— Любой мог это сделать, — сказал Грэй. — В том числе и Джулиана.

— С сожалением констатирую, миссир, что, кажется, именно этого опасается и её отец, — пожал плечами Люсьен. — В замке только и говорят об этом.

— Чёрт! — Грэй разрубил рукой воздух. — Ее служанка говорит, что Джулиана провела ночь в травяной комнате, что бы это ни значило. Но её никто не видел. И никто не может подтвердить её невиновность. Её же упрямство только всё усугубляет.

— У неё взрывной характер, — сказал Артур.

— Oui, — ответил Люсьен. — Я никогда не встречал столь безрассудную леди. Бог мой, когда я вспоминаю, как она сняла с вас одежду и отправила голышом в замок… Это было весьма невежливо с её стороны. В высшей степени не по-христиански.

Грэй холодно взглянул на рыцаря. Люсьен прикрыл рот рукой, но Грэй всё равно расслышал смешки. Ему показалось, что он услышал хихиканье и взглянул через плечо на Имада, который разливал вино. Лицо юноши было спокойным и бесстрастным, но он избегал смотреть Грэю в глаза.

Имад подошел к ним с подносом. Графин был из порфира в золотой оправе, посудой для питья служили самшитовые кубки, оправленные в серебро. Имад отказывался путешествовать иначе, настаивая, что положение Грэя в обществе обязывает его к подобной роскоши и что простая глиняная или деревянная посуда попросту унижает его достоинство. Грэй пристально посмотрел на юношу, но не смог отыскать в чёрных миндалевидных глазах ни следа веселья. Его мысли вернулись к проблеме Джулианы.

— Конечно же, она не могла этого сделать, — произнес он, в то время как Имад разливал вино по бокалам.

Люсьен с Артуром переглянулись.

— Конечно же, — хором ответили они.

— Она упрямо распиналась о своей ненависти к Эдмунду. Она говорила назло, но всё же…

— Её поведение безрассудно, — добавил Артур.

Люсьен взболтал вино в своей чаше и кивнул:

— Действительно. Если она хранит молчание о том, где была ночью, а когда спрашиваешь её об этом, приходит в ярость, то она и впрямь кажется виновной. Тем более что слухи о её ненависти к Эдмунду уже несколько месяцев ходят в округе.

— Её упрямство и несдержанность еще доставят ей неприятностей, — сказал Грэй.

Он нахмурился, глядя в свой кубок. Как же ему защитить её, когда она сама не желает помощи? Боже, как он устал. Это убийство стало кульминацией дня, и так переполненного всякими происшествиями. Он все еще не мог прийти в себя после их столкновения в пещере, когда взрыв удовольствия сменился слепящей пустотой от осознания того, что именно Джулиана оказалась тем разбойником. Он заставил её отвечать за тот проступок, он мог бы продолжить это дело, но не хотел, чтобы её неоправданно обвинили в убийстве. Мысль о том, что она в опасности, сводила его с ума. И если она не прекратит поступать подобным образом, то попадёт в темницу.

— Грэй?

— Что? Прошу прощения, Артур. Я задумался.

— Уже поздно. Нам всем необходимо отдохнуть. Спокойной ночи, кузен.

Он пожелал того же Артуру и Люсьену. К нему подошел Имад, чтобы забрать кубок.

— Вы ничего не съели, господин.

— Я не голоден.

Он подошел к гобелену, отгораживающему его кровать от остальной части шатра, и отодвинул его в сторону. Идея о надлежащем устройстве спального места тоже принадлежала Имаду: кушетка, обитая арабским шелком, подушки и покрывала ярких цветов, самые лучшие меха горностая и лисицы из Стрэтфилда. Он сел на кушетку, затем встал и скинул с неё гору подушек. Имад опустился на колени и стал, ползая, собирать разбросанные дорогие подушки. Грэй вздохнул и коснулся волос Имада. Грэй мог довериться парню, как никому другому. Вдвоем они прошли сквозь ад. Когда он встретил Имада, то поклялся, что спасет мальчика от нищеты и рабства, от которых не смог спастись сам.

— Ты лучше себя чувствуешь? — ласково спросил он.

Имад взглянул на него, его руки были заняты подушками.

— Да, хозяин. Госпожа Джулиана прекрасно обо мне позаботилась. Знаете ли вы, что она помогает даже нищим и падшим женщинам? В этой нечестивой стране женщинам дают слишком много воли.

— Госпожа Джулиана помогла бы самому дьяволу, если бы он постучался в её дверь. Я боюсь за неё, Имад. Её доброта будет забыта. Неужели ты думаешь, что люди вспомнят, как она вставала и шла посреди ночи, не взирая ни на холод, ни на бурю или снег, чтобы помочь больным крестьянам? Все баронство пользовалось её умениями, но никто об этом не вспомнит, как только просочатся слухи.

— Это опасно, хозяин, — Имад встал и отложил подушки в сторону.

— Проклятье, она сама ведет себя к погибели.

— Да, хозяин.

— Я поклялся молчать, но если кто-нибудь узнает, что она тот самый разбойник…

— Это будет весьма печально.

— Если это станет достоянием гласности, каждый поймет, что она владеет оружием лучше большинства женщин, и что она могла выкрасть его из любого охраняемого места. Люди скажут, какой она должна быть жестокой, раз поступала таким образом.

Имад опустился на колени и взялся за сапог. Вопреки привычке, Грэй разрешил мальчику снять его.

— И она будет злиться все сильнее и сильнее, крайне раздражаясь и тем самым давая всё больше и больше поводов считать ее виноватой. Сплетни станут ещё упорнее.

— По правде говоря, госпожа чаще всего раздосадована вами.

Имад снял второй сапог и поставил рядом. Грэй пристально взглянул на юношу.

— Откуда ты знаешь?

— Я прочитал это по звездам, о, господин. Судьбой предопределено, что ваши созвездия встретятся и сольются. Даже если вы оба в это не верите. Вы с госпожой словно горящие звезды, которые сталкиваются на небосводе, и от их столкновения на землю падает золотой дождь.

— Ты имеешь в виду, что мы всё время сражаемся. Но это её вина.

— Конечно, хозяин.

— Так и есть! Я мог бы быть благородным, приятным, вести себя по-рыцарски, но она с самого начала была ожесточенной. Помнишь, как она швырнула в меня грязь.

— Помню, хозяин.

Грэй подозрительно взглянул на Имада.

— И сейчас она в опасности из-за своего дьявольского характера и отвратительных манер. Её нужно защищать от неё же самой.

— Женщины всегда нуждаются в руководстве.

— Особенно эта, — произнес Грэй.

Он оперся локтями на колени и некоторое время молча размышлял. Имад расправил покрывала на кушетке и начал гасить свечи.

— Имад, перед тем, как ляжешь спать, сообщи Люсьену и Артуру, что завтра утром нам нужно встать пораньше. Они должны быть готовыми покинуть Уэллсбрук еще до рассвета, тихо и быстро.

Он лёг на кушетку и поджал ноги.

— Я заставлю её рассказать мне правду, объясню ей, что она не должна вести себя так, будто и впрямь способна на убийство.

— Да, хозяин.

— Её необходимо остановить, Имад. Она не может прятаться в замке и оставаться наедине с убийцей. Она собиралась научиться вести себя, как леди. И я считаю, лучше ей брать уроки манер в Стрэтфилде, подальше от своих слуг и опеки отца.

— Но, господин, её отец последует за вами.

— Нет, если я на ней женюсь.

Имад склонил голову.

— Ваша мудрость не знает границ, о, великий господин.

— Скоро ты изменишь свое мнение, — сказал Грэй. — На этот раз ты тоже будешь сопровождать нас.

— Я? В эту глухомань? О, господин, вы знаете, я ненавижу тяжелые путешествия. Я могу ехать с багажом. Спокойным, размеренным шагом, не поднимающим облаков пыли и не сотрясающим все мои кости.

— Ты поедешь, так что будь готов. Госпожа Джулиана придёт в ярость. И я рассчитываю, что ты присмотришь за ней, когда я не смогу это сделать. Иначе я окажусь в церкви без невесты.

Он замолчал, услышав приветственные возгласы. Имад вышел, а Грэй поднялся с кушетки и вышел в общее помещение как раз в тот момент, когда слуга вернулся с Хьюго Уэллсом. Скрывая удивление, Грэй предложил хозяину присесть и выпить вина, но тот отказался. Хьюго остановился посреди палатки, заложив руки за спину. Его подбородок слегка выдавался вперёд, словно у воинственной гончей, пока он продолжал вести вежливый разговор. Он говорил об охоте, в том числе соколиной, о здоровье юного короля, пока Грэй не отставил в сторону бокал вина, из которого пил маленькими глотками, и не встал перед ним.

— Что-нибудь случилось, Уэллс?

Подбородок еще сильнее выдвинулся вперёд.

— Случилось??? Что могло случиться??? В моем доме убит рыцарь, больше ничего не случилось. Ну, конечно, что-то случилось. Хм… Вы сегодня долго отсутствовали.

— Да, преследовал разбойника.

— Но я думал, вы поймали этого болвана Эдмера, разве не так?

— Моих людей ввели в заблуждение, — он посмотрел на Хьюго, взгляд которого блуждал где-то за спиной Грэя. — Вы ведь волнуетесь не из-за этого.

— Джулиана сегодня весь день провела в своей комнате. Ее служанка сказала, что она больна и всю прошлую ночь пробыла в травяной комнате. Но никто её не видел. Даже Джулиана не имеет обыкновения так долго прятаться по тёмным углам. Я хочу…

— Да?

Хьюго бросил беглый взгляд на Грэя.

— Все поместье судачит о вас и моей дочери.

— Без сомнения, они рады за нас, — сказал Грэй самым вежливым тоном.

— Вы — молодой мужчина, де Валенс. Молодой и полный сил. Я знаю, каково это, чувствовать себя молодым жеребцом, нуждающимся в кобыле. Сейчас, когда мы договорились о помолвке, я готов закрыть глаза на некоторые вещи.

— Уэллс, о чем это вы?

Грэй увидел, как покраснело лицо Хьюго.

— Идите к дьяволу, де Валенс. Я говорю с вами об исчезновениях моей дочери. Нет! Ничего не произносите! Я не хочу, чтобы вы об этом говорили, и особенно не хочу, чтобы вы что-либо отрицали. Говорю вам, ради моей дочери я буду терпимым. — Хьюго покачался на пятках и свирепо взглянул на Грэя. — Покуда вы намерены жениться на ней, я буду хранить молчание. Я не хочу знать, куда она ходила с вами сегодня… или прошлой ночью. Вы понимаете?

— Но прошлой ночью я…

— Попридержите язык!!!

Грэй подошел к Хьюго и прошептал:

— Вы думаете, это сделала она.

— Я вас не понимаю и не желаю говорить об этом.

— Вы напуганы и стараетесь отвести подозрения.

Хьюго выпрямился. Он нахмурил брови и произнес:

— Я никогда бы не стал прибегать к подобным уловкам. Вы утверждаете, что никогда не преследовали мою дочь после той выходки, свидетелем которой я был?

— Нет.

— Вы хотите сказать, что не были в близких отношениях с моей Джулианой?

— Вы правы, Уэллс. Мне следует попридержать язык.

— Значит, я прав. Большую часть сегодняшнего дня Джулиана провела с вами.

— Да.

— Как и прошлую ночь…

Грэй повернулся и подлил вина в свой бокал.

— Возможно.

Он удивился, когда Хьюго подошел к нему и положил широкую ладонь на его руку.

— Вы обручены с ней, де Валенс. Поэтому к вам пока не применимо из Исхода: «Если обольстит кто девицу необрученную и переспит с нею, пусть даст ей вено [и возьмет ее] себе в жену[22]». Покуда вы намерены жениться на ней…

— Вы боитесь за неё, — тихо произнес Грэй.

— Я этого не говорил, — лицо Хьюго снова приобрело естественный цвет. — Женитесь на ней побыстрее и увезите ее в Стрэтфилд.

— Я думал о том же.

— Тогда по рукам.

— А что, если она и в самом деле уби…

Хьюго прервал его своим рёвом:

— Во имя Троицы!!! Держите язык за зубами или я его отрежу!!!

И снова краска бросилась ему в лицо. Грэй отошел подальше и одарил хозяина замка холодным взглядом.

— Вы должны стараться сдерживать свой темперамент. Иначе в один прекрасный день вас самого хватит удар, или вы столкнетесь с кем-нибудь, у кого не будет моей христианской сдержанности. О, не трудитесь спорить со мной. Из-за этой дьявольской ситуации придется поспешить со свадьбой. Однако Джулиана, как всегда, непреклонна.

— Божье проклятье! Вы правы, — Хьюго снова начал раскачиваться на пятках. — Я заставлю её согласиться.

— Как часто она подчиняется вашим приказам?

Хьюго потер подбородок. Казалось, он не находил слов.

— Возможно, мне придется использовать особые методы убеждения, — сказал Грэй.

Они понимающе переглянулись, и Хьюго кивнул.

— Я знал, что вы будете достойной парой Джулиане. Милостивый Боже, де Валенс, эта девочка испытывала меня с самого рождения. Она была упрямой еще в утробе матери. Отказывалась появляться на свет. Родилась с трехнедельным опозданием, а когда была маленькой, обхаживала меня и льстила, чтобы добиться своего. Но затем, когда она стала старше, ох! Чем дольше она оставалась незамужней, тем больше и больше своевольничала. До сих пор я был слишком беспечным и не настаивал на её замужестве. А следовало бы. Возможно, она не стала бы такой своенравной.