– Глядит, – незаметно шепнул ей Андрей, почти не разжимая губ. Они молча просидели за завтраком, а затем поехали в музей Шагала – Андрей его очень любил, а Ксюшу тот чуть-чуть пугал своим невыносимо-жгучим цветом. Потом не спеша перекусили где-то в старой Ницце и к трем часам подтянулись к отелю на набережной.

– Тут разойдемся. – Андрей повернулся к ней и подмигнул. – Не будем смущать твоего Ромео.

– А ты что будешь делать? – спросила Ксюша, которой идти было и боязно, и любопытно. Но больше боязно.

– Я-то? Я, старый пень, пойду себе, завалюсь с книжкой.


И он, посвистывая, пошел себе вперед: даже не поцеловав ее на прощание и ни разу не оглянувшись.

Баронет ждал Ксюшу в баре. Он сразу же вскочил со своего высокого табурета, чтобы помочь ей сесть. Вот что значит – баронет. Ксюша заказала «Космополитен». Как в «Сексе в большом городе». Он – бокал красного вина. Как и положено французу.

– Я очень рад, что вы пришли, – сказал он тихо, когда бармен, поставив перед ними бокалы, отошел. – Я не был уверен, что у вас… получится.

Ксюша потупилась. У нее ведь был Отелло. Официально. Неофициально ее Отелло дал Ксюше в первой половине дня кучу инструкций:

– Не ври. Твоя неопытность бросается в глаза. Надо превратить ее в плюс. Делаем из тебя девочку благородных кровей, живущую в бедности в квартире дома, который пренадлежал твоим предкам, а потом был национализирован революционным правительством…

– Как будет национализирован по-английски? – сосредоточенно спросила Ксюша.

Игра ее и правда начала развлекать. Но сейчас, сидя перед баронетом, она испугалась. Ну что у нее может быть общего с таким персонажем? А тот взял ее неловко за руку.

– Простите, что я стал настаивать на встрече, это крайне невежливо с моей стороны. Вы ведь здесь со своим женихом.

– Нет, – быстро сказала Ксюша и так дернулась на своем высоком стульце, что пролила на себя добрую половину «Космополитена».

И тут баронет вынул из верхнего кармана пиджака шелковый платочек (о боги!) и стал вытирать брызги с тонкой футболки – в непосредственной близости от ее совсем не пышной груди. Ксюша и так была смущена, но этот жест произвел эффект удара молоточком невропатолога по колену особенно нервного пациента. Она взрогнула, табурет покачнулся, и Ксюша полетела вниз, хватаясь в испуге за твидовый рукав баронета… Кульбит завершился на мягком, слава тебе господи, ковре. С баронетом на ней. Красным от неожиданности и от смущения. С помощью бармена и пары фраппированных их внезапным падением посетителей они неловко поднялись.

– Пойдемте на улицу, – шепнул ей баронет.

И они пошли. Они гуляли по набережной, а потом поднялись в парк. В парке было хорошо и покойно. И говорить было просто. Врать следовало исключительно про «белоэмигрантскую» семью, отъехавшую во Францию после революции, и адвоката, нашедшего ее следы только после того, как двоюродную сестру бабушки хватил сердечный криз, и все ее значительное сосстояние досталось ей, Ксюше. А все остальное – коммунальная квартира с ее каждодневными прелестями, работа в школе, одиночество… придумывать ничего было не надо. Баронет, ей в свою очередь, рассказал, что он не баронет, а граф (и какая разница?) и единственный сын. Что он закончил бизнес-школу и начал работать в банке. Но что эта работа ему скучна и неинтересна… И он решил прекратить на некоторое время работу в офисе, чтобы понять, чего он хочет в жизни. Дени – так его звали – чувствовал в последнее время, что он очень одинок. Он внимательно посмотрел на Ксюшу. Но Ксюшу так было уже не смутить, и она спокойно ответила в том ключе, что, мол, да, хочется найти человека…

Но тут вспомнила, что у нее есть «жених», и придала лицу грустное выражение:

– Только у меня это пока не очень хорошо получается… – Она улыбнулась меланхолично, а Дени нащупал ее ладонь, и глядя не на Ксюшу, а на морскую гладь, сказал:

– Ксениа! (так он ее звал «Ксениа» – нежно). Я восхищаюсь вами. Я, кажется, вам это уже говорил. Вокруг меня очень много девушек из очень хороших семей… Но нет никого, похожего на вас.

Ксения смотрела на его профиль. Даже по профилю видно было – граф. Восхищается ею, Ксюшей. Она не выдержала и поцеловала его в щеку. Получилось по-детски. Он резко обернулся, чтобы поймать ее губы. Но Ксения уже отстранилась и широко улыбнулась.

– Это вам за комплименты. Я к ним не привыкла.

– Как такое может быть? – Он посмотрел на нее ошарашенно.

«Знал бы ты, голубчик, какая я была еще месяца два назад…» – подумала она, поглядев на него почти с нежностью. Ведь он первый не будет знать (ее рассказы – не в счет), что такое ее коммуналка и какая она была – с серой кожей и потухшим взглядом, пока ее не нашел ее лотерейный билет. Пока ее не нашел ее Андрей.

– Пойдем обратно, Дени, совсем стемнело.

– Мы встретимся завтра? – в голосе Дени было столько надежды, что ее можно было бы потрогать руками.

– Ну, конечно, – ответила Ксюша, а потом поправилась, согласно их с Андреем сценарию: – Если получится, конечно.

– Понимаю. – Дени потемнел лицом и на обратном пути мрачно смотрел себе под ноги.

В отеле ее ждал развалившийся на диване Андрей с сигарой и коньяком. Вид у него был очень расслабленный, но по тому, как он подобрался, как только она открыла дверь, Ксюша поняла: ждал!

– Ну как? – спросил он, снимая с нее пиджак и наливая коньяк в пузатый бокал.

– Ну как. Как! – Ксения уселась поудобнее, согрела, как положено, бокал в ладонях и начала рассказ.

Андрей слушал внимательно, задавая кучу вопросов по ходу дела. То одобряя, то критикуя, то посмеиваясь.

– По-моему, – заключил он, – парень втюрился! – И добавил тоном старой тетушки, следящей за нравственностью сиротки-племянницы: – Целовались с ним али как?

– Али как, али как, – ответила, зевая, Ксюша, прошествовав в ванную.

– Ужин закажем в номер, – крикнул ей вслед Андрей. – Пусть парень наш помучается.

– Мне – лососину, – ответила из ванной Ксюша.


Андрей уехал через неделю. Роман с Дени развивался под его чутким руководством, хотя последний об этом и не подозревал. Андрей говорил Ксюше, когда надо целоваться, когда исчезнуть, когда наконец остаться на ночь. Они разыграли пару сценок перед персоналом отеля и постояльцами: по легенде, герой, которого изображал Андрей, понял, что девушка любит другого, и решил «покинуть поле боя». А героиня бросилась – что взять со слабой женщины? – в объятия счастливого соперника. Таковы жестокие правила счастливой любви.

Ранним утром Андрей собирал свои чемоданы. Ксюша с побитым видом сидела рядом. Только сейчас она заметила, что чемоданов и вещей, соответственно, у Андрея стало в два раза больше. Хоть как-то Ксюша ему пригодилась. Что она будет без него сейчас делать? Она уныло посмотрела в окно. Вот и погода испортилась…

– Нечего хныкать. – Андрей аккуратно распихивал по фланелевым сумкам бесконечные пары обуви. – По нашему сценарию я должен был слиться уже неделю назад. А я все еще торчу тут, аки не только несчастный, но уж совсем несообразительный влюбленный.

Он потрепал ее по затылку и захлопнул одним жестом раскрытую пасть чемодана. Поискал что-то в кармане небесно-голубых джинсов, надетых специально для перелета.

– Вот. – Он протянул ей карточку, такую же, как и та, которая осталась в ее коммуналке. – Не забудь. Если вдруг с тобой что-нибудь случится, в общем, если что…

Ксюша с удивлением заметила, что он явно смущен. Ну, надо же! И зачем ей его визитка? Она и так наизусть помнит Андреев телефон…

– Звони! – сказал он.


После чего подхватил чемодан, поцеловал в лоб и быстро вышел из номера. Ксюша приготовилась уж порыдать, но тут на мобильник позвонил Дени. И пригласил поужинать. Надо было срочно наводить марафет – в плохие рестораны Дени ее не приглашал.

В этот раз, впрочем, он превзошел самого себя: ресторан находился на горе в старинной крепости, с террасы, где стояло всего пять столиков, открывался восхитительный вид на закатное небо и окрашенное в розовое море. Тихо играл саксофон.

– Ты веришь, – спросил Ксюшу Дени, в темно-синем бархатном пиджаке и белоснежной рубашке похожий, как никогда, на принца из книжки Шарля Перро, – что людям нужно жить вместе, чтобы понять, подходят ли они друг другу?

Ксюша задумалась:

– Ну, в принципе, да.

– А я – нет. Не верю я в это все! Двое влюбляются друг в друга, это такое чудо. Чего ждать? Все дело шанса и случая. Ты понимаешь? – Ксюша кивнула. – Ведь бывает, что супруги выясняют, что не созданы друг для друга и через двадцать лет. Или вдруг происходят какие-нибудь серьезные события, и человек открывается совсем с другой стороны. Ты видишь, что он вовсе не таков, как казалось.

– Я согласна. – Ксюша повертела в руках опустошенный бокал из-под шампанского. – Никогда нельзя знать точно. И потом. – Она вспомнила своих родителей. – Люди меняются. Замуж выходят одни, а через десять лет они совсем другие…

– Главное, – сказал Дени с какой-то внутренней силой, – чтобы люди менялись в одну сторону, когда живут вместе. Я никогда не хотел жить с кем-то, похожим на меня. – Он опять взял ее за руку. – Мне кажется, что нам бы было хорошо вместе, Ксениа!

Ксюша смотрела на него, не зная, что ответить. Никакого сценария они с Андреем на этот случай не предусмотрели.

– Мы вместе открывали бы для себя жизнь с разных сторон. Нам есть чему поучиться друг у друга. Это будет весело, Ксениа! Соглашайся!

Ксении показалось, что терасса уходит у нее из-под ног:

– Соглашаться на что? – едва слышно сказала она.

– О! – Дени хлопнул себя по коленке. – Извини меня, я такой неуклюжий! Это потому, что я в первый раз делаю предложение руки и сердца.

Он достал из внутреннего кармана синюю, в цвет пиджака, коробочку и придвинул ее к Ксюше. Ксюша глубоко вдохнула. Ей показалось, что весь ресторан на них смотрит (впрочем, так оно и было). Чуть дрожащими пальцами открыла коробочку. На черном бархате сиял желтоватый квадратный бриллиант. Большой.

– Я не знал точно твоего размера, – смущенно продолжил он. – Тебе нравится?

– Мне… Мне очень нравится, – сказала Ксюша, продолжая держать в руках коробочку.

– Я люблю тебя, Ксениа, – торжественно произнес Дени. – И хочу, чтобы ты стала моей женой.

То ли от музыки, то ли от заката, то ли от нее, влюбленности, слезы навернулись Ксюше на глаза. Никто. Никто и никогда не говорил ей таких слов. Ни про «люблю», ни уж тем более про женитьбу.

– Я тебя тоже, – само собой вырвалось у Ксюши.


Дени пришлось самому вынимать и надевать ей на палец кольцо. Оно ей было как раз. Вокруг все вдруг захлопали, им принесли еще одну бутылку шампанского «от заведения», а саксофонист подошел к их столику, чтобы сыграть нечто романтическое. Тут уж слезы потекли потоком. Как все здорово в ее жизни! У нее есть любовь, и граф, и будет свадьба! И она стала красавицей! Как жаль, что Андрей ее сейчас не видит! Она украдкой посмотрела на часы: он, наверное, уже приземлился. А солнце тем временем совсем закатилось.

Всю следующую неделю они провели в одном номере – бывшем их с Андреем. Решили справить свадьбу быстро, в мэрии, а потом уже представиться родителям жениха: Дени объяснил, что мама у него свихнулась на почве йоги и увезла отца в какую-то тибетскую деревню на несколько месяцев. Ксюша была не против – она несколько побаивалась графской семьи. Она купила себе к свадьбе бело-розовый костюм от Ив Сен Лорана – того самого Сен Лорана, о котором ей когда-то смутно мечталось в коммуналке. И поторапливала своих ошарашенных родителей, чтобы выслали все необходимые документы. Но на теплом юге все делается много быстрее, чем в Париже. Наличие некоторой сноровки (100 евро, вложенных в папку с документами) позволяло иногда обойтись копиями вместо оригиналов.

И вот наконец наступил вечер накануне «самого главного дня в жизни каждой девушки». Дени предложил провести этот вечер по отдельности – чтобы на следующий день особенно сладким стало воссоединение. Он собирался праздновать свой «мальчишник» с их завтрашними свидетелями: все будет пристойно, пусть любимая не сомневается. А Ксюша снова примерила свой костюм, шляпку и лодочки, поужинала в номере и решила пораньше лечь спать. Хотелось иметь свежий цвет лица. Заснуть никак не получалось: она все прокручивала в голове завтрашний день. Может, все-таки позвонить Андрею? Уж он-то нашел бы способ ее успокоить, одним этим своим, таким уже родным, ироничным голосом. «Ну уж нет, – сказала она сама себе строго, – учись быть самостоятельной, замужней дамой». Только подумав о себе в таких выражениях, она самодовольно улыбнулась в горячую подушку. Уже завтра она будет замужней – с ума сойти! Мадам де Гари де Фуше! На этой торжественной мысли Ксюша наконец погрузилась в беспокойный сон. Ей снилась школа: на ее урок никто не пришел, даже отличница Липина, и директриса ругала Ксюшу, а коллеги смотрели почему-то враждебно… Ксюша стыдливо опускала глаза долу, когда заметила, что она в белом костюме и свадебных лодочках! Во сне ее окатило волной холодного, липкого ужаса: ее ведь ждут на свадьбе! Что же она делает в Питере?! Она никогда не успеет добраться вовремя! И тут Ксюша проснулась.