь несерьезными знаками внимания от Эдмунда Стрейнджа, которые тот оказывал ей исключительно из чувства долга.

Эдмунд Стрейндж! Воспоминание о нем заставило ее похолодеть, так как она забыла о своем недостатке, сокрытым темнотой. Слава Богу, что на ней все еще была одежда и сапоги. Он пока ничего не сказал. Но скоро обязательно скажет. Она дала ему то, чего он желал, и теперь у него нет причин продолжать эту пародию на помолвку. И ей не на что жаловаться, так как Грэй спросил ее разрешения, и она ответила согласием.

Сейчас она была совершенно сбита с толку. Испытывая это новое расположение по отношению к нему, она почти хотела, чтобы его предложение было честным. Но остатки здравого смысла напоминали ей о том, каким он мог быть надменным и грубым, самым похотливым из всех рыцарей, которых она когда-либо знала. И теперь не только он предал Иоланду. Она поступила слишком эгоистично, думая только о себе.

Джулиана вздохнула, и это движение побеспокоило ту его часть, которая все еще находилась в ней. Он повернул к ней лицо и поцеловал в щеку. Она прикоснулась к его волосам и забыла свои страхи, удивляясь их мягкости. Они были тяжелыми, густыми, шелковистыми, и одно их прикосновение к ее коже мгновенно вызвало у нее желание. Она коснулась тонких прядок на его висках. Он повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь. Его губы прихотливо двигались, скользя по ее коже. Джулиана попыталась собраться с духом и сказать, что это не изменило ее решения насчет брака, но он заговорил первым.

Поднявшись на локти, он в темноте нашел ее рот и прошептал прямо в губы.

− Радость моя, я как-то поклялся, что больше никто и никогда не поработит меня. − Он вздохнул, его дыхание легко коснулось ее щек. − Полагаю, я только что нарушил свою клятву.

Мальва

Компресс из мальвы и овечьего жира очень хорош при подагре. Вымоченная в уксусе и в льняном масле, мальва лечит нарывы на теле человека, а также не дает ведьмам войти в дом.

Почувствовала ли она его дрожь? Стиснув зубы, Грэй осторожно вышел из Джулианы и устроился рядом. Она, было, хотела подняться, но он обнял её и прошептал успокаивающие слова. Прислонившись спиной к стене пещеры, он слушал, как, постепенно замедляясь, успокаивалось её дыхание, пока она полностью не погрузилась в сон. После почти что смертельного падения и первого любовного опыта, она определенно выдохлась.

Он никогда до этого не был с девственницей, но пребывание в рабстве сослужило ему хорошую службу. Он знал лучше, чем кто-либо другой, каково это — быть обнаженным, испуганным, не в состоянии контролировать то, что происходит с собственным телом. Не потому ли он был так встревожен?

Нет, причина была более мрачной и мерзкой. После того, как Саладин подарил ему свободу, Грэй вернулся к христианам, испытывая отвращение. Отвращение к нежеланной близости, к тому, что с ним сделали, к своей неспособности предотвратить те насилия, которые он претерпел.

Саладин был жесток не физически, хотя такая опасность всегда существовала. Нет, Саладин поступил куда хуже. Он дал Грэю некоторую свободу, разрешил ему служить в качестве воина. А потом потребовал расплаты за эту свободу.

Воспоминание о том, как он устраивал представления для своего повелителя, все еще преследовали его. В первый раз Грэй ничего такого не ожидал, но тогда он был молод. Он не обладал должным опытом, поэтому, когда Саладин приказал ему совокупляться с рабынями в его присутствии, Грэй оказался не готовым к этому. О, он и до этого вместе с друзьями кувыркался со служанками на сене, но товарищи всегда были поглощены собственными удовольствиями, и не делали так, как поступал Саладин. Никогда они не подходили близко, не давали указаний, не просовывали руки между телами.

И поэтому, когда он во второй раз спас жизнь Саладина и был окончательно освобожден, Грэй вернулся домой и больше года сохранял целибат. Со временем он стал приходить в себя, во всяком случае, так ему казалось до сегодняшнего момента. Но до сих пор его била дрожь.

Грэй прижался лбом к холодному камню и попытался разобраться в сумятице ощущений. Он чувствовал себя неуверенно, но в то же время не сомневался в намеченном плане действий. То, что он чувствовал всё это одновременно, не поддавалось никакой логике, но так было с тех самых пор, как он повстречал Джулиану. Склонив голову, он зарылся в её волосы. Она перевернулась на бок и прижалась щекой к его груди. Всматриваясь в темноту пещеры, он понял, что никогда в его жизни не было такого момента. Никогда он не занимался любовью в таком абсолютном уединении, делясь…

Вот оно. Когда он был рабом, он не занимался любовью, а исполнял роль. Долгое время это было всего лишь унизительным представлением, актом подчинения, ведь у него не было иного выбора. Чтобы убежать от воспоминаний и переживаний, он превратил занятия любовью в игру-соблазнение, где он был главным и раздавал милости. И при французском и английском дворах всегда находилось немало женщин, жаждущих сыграть с ним в эту игру. До Джулианы. Она не играла в куртуазные игры или в соблазнение.

Она ворвалась в его жизнь и разрушила его обман — фасад, защищающий его от постоянной боли и стыда.

Джулиана пошевелилась. Он почувствовал, как она завозилась рядом, и услышал тихий вздох, а потом она затаила дыхание. Он не мог разглядеть её, но почувствовал, как напряглось тело девушки. Было ли ей комфортно? Причинил ли он ей боль? Она ведь была невинна, в отличие от него. Его полная противоположность. Милосердный Господь, она была так далека и свободна от порочности. Джулиана села, и Грэй понял, что не может допустить, чтобы она узнала, кем он был на самом деле. Она была такой чистой, если она всё узнает, то почувствует отвращение.

− Ты не обращаешь на меня внимания!

− Что? − он вырвался из оков прошлого и помог ей встать.

− Я сказала, что… − она запнулась и понизила голос, чтобы он не отражался эхом от стен пещеры. − Я сказала, что теперь нет необходимости продолжать эту мнимую помолвку.

− Что? − Казалось, что он всё ещё находился в замешательстве.

− Больше не надо лгать, сэр Плут. Я поддалась твоему безнравственному обману… −

− Обману!? − теперь он встревожился. Он пошарил в темноте, пока не нащупал и не сжал её руку. − Нет никакого обмана, госпожа. Я всего лишь показал тебе те удовольствия, которые мы скоро разделим в браке.

− Я же сказала тебе, что нет необходимости продолжать этот фарс. Я не буду изображать соблазнённую девицу, которая вопит про возмещение в виде брачных обетов.

Он попытался было возразить, но она нашла пальцами его губы и призвала к молчанию. Затем продолжала тоном, который был слишком наигранно безразличным, слишком уверенным для молодой женщины, которую только что соблазнили.

− Признаюсь, теперь мне ясно, почему мужчины так… так настойчивы. Я благодарна тебе за то… за то, что ты сделал. Без сомнения, ты не ожидал, что соблазнение окажется настолько легким, а освобождение от данного слова настолько быстрым. Я не выйду за тебя замуж.

Она посчитала его подлым соблазнителем девственниц! Он выпустил её пальцы, сжав руки в кулаки и пытаясь сдержать свою ярость.

− Что тебя беспокоит? − поинтересовалась она. − Я же сказала, что не выйду за тебя.

− О. Да. Ты. Выйдешь. − Он даже слышал свое собственное тяжелое дыхание.

− Нет, не выйду.

Он пытался сдержать свой гнев. Господи, она была такой упрямой.

− Я пытаюсь тебе это сказать с тех самых пор, как нашел тебя. Я понимаю, что такая юная девица, как ты, может бояться выйти замуж и покинуть свой дом. Я дам тебе возможность привыкнуть к этой мысли. Мне всё ещё необходимо поймать этого наглого бандита, а это займет какое-то время. Также нужно все подготовить. У тебя есть месяц.

Резкий насмешливый возглас раздался со стороны Джулианы. − Месяц! Месяц! Гром Господень, он мне дал месяц! − вдруг резко наступила тишина. Потом она озадаченно прошептала. − Ты что, настаиваешь на браке?

− Разве я этого не говорил?

− Даже после всего, что произошло, но зачем?

Теперь он находился в опасности. Он был несколько неосмотрителен и проговорился. Его сразили её дикость, цельность натуры и крепость духа, её глаза цвета дамасской стали. Но он не мог ей в этом признаться. Она не поверит. Джулиана и до этого считала его лгуном, а теперь он ей показал, что ко всему прочему является совратителем невинных дев. Но это было не так, − она соблазнила его ещё до того момента, как они вошли в пещеру.

− Я спросила тебя, зачем? − снова задала она вопрос.

− Э… мне нужна жена. Мне нужны наследники, а ты хорошая партия.

− Нет, это не так. Во всяком случае, не для тебя.

− Нет, это так. Я снова размышлял о поводах для брака и пришел к новым выводам. Богатая наследница подразумевает могущественную семью, которая будет вмешиваться в мою жизнь, а мне этого не надо. Всё, пошли! Мне нужно доставить тебя домой прежде, чем твой отец начнет тебя искать, и мы должны привести в порядок нашу одежду. К тому же, мне еще необходимо разыскать того нахала.