Сьюзен Робинсон - Лорд Дракон

— Наглый викинг, — пробормотала она себе под нос и чуть не споткнулась, когда он окликнул её.

— Отлично, моя милая Джулиана. На турнире я придумаю, как мне достойно отблагодарить вас. Я всего себя посвящу этому занятию, а ещё тому, чтобы заставить вас вновь покраснеть и задрожать, как тогда, когда я поцеловал вашу руку.

Иссоп

Эта трава исцеляет все болезни рта и глотки, а также выводит паразитов из организма. Отвар из свежего или засушенного иссопа придает здоровый цвет коже.

Наблюдая, как Джулиана Уэллс ходит между походными кострами и разбитыми перед замком палатками, Грэй де Валенс обнаружил, что не в состоянии отвести взгляд от её покачивающихся бедер. Она так спешила поскорее убежать от него, что забыла свой плащ. Грэй заметил, что она сменила нарядное платье на одно из тех старых, делавших её похожей на крестьянку. Оно свободно облегало простую нижнюю тунику, а кожаный поясок низко опоясывал бедра. Грэй наблюдал, как колышется кожаный пояс при каждом её движении, и от этой картины ощутил внезапный приступ желания. Боже Правый! Как ей удалось так легко возбудить его?

Он намеренно отвернулся и направился к Имаду. Грэй нетерпеливо провел всей пятерней по волосам, отбрасывая назад тяжелые локоны, мешавшие ему рассмотреть мальчика. Когда он покидал Египет, Саладин отдал ему Имада, и Грэй чувствовал свою ответственность за беспокойного юнца. Имад хотя уже и был слегка простужен, настоял на том, чтобы помочь своему господину при купании в ручье этим утром, и результат этого барахтанья в ледяной воде не замедлил сказаться.

Грэй прислушивался к дыханию Имада, когда служанка Элис поднесла пациенту горячую, источающую пар кружку. Он взял у неё чашку травяного варева и сам напоил мальчика. Имад слегка закашлялся, но уже не так сильно, как в самом начале Джулианиного лечения. Нарастающее волнение, которое побудило Грэя резко выскочить из зала, слабело по мере того, как облегчалось дыхание Имада.

— Хозяин, вам уже давно пора спать. — Имад смотрел на него сквозь густые черные ресницы.

— Ты взволновал нас всех, упрямый щенок.

— Это все ваша проклятая холодная земля, господин. Благородный Саладин обрёк меня на большие страдания, посылая в это королевство льда и варварства.

Грэй посмотрел сквозь полуопущенные ресницы на своего слугу и улыбнулся. — Ты волен уехать.

— Я — правоверный, сир, и не буду свободен, пока не возмещу вам свой долг. Пожалуйста, идите в постель. Я знаю, насколько важен для вас этот турнир. — Речь Имада снова прервал приступ кашля. — Как вы…

Грэй поднял руку, приказывая мальчику молчать. Он махнул служанке, отсылая её прочь из палатки, затем подошел и опустился на табурет рядом с Имадом.

— Как вы осуществите свою месть, хозяин?

— Я собираюсь заставить его ожидать её, — ответил Грэй.

Имад закашлялся и улыбнулся одновременно. Когда приступ прошёл, он произнес: — Хотите заставить его наблюдать, как будете уничтожать одного за другим, пока он не обмочится со страху.

— Это — единственный способ, которым я могу продлить его мучения.

Грэй поднес полную чашку приправленного травами вина к губам Имада. Имад все выпил и вздохнул. Он закрыл глаза. — Госпожа творит великое волшебство со своими травами, хвала Аллаху. — Он приоткрыл глаза и посмотрел на Грэя. — Очень энергичная леди.

— Засыпай, Имад.

— Аллах милосерден, посылая мне подобного целителя на этой дикой земле.

Грэй наклонился, подозрительно глядя на своего слугу. — Я не желаю твоего вмешательства. Госпожа Джулиана… она не входит в мои планы. Ты слышишь?

— Слышу, господин.

— И ты повинуешься?

— Разве не таково желание Аллаха, чтобы я повиновался своему господину?

Склонившись над мальчиком, Грэй посмотрел на него, прищурившись. — Не надо давать мне такие «восточные» обещания, которые вовсе не являются обещаниями, ты, маленький катамит[6]. Если только посмеешь вмешаться, я отошлю тебя назад к Саладину. Клянусь.

Он так и не дождался ответа от Имада, то ли и впрямь уснувшего под действием лекарства, то ли притворившегося спящим, так что попытка запугивания осталась безуспешной. Выйдя из палатки, Грэй жестом приказал Элис вернуться к своему дежурству. Он направился в свой шатер, где улегся на раскладную кровать, приготовленную Саймоном, одним из его оруженосцев. Пока тот убирал одежду и гасил свечи, Грэй закрыл рукой глаза и попытался расслабиться.

Ему не терпелось дождаться рассвета. С его наступлением он, наконец-то, получит возможность досадить Ричарду Уэллсу. Также он собирался снискать расположения Иоланды де Сэй. Как только он одержит победу на турнире, ему выпадет честь выбора Королевы Любви и Красоты. И он, конечно же, выберет Иоланду. Самый верный способ добиться её расположения и склонить девицу к помолвке. Она так умилительно невинна, что завоевать её не составит труда. Это вам не совращение своенравной Джулианы.

Грэй тревожно заёрзал, когда в памяти возник образ Джулианы Уэллс. Сегодня вечером её волосы были распущены. Длинные, слегка вьющиеся чёрные локоны ниспадали на плечи и ложились веером на грудь. Он повернулся, чтобы вспомнить, как она входит в палатку, и в голове тотчас пронеслось видение — та же Джулиана с распущенными волосами, но уже без одежды. Картина дразнила его так же, как локоны дразнили воображение, скрывая кончики её голых грудей. Видение насмехалось над ним всё то время, пока она была в палатке.

О чем он думает? Он не может идти на поводу у своей похоти к этой девчонке. Он уже так близок к осуществлению плана, который вынашивал с девятнадцати лет. Но эти глаза цвета дамасской стали…Он никак не мог прогнать из мыслей видение черных локонов, покоящихся на белой груди. Грэй застонал и перевернулся на живот. Согнув одну ногу, он вдавил свою возбуждённую плоть в матрац и стиснул зубы.

Он не может и дальше продолжать думать о ней, иначе никогда не уснёт. Безжалостно он заставил себя вызвать в памяти ту единственную вещь, которая наверняка изгонит Джулиану из его мыслей. Он вспомнил, как ему ставили клеймо…

Мусульманские пираты напали на судно, на котором находились Грэй в качестве пленника Уэллса и сопровождающие его рыцари, которых барон Этьен натравил на него. Его освободили и дали в руки меч, чтобы он мог сражаться, и вскоре Грэй уже преследовал по палубе главаря банды. Но внезапно на выручку тому подоспело подкрепление с пиратского судна. Окружённый, он отчаянно колол и рубил мечом, но был оглушён ударом сзади. Когда Грэй очнулся, христианское судно уже ушло, а он снова оказался пленником.

Он провел бесчисленные дни, сидя в кандалах в грязной сырой камере пиратского судна, избитый и голодный. Затем, без предупреждения, его потащили на палубу, поволокли к трапу и вывели на пристань, заполненную неугомонно суетившимися людьми. Двое моряков бросили его на землю к ногам человека в сандалиях, тюрбане и засаленной одежде. Прежде чем он смог найти в себе силы, чтобы поднять голову, он был уже продан. Находясь почти в беспамятстве, он смутно помнил, как его принудительно кормили и поили, а дальше — палящий зной, высокие утесы известняка и карьер.

Следующее ясное воспоминание оставило шрамы от ожогов в его душе. Он очнулся, потому что его трясли и били. Четыре охранника схватили и выволокли его из темноты на палящую жару и солнечный свет. Они бросили его лицом на землю перед огнем, у которого стоял другой охранник, держа длинный прут с раскалённым добела наконечником. Прежде, чем Грэй смог подняться, двое охранников вдавили колени ему в спину. Он сопротивлялся, но его толкнули лицом в грязь, и сели ему на ноги.

Он увидел пыльные сапоги, когда пятый охранник встал на колени. Тогда он увидел клеймо. Он закричал и стал отчаянно вырываться, но они навалились на него. Клеймо стремительно приближалось к нему. Его вдавили в предплечье чуть выше бицепса, а затем убрали. В первый момент он почувствовал лишь смутный жар. А потом плоть взорвалась в агонии.

Все его члены свело судорогой, и он закричал. Боль от ожога скрутила всё тело. Он выгнул спину и скорчился в тщетных попытках избавиться от мучений. А затем потерял сознание.

Когда очнулся, его затопили боль и стыд от осознания, что его пометили, как скотину. Шли дни, цвет клейма превращался из ярко-красного в белый, пока оно не стало похожим на лист тростника, метку, предназначенную для рабов, работающих в карьере.

Он не знал, как много времени провел в карьере среди других осуждённых и охранников с ятаганами и кнутами. Он даже не знал, где находился, вокруг не было ничего: ни городов, ни рек, одна пустошь. Затем случилось одно событие. Однажды он вывозил на телеге отработанный камень. В это время в карьер приехал богатый покупатель, чтобы выбрать материал для строительства своего дома. Грэй увидел мужчину на расстоянии, безучастно отметив голубой шелк халата.

Он тащил свою телегу вдоль утёса, когда посетитель со свитой прошли мимо. Сверху, где отделяли кусок известняка от утёса, он услышал крик, и заметил, как этот кусок начал крениться. Часть его отделилась и начала падать. Человек в голубой одежде как раз подходил к тому месту, куда вот-вот должен был обрушиться камень. Грэй закричал, но он кричал на английском. Выпрыгнув из телеги, он прыгнул на человека.

Он врезался в мужчину, и они отлетели в сторону за мгновение до того, как валун приземлился.

Грэй оказался верхом на посетителе. Он все еще задыхался от удара при приземлении, когда подскочили охранники, пиная и оттаскивая его от покупателя. Он согнулся под градом побоев, затем, потеряв терпение, ответил ударом на удар. Нога впечаталась ему в спину, а кулак врезался в челюсть. Он упал на живот и услышал свист кнута.

Плеть прошлась по его спине, но он не закричал. Следующий удар полоснул до крови. Кнут замахнулся снова, и Грэй приготовился к следующему удару. Но его не последовало. Грэй услышал голос, полный властных интонаций, но он ещё не так долго пробыл здесь, чтобы понимать больше нескольких слов.

Тень закрыла палящее солнце. Грэй поднял голову. Сквозь пот, застилающий глаза, он взглянул на лицо человека в голубой одежде. Это был Саладин, названный в честь великого воина, завоевателя и правителя.

Саладин заговорил с ним. Грэй не понял ни слова, но этого от него и не требовали. Саладин махнул рукой. Грэя приподняли и поволокли за знатным человеком. Между надзирателем карьера и человеком, жизнь которого он только что спас, велась оживлённая беседа.

Ослабевший от мучений и избиений, непривычный к дикой жаре, Грэй потерял сознание. Последнее, что он успел увидеть, — это голубую одежду и россыпь золотых монет, которые Саладин бросил под ноги надзирателю. Его продали, как лошадь, Саладину, принцу благородного дома, воину, командующему армией в борьбе против христианских захватчиков Египта и Святой Земли.

Грэй выругался и сел в постели, чувствуя, что воспоминания о годах, проведенных в руках Саладина, не дадут ему уснуть. Он снова лег и закрыл глаза. Лучше сдаться на милость похотливым мечтам о Джулиане, чем лежать с открытыми глазами, вспоминая Саладина. Вспоминая, как его исподволь соблазняли, заставляя смириться со своей судьбой, искусно развращали дворцами из полированного камня и золота, фонтанами с прохладной водой и кроватями, покрытыми шелками и бархатом, безжалостно управляя при этом его поступками и волей.

Грэй закусил губу и прогнал эти воспоминания. Он попытался найти спасение, представляя себе дамасские глаза и дразнящую картину бедер Джулианы. Он вспомнил, как они покачивались в грациозной походке, словно по волнам — вверх-вниз, вверх-вниз, а тот кожаный поясок обрисовывал их очертания. Как бы она выглядела, одетая только в этот плетеную кожу? Образ обнаженных, плавных линий, опоясанных кожаной тесёмкой, дразнил Грэя, и он погрузился в сон, пытаясь представить, как выглядят соблазнительные изгибы её тела под этим пояском.

* * *

Выглянув из северного окна своей комнаты, Джулиана поискала на утреннем небе облака и не нашла ни одного. Был один из тех дней, когда пронизывающий холодный ветер заставляет мир казаться более чистым и ярким, придавая живость походке и цвет щекам. Или красота дня была подстать её хорошему настроению? Она задрожала, когда порывы ветра пробрались ей под сорочку и отбросили чёрные локоны на лицо. Даже себе Джулиана отказывалась признаться, что эта дрожь скорее была предвкушением предстоящих сегодня событий, чем реакцией на холод.

Только вчера вечером, вернувшись в свои покои, она поняла, что же Грэй де Валенс подразумевал под обещанием вознаградить её за помощь, оказанную его слуге. Тогда-то она и вспомнила, что сегодня первый день турнира. Он сказал, что отблагодарит её на турнире. Де Валенс примет участие в торжественной церемонии открытия и затем будет занят состязаниями. Как он сможет вознаградить её? Очевидный ответ прямиком отразился на её лице — он собирается просить у неё шарф в знак благосклонности, когда пойдет на ристалище.