Лей Гринвуд - Лорел

Она умело вела его к цели, пока он не добрался до разгоряченных, влажных недр. Боясь причинить любимой боль, Хен не решался двигаться дальше. Она резким движением бедер прильнула к нему, принимая его желание. На долю секунды Хен оцепенел, потрясенный мощью чувств, охвативших его. Проснувшаяся в мгновение ока животная страсть вытеснила все остальное. Безоговорочно повинуясь воле инстинкта, такого же древнего, как инстинкт самосохранения, тело начало ритмично двигаться. Постепенно его движения становились все более уверенными, а желание все более неутолимым. Стремление найти наконец удовлетворение и доставить удовольствие женщине, которую он сжимал в объятиях, вытеснило все остальные мысли и чувства.

Вдруг вихрь волшебных ощущений подхватил его и закружил, поднимая, казалось, над землей. Облако слепой страсти окутало его, унося к звездам наслаждения. Окружающий мир перестал существовать. Реальны были лишь Лорел и его желание, которое затмило все и вся. И парализовало и разум, и волю.

С каждым разом все глубже и глубже погружаясь в тело Лорел, он уже перестал различать, где он, а где она. Казалось, они слились воедино. Энергия из его тела переливалась в тело Лорел, превращаясь в прочную нить, которая навеки связала их во времени и пространстве. Жар их разгоряченных тел, разрушая все преграды, вспыхнул в ночи ярким светом и осыпал любовников невидимым градом огней.

Мало-помалу тело Хена освобождалось от напряжения, и он медленно возвращался на землю, с сожалением расставаясь с небесами блаженства.

Он пришел, наконец, в себя и с удивлением распознал в странном шуме собственное прерывистое дыхание. Все окружающее постепенно начало приобретать отчетливые очертания, и он осознал всю важность произошедшего с ним. Еще не успев восстановить дыхание, он понял одно: равнодушие и спокойствие канули в лету. Никогда он уже не сможет заглушить страсть к этой женщине. Никогда не сможет подавить свои чувства к ней. Любовь Лорел оросила живой водой бесплодную пустыню, которая пустила ростки надежды. И его израненная душа, охваченная безудержной и неутолимой жаждой жизни, наконец, ожила. И не удастся вновь заключить эту жажду в клетку. Да и нужно ли?

Лорел никогда в жизни не ощущала такого тепла, такой нежности и любви. Не нужно с опаской оглядываться за спину, не нужно бояться. Неужели такое возможно? Происходящее казалось сказочно восхитительным и невероятным! Какое блаженство лежать в объятиях любимого человека!

Лорел вспомнила мать. Испытывали ли они с отцом что-нибудь подобное? Если бы несколько лет тому назад ей довелось ощутить хотя бы каплю той любви, которую она нашла сейчас в объятиях Хена, она не ошиблась бы в своих чувствах к Карлину. И тотчас же поняла, что за его интересом стояла лишь похоть.

Хен ценил, уважал ее и готов был рисковать жизнью ради нее. Для него она олицетворяла саму жизнь. Он искренне считал ее красивой и самой замечательной, самой мужественной женщиной в Сикамор Флате.

При одной мысли об этом сердце таяло. Никто, далее Карлин, не говорил, что она красива. Никто не смотрел на нее так, словно не мог насмотреться. Никто не прикасался с такой нежностью и не целовал так, словно собирал нектар жизни. Даже мужу она не была нужна, хотя он и испытывал физическое влечение.

Близость Хена согревала. С ним все обстояло иначе. Хотя Лорел имела некоторый опыт интимной жизни, сейчас ей казалось, что она занималась любовью впервые.

Прижимаясь к Хену, она свято верила в его силу и благородство. От него веяло надежностью. Возможно, потому что он с такой легкостью, словно пушинку, подхватывал на руки и прижимал ее к могучему торсу. Возможно, потому что она рядом с ним выглядела хрупкой и слабой.

Неважно. Главное в том, что она ощущала его заботу и любовь.

— Ты совсем замерзла, — очнувшись от раздумий, заметил Хен. Он почувствовал, как спина Лорел покрылась гусиной кожей. Тела начали остывать от страсти. Под одеяло постепенно пробирался холод.

— Немного.

Хен выскользнул из-под одеяла, склонился и подбросил в костер несколько поленьев. Затем разложил мокрую одежду на плаще и вернулся на место. Обняв Лорел, он закутал ее в одеяло.

Но, по мере того как он приходил в себя, беззаботность и радушное настроение рассеивались. Все становилось на прежние места, постепенно возвращалась реальность с сомнениями и нерешенными вопросами. Он любил Ло-рел и хотел на ней жениться. Но захочет ли она выйти за него? Сможет ли она забыть случившееся с Хоуп?

— Что с тобой? — встревожилась женщина.

— Ничего.

— Но я чувствую, что с тобой что-то происходит. Ты начал отстраняться от меня. Почему?

Ему не хотелось разрушать очарование этой волшебной ночи. Но тень сомнений уже пролегла между ними. Еще несколько минут — и все рухнет.

— Я просто вспомнил твои слова.

Лорел насторожилась, ее тело напряглось и замерло:

— Какие слова?

— О том, что я все проблемы решаю при помощи оружия. И что я убийца.

— Я говорила так, потому что была очень расстроена и сердита. Но я была неправа. Я боялась, что ты такой же, как Карлин. И от страха я даже не пыталась узнать, какой ты на самом деле.

— А какой я, по-твоему?

— Самый благородный и необыкновенно внимательный мужчина. До встречи с тобой я и не предполагала, что мужчина может быть таким.

Хен испытывал странное чувство, словно что-то внутри упало и разбилось вдребезги. Казалось, гора упала с плеч и позволила вздохнуть полной грудью.

— Я поняла это в тот самый момент, когда ты прикоснулся ко мне. Твои слова были резки, а поступки грубы. Но твои прикосновения красноречивее всяких слов говорили о том, что скрывалось за внешней жестокостью. — Она подняла на Хена взгляд: — И твоя нежность и забота мне нужны гораздо больше, чем сила. Я полюбила тебя. Все остальное неважно.

— Но почему ты полюбила меня? За что? Лорел улыбнулась. Как она прекрасна при свете костра! Как хотелось бы остаться здесь, в этой пещере навечно! Пусть бы ночь, окутавшая их, не кончалась!

— Разве я могла не полюбить человека, который как ураган ворвался в мою жизнь? Позаботился о моих ранах, стал надежной опорой сыну и обещал все, о чем я мечтала.

Хен был потрясен. Он никогда не видел в своем поведении ничего особенного.

— А когда ты полюбил меня? — спросила она.

— Не знаю.

Он действительно не знал. Ему и в голову не приходило, что он способен влюбиться. Поэтому все произошло как-то само собой, незаметно. Не успел он, казалось, и глазом моргнуть, как был уже без памяти влюблен.

— Возможно, когда увидел, как ты бесстрашно нападаешь на Дэмьена, не обращая внимания на град ударов.

— Нет, тогда ты не мог меня полюбить, — возразила она. — Я выглядела просто ужасно. Ты сам сказал.

— Для меня ты была прекраснее всех.

— Должно быть, ты был слеп.

Но она заблуждалась: Хен прекрасно знал недостатки любимой. И осознавал, насколько сильно они отличаются друг от друга. Любой мужчина, влюбленный в такую женщину, как она, испытывал бы море трудностей. Но ему нравились твердость ее характера, уверенность и готовность защитить и себя, и сына. В этом он был очень похож: на нее: та же дерзость по отношению к окружающему миру. Разница лишь в том, что он полагала я на силу оружия, а она — только на собственное мужество.

— Может, ты и права, — заметил Хен. — Возможно, я до сих пор слеп.

— Более трезвомыслящего человека я не встречала, — произнесла она. — Временами мне казалось, что ты начисто лишен каких бы то ни было чувств.

Он и сам так раньше думал, но Лорел помогла найти ответ на вопрос, мучивший его долгие годы.

— Может, мне удастся переубедить тебя? — заметил Хен и ласково поцеловал Лорел. Он толком не умел целоваться, но инстинкт подсказал, что делать, а Лорел помогла.

Она засмеялась. Он вздрогнул, опасаясь, что поцелуй получился таким неумелым, что вызвал смех.

С легкой иронией она пояснила:

— В детстве я мечтала, что когда-нибудь полюблю мужчину, который приедет ко мне на огромном жеребце или проберется тайком, спрятавшись в копне сена. Иногда я даже представляла, как он рискует ради меня жизнью, и видела его с петлей на шее. Но мне и в голову не приходило, что я темной дождливой ночью буду целоваться с любимым в пещере, затерявшейся в каньоне.

— Хм, боюсь Джордж: упрекнул бы меня в отсутствии воображения. А Монти, наверно, сказал бы еще что-нибудь похуже.

— Хотелось бы мне встретить твоих братьев и сказать им, как сильно они заблуждаются. Ты самый романтичный мужчина на всем белом свете. Кто, кроме тебя, ворвался бы в каньон и бросился защищать женщину, которую в глаза не видел. Не проходило и дня, чтобы ты что-нибудь не сделал для меня. Ты назвал меня самой прекрасной женщиной в мире. Разве это не романтично?

Лорел обвила руками шею Хена, притянула к себе и страстно поцеловала.

— Но я неопытен, не знаю, что делать и что говорить.

— Ты не прав. Несколько минут тому назад ты был совсем неплох.

— Я был неловок и неуклюж, и ты знаешь это.

— Только поначалу. Ты способный ученик.

— Но как мужчина я должен быть более опытным и искушенным.

Лорел поцеловала его, вложив в поцелуй всю нежность и любовь.

— Мне это нравится. Не каждой выпадет счастье стать первой и единственной женщиной для любимого человека.

— Тебе действительно нравится?

— Да. И я собираюсь еще раз доказать тебе это, — лукаво сказала Лорел. Ее рука ласково прикоснулась к средоточию жизненных сил Хена.

— Может, продолжим урок?

Он всем своим существом бурно и страстно откликнулся на призыв.

— Миссис Уорти не захочет тебя видеть, — сказала Лорел Хену. — Она не отходит от постели Хоуп.

Все в доме Уорти были слишком заняты, чтобы заметить, что Лорел не спала в своей кровати. И никто не слышал, как она утром отправилась собирать белье.

— Как Хоуп? — спросил Хен.

— Все еще без сознания.

— А что говорит док Эверсон?

— Он сам не понимает, почему она еще жива.

— Значит, он по-прежнему считает, что у Хоуп нет никакого шанса выжить?

Женщина печально покачала головой.

— Мне нужно идти. Нужно покормить Грейс и Гораса.

— Я передам Тайлеру, чтобы он принес еду из ресторана.

— Он уже принес. Осталось лишь уговорить их поесть.

— Тогда я пойду. Но скоро вернусь.

— Выходи через заднюю дверь.

— Я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю. А теперь иди.

— Ты натворил черт знает что! И спутал все наши планы! — отчитывал Авери Блакторн Эл-лисона. — Кто тебя просил преследовать Рандольфа? Дурья башка!

Но Эллисон не был уже тем самонадеянным мальчишкой, который менее двадцати четырех часов тому назад с важным и независимым видом въехал в Сикамор Флате. Сейчас он уже испытывал отвращение и к оружию, и к стрельбе. Во-первых, ему пришлось долго выслушивать подробный рассказ доктора о маленькой девочке, которую он убил случайным выстрелом (это вызвало у него слабость и тошноту). Во-вторых, он довольно быстро — на собственной шкуре — выяснил, что Хен Рандольф в добрую дюжину раз превосходит любого стрелка по быстроте и ловкости. Шериф мог убить его в любой момент.

Эллисона совсем не прельщала перспектива умереть в таком молодом возрасте. Въезжая в город, он не предполагал, что ему может грозить смертельная опасность. Но заглянув в глаза Хена Рандольфа, он мгновенно осознал, что если он хоть раз поднимет оружие против шерифа, смерти ему не миновать.

— Ты же сам говорил, что хочешь увидеть шерифа мертвым, — пробубнил юноша, мысленно благодаря судьбу за то, что его от Авери отделяет металлическая решетка. Он всегда немного побаивался деда, который, несмотря на благоразумие и внешнее спокойствие, славился жестокостью.

— Если ты собирался убить его, то почему не сделал это как положено? Зачем открыл беспорядочную стрельбу по городу? Единственное, чего ты добился своими дурацкими выстрелами, так это растревожил осиное гнездо.

— Она умерла?

— Пока нет, но что это меняет? Все как один обвиняют Рандольфа в том, что он не убил тебя. В конце концов, он не выдержит и пристрелит тебя.

Эллисон боялся спорить с дедом, но и смолчать не мог.

— Он даже не пытался меня убить. Он был вне себя от злости, но не собирался убивать меня. Я видел это по глазам.

— Ты сам не знаешь, что за вздор несешь. Хен Рандольф — убийца.

— Нет, ты ошибаешься, — смело возразил юноша. Присутствие спасительных решеток придавало ему сил. — Он мог застрелить меня в любую секунду. Но он хотел преподать мне урок.

— Надеюсь, ты усвоил его урок. Щенок не может тягаться с таким матерым волком, как Рандольф. Оставь его мне.

— Но зачем его убивать? — не унимался Эл. — Он же ни кого из нас не убил.

— Как быстро ты забыл, что он сделал с Эф-рамом!

— Ты же говорил, что Эфрам сам виноват. Мы просто должны забрать Адама и забыть о шерифе.