Каролин Терри - Ловцы фортуны

Он рассмеялся.

— Забавно, но мне кажется, это в вашем стиле! Я знаю вашего отца?

— Нет, но, оказывается, Джон Корт и Мэтью Брайт старые враги. Я обещала отцу всеми способами избегать сэра Мэтью.

— Вот как? Значит, со мной вы будете в полной безопасности, потому что там, где я, его искать бесполезно.

— Какой замечательной свободой вы, должно быть, наслаждаетесь, — с завистью заметила она. — И где же теперь ваш отец?

— Только что вернулся из Южной Африки. Вы, конечно, знаете, зачем он туда ездил?

— Побойтесь Бога! — воскликнула Тиффани, в ее голосе явственно послышался американский акцент. — Я же не ясновидящая!

— Алмаз, огромный алмаз, найденный Томасом Куллинаном в шахте недалеко от Претории.

Тиффани порылась в памяти.

— В шахте «Премьер»?

— Точно! А вы вовсе не так бестолковы, как кажетесь, — он уклонился, когда она шутливо попыталась ткнуть его зонтиком. Эта самый большой камень в мире, он весит более трех тысяч каратов. У отца чуть удар не случился, когда он услышал о нем.

В голосе Филипа слышалось некоторое сожаление, что здоровье сэра Мэтью оказалось таким несокрушимым.

— И сколько же он стоит? — спросила Тиффани.

— Кто знает? И кто может определить стоимость подобного камня?

Тиффани кивнула, с ее лица сбежала улыбка все, что касалось алмазов, она воспринимала серьезно. Она задумалась. Винсент вернул ее к действительности, обратившись к Филипу:

— Уж если ты знаешь и можешь все что угодно, то подскажи, чем нам заняться сегодня вечером?

— Мы можем показать Тиффани достопримечательности Оксфорда, — предложил Дик.

— Нет, на сегодня лучше придумать что-нибудь другое, — проговорила она, искоса взглянув на Филипа, и тот, ни на минуту не усомнившись, понял, что ее больше устроит прогулка наедине.

Пока продолжался спор относительно планов на вечер, Филип шепнул:

— Когда мы встретимся?

— Завтра утром — пораньше.

— Будьте у Баллиоля в шесть.

Она кивнула и спросила, чуть повысив голос:

— Вот там не ваша семья? Наверное, вам надо подойти к ним?

Филип бросил совершенно безразличный взгляд в указанном направлении.

— Они уже возвращаются в Лондон к отцу и на этой неделе больше не будут докучать мне. На гонках они поприсутствовали, так что семейный долг по отношению ко мне можно считать исполненным.

Тиффани уловила в его голосе горькие нотки, но ничего не сказала. Она осмелилась еще раз взглянуть в ту же сторону, надеясь, что Рэйф Деверилл ее не заметит.

— Это ваша младшая сестра? Та, о которой вы когда-то давно говорили, что она любимица отца?

— Она самая. Она по-прежнему любимая собачка папочки, хотя моя мачеха производит на свет детей так часто, что это становится неприличным. Конечно, меня это не волнует, но отпрыски Лоры могут обидеться на столь сильную соперницу.

Он помолчал, а потом небрежно добавил:

— Миранда глухая.

— Глухая?!

Она взглянула на отстраненное лицо и дочти неподвижную фигурку девочки.

— Ну, для меня-то она не соперница, — с оттенком презрительной жалости заметила Тиффани.

Миранда смирно сидела в кресле рядом с мачехой и наблюдала за течением реки, являя собой тихий маленький островок среди оживленного движения, голосов и веселого смеха. Общаться с окружающими она могла лишь читая по губам собеседников, внимательно вглядываясь в их лица. Обычно, находись на людях, она была полностью сосредоточена на этой задаче, причем сама говорила мало. Но время от времени она погружалась в свой собственный мир. Сегодня она чувствовала себя совсем несчастной, раздумывая который уже раз о том, почему Филип, ее старший брат — такой красивый, умный и достойный всяческого восхищения, — так ее ненавидит.

Они плохо знали друг друга и из-за разницы в возрасте, и потому, что семейные обстоятельств лишали их возможности много бывать вместе. Но главный удар по их отношениям нанес Филип пять лет назад, когда он неожиданно ворвался в ее детскую перед своим возвращением в Итон…

Миранде было в то время лет шесть и она была так рада видеть своего старшего брата, что подбежала к нему, протягивая руки, обняла его за ноги и, запрокинув голову, засмеялась. Но Филип оторвал ее от себя, причем так неосторожно, что девочка упала. Ошеломленная, она так и осталась лежать на полу, ее глаза наполнились слезами недоумения. Филип не хотел делать ей больно, но ревность настолько переполняла его, что требовала немедленного выхода. И он стал кричать на Миранду, с его туб срывались самые ужасные слова, которые только приходили ему в голову.

Он полагал, что она не понимает того, что он выкрикивает, раз не может слышать. Никто ему не говорил, какова глубина постигшего ее несчастья, и Филипу никогда не приходило в голову, что она может читать по губам. Он дал полную волю своей ярости и обиде, и они вырывались на свободу бурным потоком слов.

Сначала Миранда не могла понять, что он говорит. Он ходил, выплевывая злые слова, то у нее за спиной, то сбоку, так что она не видела его губ. Но затем он наклонился и зашипел ей в лицо:

— Папочкина любимица! Всегда получаешь все, что ни захочешь! Он ведь только тебя и любит!

Миранда начала всхлипывать, но Филип продолжал:

— Но скоро этому конец! Теперь у него есть Лора, и тебя он больше любить не будет. К тому же ты глухая, а папа любит только тех, у кого все в полном порядке!

Эта угрозу показалась Миранде такой страшной, что она расплакалась, лежа на полу и уткнувшись лицом в ковер. Но и потом, когда слезы высохли, ужасные воспоминания не изгладились из ее памяти, а случившееся оказало воздействие не только на ее отношения с Филипом, но и на ее чувства к Лоре и, что самое важное, к отцу. Раньше она обожала Лору, но теперь была уверена, что любовь, которую папа и Лора чувствуют друг к другу, уменьшает ту долю любви, которая предназначена ей, Миранде. Она стала избегать мачехи, все больше и больше погружаясь в собственный мир. Ее лицо стало замкнутым, она жила за стеной, которую возвела сама и проникнуть за которую мог только Мэтью.

Но самые важные последствия этот эпизод имел для их отношений с отцом, Миранда поверила, что может лишиться его любви, которая наполняла всю ее жизнь и была единственным смыслом существования. С этого момента она более не считала любовь отца само собой разумеющейся и сознательно поставила перед собой задачу завоевания и укрепления его чувства.

Папа приедет завтра утром! Она сняла шляпку и, поглощенная мыслями о долгожданной встрече, принялась вертеть ее в руках, машинально сгибая и разгибая поля. Неожиданно чья-то рука коснулась ее волос, и она вздрогнула от неожиданности… Миранда обернулась и увидела капитана Деверилла. Она застенчиво улыбнулась; Рэйф Деверилл нравился, ей. К тому же он подарил ей Ричи в день рождения, когда ей исполнилось шесть лет.

— У тебя в волосах запутался мотылек, — сказал Рэйф. Однако он не ответил на ее улыбку; выражение его лица было очень странным. — Марианна… Миранда… даже имена звучат похоже, — пробормотал он.

Марианна? Лора не слышала, чтобы он когда-нибудь упоминал это имя. Девушка из его прошлого — или настоящего? Спросить его? Нет, это может показаться навязчивым. Глядя на его лицо, несшее печать пережитых страданий, Лора вздохнула. О Рэйф, подумала она, до чего же ты изменился!

Все трое расположились в плетеных креслах, которые распорядился установить Рэйф, зная, что Лора вновь беременна; Джулия и ее муж, лорд Альфред, беседовали с друзьями, стоя на берегу немного ниже по течению, а Лора и Рэйф, как старые, испытанные друзья, которым хорошо друг с другом и без слов, погрузились в уютное молчание. И в этом тихом забытьи Лоре вспомнился другой берег и тот давний разговор с Рэйфом, за который она будет ему вечно благодарна.

Нелегко было бывшей гувернантке занять место леди Брайт в светском обществе Лондона. Когда после осады. Кимберли Лора вернулась в Англию, она столкнулась с неприязнью не только семьи Мэтью, но и его друзей и даже слуг. Этот брак был воспринят всеми как мезальянс, и Лора очень страдала, встречая всеобщее неодобрение. Особенно усердствовали леди Джулия и Генриетта, горничная первой жены Мэтью. Она при каждой возможности вспоминала леди Энн, стараясь как можно чувствительнее уколоть самозванку. А когда Филип и Миранда не ответили на искренние усилия Лоры завоевать их привязанность, она чуть было не признала поражение. Ей настолько изменили ее обычное спокойствие и здравый смысл, что она стала винить во всех своих несчастьях бриллиант — грушевидную подвеску, которую подарил ей Мэтью. Она убедила себя что этот камень оказывает на своего владельца злое влияние. Лора не смела обратиться за помощью к мужу, так как ужасно боялась, что Мэтью раскается в своем поспешном браке, и поэтому старалась демонстрировать перед ним уверенность, которой совсем не чувствовала. Вот тут-то ей и помог Рэйф Деверилл.

Однажды погожим летним днем они разговорились на берегу реки под названием Ричмонд, и он восстановил ее душевное равновесие и самоуважение всего несколькими дружелюбными словами… и одним поцелуем. Он представил ситуацию в ином свете, убедив Лору, что первый брак Мэтью счастливым не был, а общество, в конечном счете, признает ее, и что лишь любовь Мэтью должна иметь для нее значение.

— Вы должны помнить, что главное в другом. Ваш муж, Лора — замечательный человек. Еще ребенком я восхищался им и мечтал, когда вырасту, стать таким же богатым, красивым, удачливым и, главное, не таким, как все!

Рэйф помолчал, а затем мягко добавил:

— Но и вы можете добиться того же, если найдете свой стиль.

Тогда она впервые почувствовала, что ее брак вполне может стать удачным. Но кое-какие препятствия к этому еще оставались, и злополучный бриллиант был не последним из них.

— Вы можете посчитать меня сумасшедшей, Рэйф, но этот камень — вечный источник моих бед.

Бриллиант сверкал на ее груди, словно демонический глаз, его тяжесть душила, а ледяной холод обжигал.

— Это свадебный подарок Мэтью, но в этом камне заключено какое-то зло… он словно намертво впился в меня, а я почему-то не осмеливаюсь снять его!

Он спокойно наклонился и снял с ее шеи подвеску. Его лицо приблизилось, глаза потемнели, как это бывало с Мэтью, когда он хотел… Неожиданно Рэйф обнял ее, его губы коснулись ее рта… Хотя Лору кроме Мэтью еще никто не целовал, она ощутила естественный отклик на призыв Рэйфа; ее губы раздвинулись, принимая поцелуй. Она почувствовала холодную твердость его рта, упругий и в то же время нежный язык, скрытую силу его молодого тела, ощутила тепло солнечных лучей на своем лице, в то время как руки Рэйфа ласкали ее спину.

— Счастливый, счастливый Мэтью, — прошептал он, отодвигаясь от нее. Его голос слегка дрожал.

Лору тоже била дрожь. Этот поцелуй принес неизъяснимое наслаждение, хотя она знала, что продолжает любить только Мэтью. Не в состоянии решить эту загадку, она, пряча смущение, принялась поправлять растрепавшиеся волосы.

— А та девушка, на которой вы женитесь, будет еще счастливее, — искренне ответила она.

Рэйф улыбнулся.

— Буду только рад, если вы поможете мне в поисках подходящей кандидатуры. Но время терпит. Я даже допускаю, что стоит подождать, пока не подрастет ваша дочь. Я хотел бы, чтобы моя невеста была похожа на вас как две капли воды.

Лора покраснела от удовольствия, но возразила:

— Мне бы не хотелось, чтобы моя дочь вышла замуж за человека, который позволяет себе обниматься в траве с женой другого мужчины.

Она поднялась и отряхнула с платья приставшие стебельки.

— Если когда-нибудь вам понадобится помощь, — серьезно сказала она, — можете без колебаний обратиться ко мне.

— Спасибо, — Рэйф поднес ее руку к своим губам. — Я это запомню.

Эти слова, сказанные Лорой в порыве благодарности, и его ответ, конечно, давно забыты Рэйфом. Но сейчас ему, похоже, действительно требовалась помощь. Очевидно, во время войны с ним что-то произошло, и Лоре было очень больно, что он не поделился с ней. Она была уверена, что Джулии известна по крайней мере часть истории.

Когда она думала о Джулии, ее сердце терзала ревность. Как глупо!.. Она была счастлива с Мэтью и ожидала третьего ребенка. Более того, она допускала, что Рэйф начал оказывать внимание Джулии ради нее же, стараясь отвлечь племянницу Мэтью от злобной кампании, которую та вела против Лоры. И все же у нее сжималось сердце, когда она представляла Джулию в объятиях Рэйфа.

А Рэйф тем временем наблюдал за Тиффани. Сначала он хотел возобновить их знакомство; было бы очень забавно узнать мнение Лоры о ней. Однако затем он решил, что реакция Джулии не будет столь же забавной. Он вздохнул: Джулия оказалась слишком уж большой собственницей. Давно бы стоило разорвать их отношения, но Рэйф продолжал поддерживать эту связь, хоть как-то скрашивающую его бесцельное существование.