— На честном поединке — да! — быстро нашлась она. — Но если против отца выставляют такого, как ты, да еще вооруженного столь отвратительным мечом, то поединок бесчестен!

— А как же быть с младенцем Себастьяном?

Клэр даже отшатнулась от Ренальда:

— Что ты о нем знаешь?

— Это известная легенда. К тому же твой отец записал ее в своем дневнике.

— Откуда тебе это известно?

— Лорд Эйдо рассказал мне, и я попросил брата Нильса прочесть мне несколько отрывков.

— Я полагаю, у меня нет права просить тебя не читать дневники моего отца, — процедила Клэр, стиснув зубы.

— Да. Такого права у тебя нет.

Клэр вскочила с кровати и отошла в дальний угол комнаты, чтобы Ренальд не видел ее слез.

— Почему ты сердишься? — Он поднялся вслед за ней. — Можно подумать, что в них содержатся какие-то тайны.

— Это последние слова моего отца. Я удивляюсь, что ты не уничтожил их так же, как его самого!

— Клэр, у тебя есть причина сердиться на меня, но не веди себя по-детски.

— Что детского в том, что я ненавижу убийцу своего отца? — круто обернулась она к нему.

— Ты поверхностно судишь о жизни, отказываясь дойти до сути. Дочь человека, искусно разгадывающего загадки, должна бы это понимать. Наш поединок проходил по правилам. Взгляни на него с этой точки зрения, и ты поймешь, что твой отец погиб потому, что оказался виновен.

— Его обвинил король, который обманом захватил трон! А убил его подлый лакей, мошенник и трус!

— Клэр… — глухо вымолвил Ренальд, и мускул едва заметно дрогнул на его щеке.

— Король убил своего брата, — не унималась она. — Те, кто поднял бунт, не побоялись заявить об этом прямо. Поединок, который устраивает узурпатор, не может выявить волю Божью.

— Какой интересный ход мысли!

— Вы оба мошенники и предатели! — кричала Клэр. Она чувствовала невероятное облегчение, имея возможность выговориться, избавиться от того, что тяжелым грузом лежало у нее на сердце. — Не думай, что я не понимаю вашей грязной игры! Ты якобы предоставил мне и теткам право выбора, а сам подговорил своих солдат, чтобы те запугали Фелицию небылицами.

— Должен признаться, что это правда.

— Кроме того, у франков нет обычая держать невесту под замком до помолвки!

— Обычаю рано или поздно бывает положено начало.

— К тому же ты вор!

— Вор? — Он удивленно приподнял бровь, но с таким равнодушием, что Клэр почувствовала себя оскорбленной.

— Ты обманом прокрался в наш дом и соблазнил меня! Ты же понимал, что рано или поздно я узнаю правду об отце!

— Но что же я украл?

«Мое сердце!» — едва не крикнула Клэр.

— Мое доверие, — ответила она.

— Очень жаль. — Он сокрушенно покачал головой. — Но если бы я сказал тебе правду, ты бы отказалась выйти за меня замуж.

— Безусловно!

— Но одной из вас все же пришлось бы сделать это.

— Это могла бы быть Фелиция, если бы ты не испугал ее до смерти.

— Сомневаюсь. Она не из тех, что добровольно приносят себя в жертву. И потом, с тех пор, как я узнал тебя, Клэр, никакая другая женщина мне не нужна. Признаюсь, что я действительно сделал все, чтобы завоевать тебя. Не забывай, я привык добиваться того, чего хочу. — Ренальд помолчал, а потом добавил: — Давай не будем говорить об этом сегодня. Эта комната твоя. Клянусь, что я не стану тебя здесь тревожить. По крайней мере в течение месяца.

— А потом?

— В кабинете твоего отца не так уж много места, — продолжал он, проигнорировав ее вопрос. — Я прикажу перенести в эту комнату твой письменный стол.

Она разозлилась, ибо он ушел от ответа, но вдруг вспомнила, что собиралась не перевоспитывать Ренальда, а уничтожить его. Главное — доказать, что он убил Ульриха, тогда отец будет отомщен.

— Благодарю вас, милорд.

Ренальд молча покинул комнату.

Оказавшись за дверью, он с минуту простоял в неподвижности, стараясь вернуть себе душевное равновесие.

Господь даст ему волю сдержаться и не пытаться овладеть ею силой. Иначе он может потерять ее навсегда.

Ее гнев оправдан, но со временем он оставит ее сердце. У него еще будет возможность вновь завоевать ее расположение.

Ренальд поднес ладони к лицу. Совсем недавно они касались ее.

Теперь от них не пахло фиалками и корицей. Ему оставалось жить надеждой и мечтой о том, что наступит день, когда Клэр подарит ему неземное блаженство.

Когда счастье навсегда поселится в Саммербурне.


Спустя полчаса в дверь постучали. Клэр впустила в комнату слуг, которые притащили стол и лавку из отцовского кабинета. Она распорядилась, чтобы стол поставили к окну, где было больше света.

Чуть позже слуги принесли коробку с чернилами и письменные принадлежности, в том числе пергамент.

Итак, ей пора приниматься за осуществление своего замысла — искать доказательства вины Ренальда в убийстве Ульриха, но у нее почему-то не хватало духу сделать первый шаг. Она решила пока почитать историю о храбром Себастьяне.

Перелистывая страницы книги, она успокоится. Приятно читать сказку, конец которой заранее известен.

Томасу с детства нравилась эта история. А теперь… Когда она выведет Ренальда на чистую воду, Саммербурн снова будет принадлежать брату. Клэр села за стол и открыла первую страницу, когда вдруг вспомнила о том, что не рассказала Томасу правду.

Она поднялась с места, но тут же в нерешительности села обратно. С этим можно подождать. Ей нужна небольшая передышка.

Ренальд де Лисл полностью владел ее сердцем и мыслями, и не было от него никакого спасения.

Глотая горькие слезы, Клэр принялась перекладывать отцовские книги так, чтобы большие по формату оказались снизу. Но мысленно все время возвращалась к сказке о Себастьяне. Вряд ли он стал бы записывать эту сказку накануне поединка, тем более понимая, что может ее и не закончить. Без сомнения, в дневнике сохранились его последние слова.

Клэр поспешно развязала тесемки деревянного переплета и стала просматривать текст. Нет, это обычная сказка про Себастьяна, разве что с добавлением новых деталей. Похоже, герой встретил многих людей на пути в графство Танкреда. Обычно эта часть истории была короче.

И вдруг внимание Клэр привлекло одно слово: «Солсбери».

Себастьян всегда совершал свои подвиги за пределами Англии. Почему отец переместил его сюда? Клэр прочла абзац и поняла, что речь идет непосредственно о графе Солсбери. Отец описывал вечер в замке Икворт, где обсуждалось право Себастьяна на убийство во имя справедливости и торжества Господней воли.

Так и есть! Под видом старой сказки отец записал свои мысли о правомерности восстания!

Сердце учащенно забилось в груди Клэр от волнения, когда она погрузилась в чтение.

«Многие испытывали сомнения, но Себастьян, не искушенный в делах мирских, призвал их не отступать от намеченной цели. Он поведал им древнюю легенду о короле, который хитростью завладел троном и принес несчастье на свою землю».

Страница выпала из книги и тихо опустилась на пол. То, что читала Клэр, постепенно все меньше напоминало сказку о храбреце Себастьяне. Нет это правдивый рассказ о восстании, в котором отец под видом Себастьяна изобразил самого себя. Возможно, именно поэтому он свято верил в то, что Господь укрепит его руку, когда придет время сражаться со злодеем во имя справедливости.

Клэр дрожащей рукой подняла с пола упавшую страницу. Но как же понять тогда финал истории?

Она открыла конец записей, которые уже читала ранее.

«Итак, храбрый Себастьян стоял над телом поверженного врага, прославляя всемогущество Господа. Однако слезы были на глазах у героя. Слезы сожаления о том, что ему пришлось убить такого человека».

Слезинка скатилась по щеке Клэр и упала на страницу. Отец верил, что победит в поединке, и сожалел о том, что ему придется убить Ренальда де Лисла во славу Господа. Он верил в сказку, как ребенок! Он вообще во многом по-детски относился к жизни.

«Такого человека», — в очередной раз перечитала Клэр. Значит, Ренальд встречался с отцом до поединка. Может быть, он описал и эту их встречу? Клэр перелистала страницы и наткнулась на соответствующий абзац:

«В надежде ослабить волю Себастьяна к победе тиран поселил его в роскошных палатах и кормил яствами. Он проводил много времени с Себастьяном, пытаясь увлечь его учеными занятиями, чтобы напомнить о тех земных радостях, которых тот лишается. Себастьян не утратил радости жизни, но и не поддался на дьявольские искушения.

Граф Танкред явился к Себастьяну сам, чтобы смутить его разум уговорами, а сердце лживой теплотой. Храброе дитя обратилось с молитвой к Господу, и Господь укрепил его душу.

Тогда тиран применил жестокое оружие: он прислал к Себастьяну того, с кем ему предстояло помериться силами в честном поединке. Им оказался красивый юноша, сильный и жизнерадостный».

Жизнерадостный? Клэр не сказала бы так о Рональде де Лисле и после того, как узнала его совсем близко. Хотя… Она вспомнила, как непринужденно он общался с гостями на свадьбе, с малышкой Уизой.

Да, тогда он был весел и жизнерадостен…

Клэр вновь обратилась к отцовским записям:

«Господь послал Себастьяну жесточайшее испытание. Оказывается, ему предстояло встретиться в честном бою не с самим тираном, а с человеком, которого он мог бы полюбить и который волею судьбы стал орудием в руках злодея.

Себастьян молился и стенал, но чаша сия не могла быть пронесена мимо него».

Клэр смахнула слезы с ресниц. «Человек, которого он мог бы полюбить». Она закрыла книгу. Ее бил озноб, так что читать дальше она не могла. Отец до последней минуты считал короля своим другом и отнесся к Ренальду со всей добротой, хотя понимал, что ему придется его убить. Отец верил в свое предназначение и поступил так, как должен был.

Его преданность долгу будет для нее примером и поддержкой. Несмотря на то что они с Ренальдом были теперь связаны невидимыми нитями, она исполнит свой долг: убийца понесет наказание, и ее семья будет спасена.

Как неисповедимы пути Господни! Казалось бы, дурные люди должны быть дурными во всем. Им не должно быть свойственно ни обаяние, ни благородство. Почему Господь не наделил добродетелями только добрых людей? Тогда им было бы легче бороться со злом!

Она спрятала книгу в надежное место и подумала о том, что по крайней мере в одном Ренальд не солгал: они с королем Генри приложили все силы, чтобы убедить отца отказаться от своих обвинений.

И все же именно они убили его.

Она постаралась представить себе, как это произошло.

Отец сидел в Башне. Клэр никогда не была в Лондоне и представляла себе Белую Башню огромной, каменной, холодной. Он был в ней пленником, даже несмотря на роскошные условия содержания.

Его — доброго, мягкого, тонкого человека — вынудили надеть кольчугу и вступить в бой с тем, кто был вдвое моложе и сильнее, а кроме того, намного искуснее в военном деле. Отец, без сомнения, выглядел более жалко в этом поединке, чем Ламберт во время танца с палками, когда Ренальд без труда подавил его своей мощью и мастерством.

Клэр вздрогнула от боли при этой мысли, но понадеялась, что Ренальд не издевался над отцом так, как над своим соперником в танце, играя с ним, как кошка с мышкой. Одно дело — забава, другое — убийство человека. Наверняка он просто вонзил в отцовское сердце свой ужасный черный меч, стараясь, чтобы тот не долго мучился.

Клэр заплакала, думая об отцовской кольчуге. По сути дела, Ренальд пронзил невидимую кольчугу, защищавшую ее сердце, точно так же, как отцовскую, и теперь в ее сердце тоже зияет кровоточащая рана.

В тот день Ренальд вышел на поединок с твердым намерением убить. Он убивает так же хладнокровно, как пастух забивает быка, выбранного хозяином для угощения гостей. Ренальд признался в том, что не испытывает радости, когда убивает, и, возможно, не солгал. Но забивая быка, человек тоже не испытывает удовольствия.

Преступая законы разума и справедливости, Ренальд убил того, кто был заведомо слабее и беспомощнее. Он выполнял приказ короля, своего господина, но до сих пор убежден, что выполнял волю Божью. Ни одна честная женщина на ее месте не смирилась бы с этим.

Клэр были необходимы участие и совет, поэтому она отправилась на поиски матери. Она нашла леди Мюриэль в ее комнате у окна. Мать сидела на стуле неподвижно, неестественно выпрямившись, и смотрела вдаль.

— Как ты себя чувствуешь, мама?

— Это прескверная ситуация, — со вздохом отозвалась та. — Но мы должны оттолкнуть его.

— Кого оттолкнуть?

— Как кого! Де Лисла! — Мать сжала ее запястье. — Ты не должна выходить за него замуж! Я видела, как ты смотрела на него, но ты не можешь стать женой убийцы своего отца!

Клэр растерянно оглянулась на горничную, которая тут же бросилась успокаивать госпожу. Через минуту леди Мюриэль уже вновь безучастно смотрела в окно.