Лей Гринвуд - Лорел

— Где его лошадь? — требовательно спросил Авери. — Ты присвоил ее?

— Сейчас Джорди приведет ее, — спокойно ответил Хен.

Джорди, гордый, как павлин, с важным видом гарцевал по улице верхом на лошади Эллисона.

— Что ты собираешься делать со мной? — Авери замер в ожидании ответа.

— Я отпущу тебя на все четыре стороны, — заявил шериф.

В глубинах желтых глаз старика заполыхало адское пламя. Казалось, он готов был испепелить молодого человека.

— Но если твоя нога еще хоть раз ступит, на землю города, я убью тебя без предупреждения!

Старик устало опустил веки.

— А что будет с ними? — он кивнул в сторону своих людей.

— Мы их тоже отпустим. Они получили хороший урок и теперь зарубят себе на носу, что Сикамор Флате может постоять за себя. Сомневаюсь, что тебе удастся уговорить их снова напасть на город. И еще одно, — шериф подошел к Авери почти вплотную. — Оставь Адама в покое. Если ты действительно хочешь быть ему дедом, поговори лучше с его матерью и реши все проблемы с ней. Но без ее разрешения не смей приближаться к мальчику.

Взгляды мужчин — суровые и враждебные встретились.

— Я желаю внуку только добра.

— Я тоже.

Старик натянуто улыбнулся.

— Ну что же, дело сделано. Остается лишь пожать друг другу руки.

Мисс Кэтрин быстро повернулась и поспешила к шерифу и старику.

— Как, разве все так просто и закончится? — удивленно поинтересовалась она, размахивая веером, как мечом.

— Похоже на то, — согласился Хен.

Совсем не по-женски выругавшись, дама повернулась к Дэмьену, который пытался подняться с земли, и мощным ударом в челюсть сбила его с ног. Мужчина рухнул на землю как подкошенный и застонал, барахтаясь в пыли:

— За что?

— Я не за тем проделала такой долгий путь, чтобы увидеть мирное рукопожатие, — охрипшим голосом заявила мисс Кэтрин. — Хочу увидеть кровь!

Неожиданно раздался леденящий душу, мрачный смех Авери.

— Более крупной женщины я в жизни не видел, — старик тряхнул головой, на его губах появилась злорадная усмешка. — Но она права, и я должен оправдать надежды дамы. — Авери взмахнул рукой, затем опустил ее и протянул шерифу.

Хена словно молнией пронзило: он мгновенно вспомнил сбивчивый рассказ Адама. Так, значит, фокус? Один взмах руки, и неизвестно откуда появляется пистолет?

Лучи солнца, поблескивая, отражались от новой жестяной крыши конюшни. Время, казалось, замерло.

В руке Авери мелькнул маленький пистолет.

И снова, как прежде, судьба вынуждала Хена выбирать между жизнью и смертью. Только теперь на карту была поставлена не честь, не гордость и не собственность, а сама жизнь. Жизнь его или Авери. Какая ирония: сейчас, когда он поклялся больше не убивать, ему снова приходится нажимать на курок.

Но Хен не испытывал угрызений совести и не колебался. Ведь Авери собирался разрушить жизнь Лорел и Адама. А их нужно защитить любой ценой. Шериф молниеносным движением выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в Авери.

На долю секунды все присутствующие замерли, затаив дыхание. Старик пошатнулся, но устоял на ногах. И только маленькая дырочка в его рубашке и расплывающееся кровавое пятно подтверждали реальность происходящего. Все, не мигая, смотрели на Авери так, словно выстрел померещился. Лицо старика вдруг исказилось яростью, и он как подкошенный рухнул на землю.

В мертвой, гнетущей тишине Дэмьен, наконец, поднялся на ноги и с опаской подошел к распластанному на земле отцу.

— У него в рукаве был пистолет, — заметил Хен.

Дэмьен перевернул Авери на спину и склонился над ним. Старик сжимал в руке мертвой хваткой маленький пистолет.

— Сними с него пальто. И увидишь, как он прятал пистолет.

— Зачем? — ответил Дэмьен. — Я уже давно знал о трюке с пистолетом.

— Итак, война закончилась, — напомнил шериф. — Город больше не потерпит грабежей и угроз. Если вы еще попытаетесь напасть на Сикамор Флате, жители перестреляют вас, как куропаток.

— Мы больше не вернемся.

Как обычно, первым молчание нарушил Монти.

— Что касается меня, то я полностью согласен с этой отважной дамой, — он указал на мисс Кэтрин. — Я разочарован: все закончилось слишком быстро.

— Ради этого действительно не стоило трястись в проклятом скрипучем седле целых три недели, — пробурчал Мэдисон. — Не знаю, как остальные, но лично я намереваюсь ехать обратно на поезде.

— Зато впервые со времени перегона скота в Вайоминг мы собрались все вместе, — вставил Монти.

— За исключением Зака, — подметил Джордж.

— Нам просто повезло, что его здесь нет. Трудно вообразить, что бы он натворил. Возможно, разбил бы кому-нибудь голову или еще что похуже.

— Ничего подобного он бы не сделал, — дрогнувшим голосом обиженно заявила мисс Кэтрин.

Джордж бросил на даму удивленный взгляд и в его глазах заплясали дьявольские огоньки.

Мисс Кэтрин подошла к Монти, дерзко взяла его под руку и вызывающе улыбнулась.

— Вы такой милый, — промурлыкала она. — Я люблю таких больших и сильных мужчин. Почему бы нам не подняться в мою комнату, где нам никто не помешает? И вы сможете рассказать о себе.

Братья задыхались от смеха, когда раздраженный Монти пытался увернуться от пера, щекотавшего нос.

Но Айрис, видимо, не разделяла веселье Рандольфов. Не церемонясь, она решительно подошла к мисс Кэтрин и с силой оттолкнула ее руку от мужа.

— Прочь руки от моего мужа! Убирайся ты, размалеванная шлюха! А то я запихну это перо тебе в нос.

Мисс Кэтрин восприняла угрозу философски.

— А этот тоже занят? — поинтересовалась она, указав на Мэдисона. — У него такой грозный вид, но он мне тоже нравится.

— Он тоже женат, у него трое детей и четвертый на цодходе.

Мисс Кэтрин раздосадовано причмокнула языком.

— Какая жалость! Только зря потеряла время. Этот тоже женат, сразу видно, — она кивнула головой в сторону ухмылявшегося Джорджа. — На этого молчуна, на этого отшельника, тоже надежды нет, — ткнув пальцем в Тайлера, посетовала она. — Слухи явно преувеличивают: Рандольфы из Техаса совсем не те, за кого их принимают. Разве что есть еще братья.

— Есть один, — признался Монти, — но еще хуже нас всех.

— Я бы так не сказала. Он, между прочим, тоже внес лепту в сегодняшнюю победу. — С этими словами мисс Кэтрин сняла парик и поклонилась остолбеневшим зрителям.

— Ах, ты, сукин сын! — воскликнул потрясенный Монти. — Зак?! Я сверну тебе шею за этот спектакль.

— А я помогу! — подхватила Айрис.

Раздался взрыв смеха, когда Зак с опаской покосившись на Монти, спрятался за широкой спиной старшего брата.

— Где ты достал этот великолепный наряд? — с трудом переводя дыхание, спросил Джордж.

— Его шили для нашего школьного спектакля, — объяснил юноша, раздуваясь от гордости. Еще бы: ему удалось обвести вокруг пальца всех братьев. — И он очень удачно подошел для маскировки.

— Ну и семейка! — вздохнул Мэдисон, направляясь к отелю. — Вполне подходящий конец всему этому фарсу. Вам бы на сцене выступать да народ веселить.

Из ресторана вышла Хоуп и, подойдя к матери, прошептала:

— Он самый умный и симпатичный из всех братьев.

Миссис Уорти подавила улыбку.

— По крайней мере, он больше всех подходит тебе по возрасту.

Пока братья чертыхались, поздравляли друг друга и сыпали угрозами в адрес вездесущего Зака, Хен озирался вокруг в поисках Лорел. Но ее не было нигде. Уехав на лошади Дэмьена, она больше не вернулась.

Она обещала покинуть Сикамор Флате, когда все закончится. Ну что же, вот все и закончилось.

— Ма, а нам обязательно нужно уезжать?

— Да.

— Но мне здесь нравится.

— Тебе понравится и в другом месте.

— А куда мы поедем?

— Пока не знаю.

— Тогда откуда ты знаешь, что мне там понравится?

— Потому что любое другое место лучше Сикамор Флате.

Лорел старалась не смотреть на сына. По лицу женщины струились горькие слезы. Сын не поймет ее чувств, а у нее нет сил объяснять. Она горела нетерпением покинуть этот город, этих людей, Хена и всех Рандольфов. Но почему-то каждый шаг давался сейчас с огромным трудом.

— Мне нравится Джорди.

— У тебя скоро появятся другие друзья.

— Но мне нравятся и Томми с Хоуп.

— Я тоже буду по ним скучать. Адам замолчал, затем добавил.

— А по шерифу ты будешь скучать? Лорел зажмурила глаза, стараясь унять слезы, но они потекли еще быстрее.

— Да, буду.

— И он будет по нам скучать?

— Думаю, будет. Он будет очень сильно скучать, — она перешла на шепот: слезы душили ее.

Адам печально опустил голову.

— Извини меня за то, что я обидел шерифа и сказал, что он убил папу. Джорди назвал меня круглым дураком и объяснил, что шериф не убивал никого без причины.

Город уже скрылся из видимости, и Лорел замедлила шаг. Впереди простиралась пыльная дорога на Таксон.

— Шериф сказал, что папа, наверно, все время был хорошим. И только один раз немного ошибся. Как я, правда?

Лорел не могла вымолвить ни слова. Сын, сам того не понимая, медленно убивал ее. Каждое слово вонзалось в сердце подобно острому клинку. Она отказала Хену потому, что боялась за будущее, опасаясь трагической, случайной смерти любимого человека. Но, пожалуй, самым решающим было отношение Адама к шерифу. Она не имела права выходить замуж: за человека, которого ненавидел сын.

Теперь взгляды мальчика, похоже, изменились, и бремя ответственности за принятое решение полностью ложилось на ее плечи. Хватит ли у нее мужества выдержать все это? Женщина с тревогой оглянулась на город: если Хен догонит их и хоть раз прикоснется к ней, вся ее решимость развеется, как утренний туман. Лорел поспешно подхлестнула ослика…

— А дедушка говорил, что я не нужен шерифу.

— Хен очень любит тебя. Он хотел, чтобы ты стал его сыном.

Адам резко дернул за поводья и остановил Санди:

— Как ты думаешь, ма, он все еще хочет, чтобы я был его сыном?

— Думаю, что хочет. Но почему ты спрашиваешь?

— Мистер Рандольф сказал, что больше не собирается быть шерифом, а хочет купить ранчо в Пекосе и забрать нас с тобой. Мы сможем туда поехать? А где находится Пекос? Далеко?

Сердце Лорел забилось так часто, что она чуть не задохнулась от нахлынувших чувств.

— Повтори то, что ты только что сказал, — дрожащим голосом попросила она.

— Да я ничего особенного не говорил.

— Что ты сказал о ранчо?

— Шериф хочет вместе с нами жить на ранчо в Пекосе. И хочет, чтобы мы стали семьей.

Лорел так резко остановила ослика, что возмущенное животное протестующе закричало. Быстро выскользнув из седла, она в мгновение ока преобразилась: плечи расправились, тело напряглось подобно взведенной пружине. Порывистым движением она стащила Адама с лошади и, подперев бока руками, нависла над растерявшимся и удивленным ребенком.

— Адам Блакторн, смотри мне прямо в глаза и отвечай. Ты хочешь быть сыном Хена Рандольфа? — требовательно спросила она.

— Наверно, если он все еще любит меня.

— Никаких «наверно». Если ты говоришь «да», значит ты любишь его, если «нет» — ненавидишь.

— Он мне нравится, — неуверенно произнес мальчик, смущенный необычным поведением матери.

— Ты уверен? И не передумаешь? В противном случае я отдам тебя пиратам.

Адам засмеялся.

— Но вокруг нет рек и нет пиратов, ма.

— Садись в седло, сынок. Да побыстрее, — сказала Лорел. — Мы должны торопиться. Нас ждет муж и отец.

Ее комната была пуста. Вещи Адама тоже исчезли. Значит, она сдержала слово и уехала. Сначала Хена охватил гнев и обида. Почему она уехала, даже не попрощавшись? Но затем он понял, что она уже простилась тогда, ночью, накануне городского собрания. Угроза со стороны Блакторнов миновала, шериф был в безопасности, и Лорел уже ничего не удерживало в Сикамор Флате. И ей уже нечего было сказать Хену: все было сказано.

Хен изо всех сил уговаривал себя сохранять самообладание и не впадать в отчаяние. Говорят, время — лучший доктор и залечивает все душевные раны. Но Хену даже время не помогло: он до сих пор не смог смириться со смертью матери, а ведь сколько воды утекло. Сможет ли он пережить потерю Лорел? Разве это могло быть вопросом времени? Ведь она уже стала такой же неотъемлемой и необходимой частью его существа, как рука или нога. Как без рук или без ног, так и без нее он становился калекой.

Нужно как можно скорее покинуть Сикамор Флате. Можно снова вернуться в Техас и вступить в конную полицию. Но зачем? Перед глазами до сих пор стоял образ лежащего в пыли посреди улицы мертвого Авери. Хватит убийств! Хен ничуть не раскаивался в роковом выстреле, оборвавшем жизнь старого Блакторна, но вместе со смертью Авери умерла и частица души Хена, о чем он искренне сожалел. Каждое убийство неотвратимо приближало его к краю пропасти, из которой обратной дороги нет. Каждый выстрел превращал в убийцу, которым он не хотел становиться.