Луиза Аллен - Лорд и своевольная модистка

Рана была еще закрыта легкой повязкой. Нелл осторожно ощупала ее:

— Болит?

— Щиплет, если дотронуться, но рана уже затянулась. — Маркус попробовал увернуться, но она по-прежнему оставалась сзади и засмеялась, когда он шепотом выругался. Потом он ловко развернулся и поймал ее в объятия.

— Я еще смотрю, — возразила Нелл.

— Мою грудь ты уже видела. — Он потянулся к ее ночной рубашке, и она отпрянула.

— Сними бриджи.

— Сначала чулки. — Маркус сел на кровать и начал стаскивать чулки. — Нет ничего нелепее, чем голый мужчина в чулках. — Он встал. — Теперь ты снимай рубашку.

Нелл покачала головой:

— Я знаю, что будет в тот миг, когда я ее сниму, а мне хочется еще полюбоваться тобой!

Его высокие скулы порозовели.

— Ты очень красивый. — Нелл прикусила губу и увидела, что он пристально смотрит на ее рот. Она провела кончиком языка по губам; его бриджи упали на пол, и он отшвырнул их в сторону.

Сильные мускулистые ноги наездника, узкие бедра — а между ними темный треугольник волос и восставшая мужская плоть, прямое доказательство его возбуждения. Маркуса ее откровенный взгляд нисколько не смутил; он стоял подбоченившись и ждал ее.

— В нашей семье красавцем считается Хэл, — заметил он.

— Он слишком легкомыслен, чтобы считаться красавцем, — возразила Нелл, поняв, что ноги ее все-таки слушаются. — А ты серьезен… Помимо всего прочего. — Она подошла к нему вплотную.

— Сейчас я не чувствую себя слишком уж серьезным. — Нагнувшись, Маркус ловко снял с нее рубашку через голову и отступил на шаг, разглядывая ее.

Нелл почувствовала, как краснеет под его пристальным взглядом. Потом она заметила, как сама действует на него, и изумленно захлопала глазами.

— Нелл, ты очень красивая. Ты сомневаешься в том, как сильно я тебя желаю?

— Что ты, нет, — откровенно ответила она. — Я верю собственным глазам.

— Боишься? — Он потянулся к ней, притянул ее к себе, чтобы она больше не смотрела вниз, а только ощущала. Она изогнулась, получая удовольствие от его жара, от давления. Снизу живота поднималась теплая, сладкая волна.

— Нет. Совсем не боюсь, — прошептала она, гладя его. — Мне не терпится…

— Так должен говорить я, и если ты, хитрюга, будешь продолжать в том же духе, то узнаешь, что такое нетерпение, и получишь по заслугам!

Нелл погладила жесткие завитки волос и его плоский живот. Маркус со стоном поднял ее и уложил на кровать.

— Гораздо приятнее заниматься любовью в тепле, — заметил он, глядя на нее.

— И на такой роскошной кровати. — Нелл извивалась на мягком одеяле, не понимая, чего он ждет. Маркус нагнулся, схватил ее за бедра и подтащил к краю кровати. — Что ты делаешь?

Он опустился на колени и раздвинул ей ноги. Нелл застонала и приподнялась на локтях.

— Нет! Не надо, так нечестно!

Он поднял голову; губы его изогнулись в усмешке.

— Тогда прикажи мне остановиться.

— Остановись! Ах… нет, не останавливайся! — Нелл упала на подушку; у нее закружилась голова. Она отдавалась его ласкам, уверенным движениям языка и губ. Сладкая пытка длилась бесконечно, и ее тело горело, таяло, плавилось, как металл в кузнице, а он был алхимиком, который превращал ее в жидкое золото, во… взрыв звездного света.

Придя в себя, Нелл поняла, что ее голова покоится на подушке, а Маркус лежит сверху. По ней еще пробегали всполохи; она выгнулась, инстинктивно прижимаясь к нему. Когда он подвинулся, готовый принять ее, она снова прижалась к нему.

Он посмотрел на нее, и она увидела в его глазах бесконечную нежность. Улыбнувшись, она обхватила его за шею и прильнула к нему губами.

— Нелл, ты уверена? — напряженно спросил Маркус и отпрянул.

Она понимала: если она покачает головой, он оставит ее, каким бы сильным ни было его желание.

— Люби меня, Марк, — прошептала она.

— Да…

Их губы встретились, и он, глядя ей в глаза, медленно вошел в нее. В глубине души она боялась, что ее тело отвергнет его, что ужас прошлого вернется и накроет ее, но призраки ушли, изгнанные его нежностью, и она открылась ему, наслаждаясь тем, что он заполняет ее. Они стали одним целым. Что бы ни случилось после этой ночи, они навсегда едины.

— Марк? — хрипло спросил он, вдруг застывая.

— Да, Марк, — прошептала она. У нее кружилась голова; она подняла голову и поцеловала его в губы. — Мой Марк.

— Ах, Нелл! — Его глаза стали почти черными. Он не сводил с нее взгляда; она задвигалась в унисон с ним, отвечая ему и загораясь сама. Стоны рвались с ее губ. Она чувствовала, как взлетает все выше и выше. Наконец, вокруг все закружилось, и она громко вскрикнула, не отрываясь от него, и почувствовала, как он дрожит и внезапно отстраняется. Ее окружила тьма, в которой остался лишь его голос: — Нелл, о господи, Нелл…

Нелл проснулась и почувствовала рядом его большое горячее тело. Смутившись, она зажмурилась, не желая пробуждаться от восхитительного сна. Она видела Марка. Марка… Она забылась, позволила себе думать о нем так, мечтать, как он берет ее, любит ее.

Она поняла, что не одна. У нее перехватило дыхание. Она поморгала, стараясь сосредоточиться.

— Щекотно! Нелл, у тебя неприлично длинные ресницы.

— Марк?!

— А ты ожидала найти здесь кого-то другого? — скорее весело, чем обиженно, спросил он у самого ее уха.

— Я думала, ты мне приснился.

Нелл приподнялась на локте и посмотрела на него. Лампы еще горели, и в их свете она увидела, что он лежит на спине, расслабленный, как большой кот, волосы разметались по подушке, одна рука запрокинута за голову, а на бедра накинута простыня, как будто скульптор попытался придать своему творению немного благопристойности.

— Я здесь, я настоящий, из плоти и крови, — возразил он, смеясь над ней.

— Да… безусловно, — лукаво сказала она, просовывая руку под простыню. Потом ее проворные пальчики отыскали то, что нужно, и он, мгновенно возбудившись, ахнул.

— Нелл, ты ведешь себя неприлично. Неужели не понимаешь, что я устал? — Марк пытался говорить серьезно, но это вышло у него крайне неубедительно.

— Вот теперь я понимаю, что проснулась! — Она надула губки, и он невольно рассмеялся. — Что же нам делать?

— Тебе тоже придется поработать. — Он немного подвинулся и лег на спину, наблюдая за ней из-под полусомкнутых век. — Нелл, садись на меня верхом!

Его предложение чрезвычайно возбудило ее. Откинув простыню, она оседлала его. Он застонал. Нелл почувствовала себя очень сильной и властной. Она опускалась все ниже, уперевшись ладонями ему в грудь. Повинуясь инстинкту, она провела кончиками пальцев по его затвердевшим соскам. Он вошел в нее до самого конца.

Оказалось, она может сжимать и расслаблять некоторые мышцы, о существовании которых даже не подозревала; ее опыты снова заставили его застонать.

— Нелл, прекрати меня мучить! — Правда, его голос противоречил словам: он наслаждался близостью.

Не в силах больше сдерживаться, Нелл стала двигаться — сначала медленно, потом все быстрее, заводя их обоих все больше, больше. Наконец, он крепко сжал ее бедра руками и, когда увидел, что она охвачена вихрем удовольствия, перевернул ее и оказался сверху. Ее стон удовольствия соединился с его ликующим криком, и мир вокруг снова рассыпался звездными сполохами.

В следующий раз, проснувшись, она сразу поняла, где она и с кем, и вспомнила все, что случилось с тех пор, как она открыла дверь и нашла за ней Марка. Его руки теперь гладили ее тело, ощупывая живот, ребра, играя с ее грудями.

— Марк! Ты здесь? — Крик сопровождался громким стуком в дверь.

Нелл вскрикнула и открыла глаза. Маркус отбросил простыню и выскочил из постели, совершенно голый. Он подбежал к двери и отпер ее.

— Какого черта?

При виде Хэла Нелл поспешно накрылась одеялом. На его куртке таял снег; он ворвался в комнату следом за Маркусом.

— Мы почти поймали его! Один из егерей увидел его за конюшней. Он ведет не в лес, а к дороге на Эйлсбери! Следы очень четкие; надо гнаться за ним, пока их не занесло снегом. Одевайся… нельзя же пускаться в погоню совершенно голым…

Нелл услышала приглушенный звук и поняла, что старший брат ударил Хэла, кажется в ухо.

— Ладно, найди ружья, а я сейчас спущусь, — проворчал Маркус. — Черт побери, неужели тебе совсем не хватает такта? Здесь спальня дамы, а не казарма!

— Да, конечно. Просто тебя не оказалось в твоей комнате, и я решил…

— Хэл!

— Извините, Нелл. — Дверь мягко закрылась.

Нелл осторожно опустила простыню. Маркус натягивал бриджи и выглядел замечательно бодрым.

— Теперь тебе придется выйти за меня замуж.

— Чушь! Вряд ли Хэл будет сплетничать. — Нелл вылезла из постели, искоса взглянув на часы — начало седьмого, — и начала подбирать разбросанную по полу одежду. Она выпрямилась и увидела, что Маркус смотрит на нее с выражением, от которого у нее мурашки побежали по спине. — Прекрати! — потребовала она, поспешно надевая ночную сорочку.

— А ты не наклоняйся, когда на тебе ничего нет, если не хочешь замучить меня до смерти, — негромко ответил он, собирая свою одежду. — Как-то не верится, чтобы наш друг был настолько глуп, чтобы его видели здесь при свете, а затем оставил четкие следы… должно быть, он в отчаянии!

— О боже! — Нелл села на край кровати.

Салтертон сказал ей: «Я дам тебе знать». Он приготовил ловушку! И теперь она должна идти к нему, еще теплая после Марка, и обманывать любимого, пока они с Хэлом будут преследовать их врага по ложному следу.

— Марк…

— Не волнуйся. Мы найдем его и разберемся с ним. А потом, Нелл, я вернусь, и мы обо всем серьезно поговорим. — Голос его был решительным, и нежность, когда он на прощание погладил ее по щеке, заставила ее проглотить слезы. Его настроение изменится, когда он поймет, что она сделала, несмотря на все уверения, что он может ей верить.

— Будь осторожен, — сказала она, на миг накрывая его руку своей. — И возвращайся целым и невредимым.

Утешало ее только одно: он действительно вернется целым и невредимым. Опасность грозит ей, а не ему. Она должна убедить Салтертона в том, чтобы тот прекратил их преследовать. Виновен ее отец или нет, она — единственная представительница семьи Уордейл, которая расплатится за прошлое. Нелл оделась потеплее. Лишь бы Маркус понял, что она действовала из лучших побуждений! А даже если не поймет… какая разница? Выйти за него она все равно не может. Эта мысль почему-то не утешала ее.

— Еще одна веревка! — Хэл поднял с дороги размокший моток.

— Он очень самонадеян. — Маркус развернулся в седле и внимательно осмотрел луг за конюшней. — Посмотри-ка на этот след!

— Он не ожидал, что его встретят, и думал, что снег скоро засыплет все следы, — возразил Хэл, засовывая веревку в переметную суму. — И засыплет, если мы не поторопимся.

— Сейчас не кавалерийская атака. — Маркус нагнал брата и пустил Коринфа легким галопом. — Возможна засада!

— Кстати, о засаде. — Хэл многозначительно посмотрел на брата. — Неужели ты готов пойти к алтарю?

— Надеюсь. Если она согласится.

— Думаешь, Нелл способна тебе отказать? Она же не дура!

— Ты сам в прошлый раз говорил, что ей хватит ума мне отказать.

— Тогда я еще не видел вас вместе и не знал, что вы любовники.

Маркус поджал губы. Некоторое время братья скакали молча. Ему не хотелось ни с кем говорить о Нелл, но все же Хэл — его брат и, против обыкновения, выглядит он серьезным.

— Она не любит меня и понимает, какой разразится скандал, если мы поженимся.

— Не любит? — недоверчиво переспросил Хэл. — Тогда что ты делал в ее постели? Она хорошая девушка, это сразу видно. Если она впустила тебя, то только потому, что любит тебя. — Он поскакал вперед; его гнедая кобыла перепрыгнула через поваленное дерево.

— Неужели мне нужно напоминать тебе о том, что и женщины испытывают сексуальные желания? — осведомился Маркус, снова поравнявшись с братом. — Тебе не приходит в голову, что она, возможно, просто желает меня? Если она меня любит, почему не хочет выйти за меня замуж?

— Именно потому, что она тебя любит, болван! — отрезал Хэл. — Неужели тебе надо напоминать, что у некоторых женщин чувство чести так же сильно, как и у мужчин? Нелл боится скандала. Причем боится, скорее всего, не за себя — ведь сейчас она никто, — а за тебя… за нас. — Видя, что Маркус не отвечает, Хэл продолжал: — Вы с ней очень подходите друг другу, даже отец это заметил!

— Возможно, он заметил мои чувства, — согласился Маркус, ошеломленный тем, что брат, впервые в жизни, ему выговаривает. Вероятность того, что Хэл прав и Нелл его действительно любит, оказалась слишком важна, чтобы думать о ней сейчас, второпях.