— Ты хочешь сказать, что сегодня у нас будет шанс избавиться от всех его людей?

— Не обольщайтесь. Думаю, вы прекрасно знаете: господин Кан способен нанять еще больше головорезов — если захочет. Но с флешкой у вас будет шанс надавить на него так, что он и его пресловутые связи перестанут быть проблемой.

— Я тебя понял. Жду сигнала.

Чону отключается и переводит все внимание на экран. Разглядывает своего противника, изучая его одежду, его прическу, позу, в которой он сидит на диване…

А затем набирает номер.

— Как у тебя? — спрашивает негромко.

— У них там все на ушах. Пытаются бороться со взломом. Но я на финальной стадии. Странно, что господин Кан до сих пор не предупредил сына об этой атаке, — отзывается голос.

— Он пока не понял, что все это связано, — отзывается Чону, отойдя от владельца клуба, — После того, как откопируешь все данные с удаленных дисков, оставь послание.

— Помню. Жди гостей минут через тридцать.

— Тогда мы начинаем, — кивает Чону и отключается. А затем разворачивается к Анатолю, — Запись должна вестись до тех пор, пока в клубе не останемся только мы с Лином. Мой человек проследит за этим, но я должен предупредить: если мое лицо появится где-то в интернете, ваша семья узнает о всех ваших делах. Налоговая — о всех ваших махинациях. А полиция — о всех ваших связях с местными авторитетами. Должен ли я пояснять, что в клубе не должно остаться ни одного обладателя даже захудалой нокии, способной заснять события в плохом качестве и на хреновую камеру?


— Вы хотите, чтобы в клубе никого не осталось? — не замечая того, как он перешел на «вы», спрашивает Анатоль напряженным голосом.

— Твои камеры уже под контролем. Но камеры в руках случайных свидетелей не могут быть под контролем в принципе. Хотите и дальше жить в мире и согласии — позаботьтесь о том, чтобы ваши охранники вывели всех посетителей и сотрудников заведения. А затем вышли сами.

— Хорошо, — холодно отвечает Анатоль и делает звонок кому-то из службы охраны.

А Чону набирает номер мужчины в костюме и произносит спокойно:

— Начинаем.

— Что это значит? — заметив главу охраны своего главного врага, спрашивает Лин, не спеша подниматься с места.

— То, что ты — слишком самонадеянный, раз пришел сюда, — спокойно отвечает мужчина в костюме.

— Ты мне «тыкаешь»? — недоверчиво усмехается Лин, — Жить надоело?

После этих слов одна четвертая всех посетителей клуба останавливается и разворачивается лицом к его оппоненту.

— Могу я назвать это плагиатом? — не торопясь удивляться, интересуется тот.

— Я наслышан о том, как вы запугиваете своих противников. Решил, что в этот раз дам вам ощутить на своей шкуре — какого это, оказаться в меньшинстве, — протягивает Лин.

— Ты знал о том, что мы придем, — обводя взглядом толпу, замечает мужчина.

— Догадался. И если ты не прекратишь мне тыкать, я сломаю твою челюсть в нескольких местах. А потом отрежу губы, — ровным голосом произносит Лин, а затем указывает на свой рот, обозначая место для будущих действий, — Работу потом будет сложно найти.

Мужчина в костюме некоторое время смотрит на него тяжелым взглядом, а затем поднимает руку. Около тридцати человек подступают к нему, не отрывая от Лина недружелюбного взгляда.

— Очень страшно, — без эмоций, и словно насмехаясь над ним, отзывается сын господина Кана.

После этого начинается побоище.

— А он хорош. Никогда не видел, как Лин общается со своими врагами. 8 основном — только с теми, кто хотел наладить с ним связи, — замечает Анатоль, глядя в экран.

Чону ничего не отвечает. Он следит за тем, как две группировки сокращают количество стоящих на двух ногах в стане противника, а охранники заведения — выводят случайных посетителей из зала, прикрывая их своими телами.

Кажется, эти ребята впервые работали в подобных условиях. И были напуганы не меньше, чем визжащие девицы в коротких платьях. Но держались. И даже полезное дело делали.

— После этого можно смело закрываться — никто ко мне больше не придет, — произносит владелец заведения, повернувшись к Чону.

— Полученных денег хватит на то, чтобы очистить свою репутацию и начать жизнь заново, — бросает ему молодой человек, — выключай запись, — Анатоль выполняет требование, — А теперь можешь идти домой.

Хозяин заведения награждает Чону прохладным взглядом.

— Ключи занесешь, — не менее холодно «язвит» в ответ (хотя язвить ему — явно не по возрасту) и выходит из кабинета.

Чону еще некоторое время смотрит в мониторы, а затем следует за владельцем заведения, выходит в коридор и запирает вход в кабинет на ключ; проходит вперед, открывает дверь в зал, тут же вырубая одного из группировки Лина, и начинает продвигаться вперед…

Он замечает тот момент, когда Лину звонит его отец. Замечает он и напряжение на лице младшего Кана, когда тот сообщает ему о «послании»… Отстранившись от дерущихся и скользнув за выступ в стене, Чону наблюдает за сыном своего дяди… видит, как тот бледнеет, а затем нервно сообщает о том, где он находится…

Друг не подвел. В сообщении было несколько простых слов: «Я знаю, что ты сделал с хеном».

Реакция Лина не могла обмануть. Он был убийцей его брата.

Через десять минут на лице мужчины-в-костюме появляется выражение разочарования: люди Лина слишком быстро «выходили из строя», и теперь невооруженным глазом можно было увидеть, на чьей стороне преимущество.

Чону, не торопясь, набирает номер своего «союзника» и произносит ровное:

— Не расслабляйся.

Буквально в следующее мгновение двери в зал распахиваются, и к Лину приходит подмога. Вот теперь можно было вступать в бой: это были люди господина Кана — натренированные бойцы, не раз участвовавшие в серьезных разборках. Чону смещается в сторону и делает подсечку тому, что стоит к нему спиной.

Пришло время подводить итоги…

— Кажется, я недооценил тебя, — отбиваясь от очередного удара, замечает союзник Чону.

Теперь он был в одной рубашке — в нескольких местах драной и мокрой от пота.

— Флешка, — перекинув ему запоминающее устройство, негромко произносит Чону, — а теперь выводи остатки своих людей: с этими я разберусь сам. Но сначала…

— Помню, — в несколько ударов мужчина расчищает проход к двери в служебное помещение и ныряет в коридор, пропустив Чону вперед; затем делает звонок; пару минут ждет; и, наконец, разворачивает телефон экраном к молодому человеку.

Видео четко показывало, как Дину выпускают из черного фургона прямо перед подъездом ее дома. Девушка испуганно озирается на своих похитителей и идет к входной двери, открывает ее ключом, входит внутрь. Дальше — дверь закрывается, и мужчина сбрасывает видео-вызов.

— Жди, — коротко командует Чону и набирает номер, вставляя гарнитуру в ухо, — Проследи за машиной, — произносит сосредоточенно, — И сохрани данные с камер наблюдения.

— Это необязательно, — сухо замечает мужчина в костюме.

Чону игнорирует его слова.

— Не забудь сообщить Стасе, что ее подруга жива и добралась до дома, — замечает голос.


— Я напишу ей смс, — отзывается Чону.

— Почему не позвонишь? — уточняет друг на другом конце провода.

— Мой голос сейчас ей не понравится.

— Да, ты жутко звучишь. Тебя хорошо отлупили? — пытается свести все в шутку его собеседник.

— Нет. Я видел его лицо. В тот момент, когда отец сообщил ему о послании… — напряженно произносит Чону.

— Друг, успокойся. Все, что нужно — ты уже сделал. Осталось только раскрыть себя и дать понять, что никто не уйдет безнаказанным. И все! Можно возвращаться в Корею!

— Отключаюсь, — ровно произносит Чону и сбрасывает звонок.

Затем пишет Стасе сообщение: «Дина добралась до дома. Позвони ей», и поворачивается к мужчине-в-костюме.

— Все, что вы планируете сделать в отношении господина Кана — меня не касается. Но Лин должен сесть в тюрьму.

— Полагаю, причина — в файлах флешки? — уточняет тот.

— Да. Там косвенные улики, но по ним можно завести дело. Я уверен, Лин нужен вам на свободе точно также, как скандально известный тявкающий оппозиционер — вашему президенту.

— Если материал — стоящий, Лин сядет. На этом деле можно хорошо подняться.

— Особенно — молодому политику, — кивает Чону.

— Надеюсь, Лин будет цел к концу вашей личной разборки? Труп на суде вызовет много вопросов, — замечает мужчина.

— Уходите, — коротко командует Чону и поправляет респиратор.

А затем резко распахивает двери в зал…


Первого, попавшегося на пути, он выносит ударом ноги. Атаку второго принимает на блок и выбивает противника ударом в челюсть.

Он больше не следит за уровнем силы, вкладываемой в кулак. Он идет напролом. К нему.

Третий отлетает в сторону, схватившись за живот.

Четвертый, коротко взвыв, падает на пол, держась за колено.

— Ты! — Лин поднимается с дивана, напряженно следя за молодым человеком в капюшоне и респираторе.

— Давно не виделись, — отвечает Чону и отпинывает последнего стоявшего на ногах противника.

— Кто ты? Почему ты борешься против меня? — властно спрашивает Лин.

— Кан. Лин. — Четко и раздельно произносит молодой человек имя своего оппонента, склонив голову чуть в строну; а затем поднимает взгляд на сына известного бизнесмена, — С чего ты взял, что я «борюсь» против тебя?..

— Ты обезвредил моих людей, — кивнув ему за спину, произносит Лин.

— Какое верное слово: «обезвредил»… тут ты угадал. Я сделал так, чтобы они больше не могли причинить никому вреда, — отзывается парень в маске, проходя вдоль небольшого пьедестала, на котором располагался диван со столиком; на расстоянии пары метров.

— Я заплачу тебе больше, — спокойно и уверенно произносит Лин.

— Правда? — поднимает брови Чону, — У тебя много денег, Кан Лин?

— Достаточно, — отрезает тот, — Почему ты продолжаешь называть меня полным именем?..

— Мне нравится твоя фамилия. Она звучит гордо.

— Хочешь такую же? — не без сарказма уточняет Лин.

Молодой человек лишь усмехается, ничего не отвечая и продолжая мерить шагами площадку перед диваном.

— Зачем ты здесь? Ты помог моим врагам избавиться от моих охранников, но не спешишь разобраться со мной. Чего ты ждешь? — сын господина Кана закидывает ногу на ногу.

— Никто не избавлялся от твоей охраны: они лежат на полу — почти целые и определенно живые. Чего не скажешь о тех, кому не посчастливилось встретиться… ну, к примеру, с тобой, — протягивает Чону.

— С мной? Я не умею драться, — фыркает Лин.

— Это плохо, — констатирует Чону.

— Почему?

— Если бы ты умел драться, я бы мог вызвать тебя на честный бой, — усмехается Чону, — и, полагаю, пасть смертью храбрых от какого-нибудь запрещенного приема. Ты же любишь нечестную игру, да, Кан Лин?

— Да что с тобой, чудило? — Лин подается вперед, опираясь локтями о колени, — Чем тебе так присралась моя фамилия?

— Как грубо. Может, я просто очень жалею, что такую фамилию носит такой выродок, как ты?.. — медленно поднимая взгляд на своего оппонента, спрашивает Чону.

— Ты кто такой? — резко и холодно бросает ему Лин, — Думаешь, если положил всех моих людей, то можешь вякать все, что пожелаешь? Сейчас сюда придет мой отец, и я бы хотел посмотреть на то, как ты будешь при нем поливать грязью нашу фамилию!

— Твой отец?.. — словно размышляя над этой новостью, протягивает Чону, — Полагаю, я должен испугаться или что-то типа того?..

— Ты совсем без тормозов? — с усмешкой интересуется Лин, — Или не знаешь, с кем имеешь дело?..

— Ас кем я имею дело, расскажи мне, — спрашивает Чону; сжимает челюсть.

— Как ты уже смог выяснить, моя фамилия Кан, — фыркает Лин, вздернув подбородок, — и эта фамилия в городе — не пустой звук. А вот кто ты такой, это еще большой вопрос.

— Когда я начинаю злиться, мне становится сложно говорить на русском, — склонив голову, произносит Чону на своем родном языке; Лин удивленно застывает, во все глаза глядя на него, — я честно пытался сдерживаться, но у меня не получается… Ты сказал, что твоя фамилия — не пустой звук. Выходит, ты знал об этом. Ты знал о том, что значит — быть частью этой семьи. И ты опозорил свою фамилию, когда совершил худший в мире грех. Теперь ты не имеешь права ее носить. И я клянусь, в данный момент я хочу вырезать твое имя ножом из всех документов, лишь бы никогда не видеть, как имя Лин стоит рядом с фамилией Кан.

— Ты кто такой?.. — уже в который раз повторяет сын бизнесмена, с напряжением глядя на парня в маске.