— Миранда! Какой приятный сюрприз! Вы просто проезжали мимо или вас все же привлекает мое общество?

— Голубятник! — выкрикнула она. — Голубятник! Мерзкий алмазный контрабандист, вот вы кто!

— Ага. — Он скрестил руки и взглянул на нее. Она ожидала, что он начнет отпираться, но он не стал этого делать. — И вы этого не одобряете, — заявил он с очаровательной небрежной улыбкой.

— Гениальная догадка!

— Вам придется пересмотреть свои взгляды на жизнь, Миранда, если вы хотите преуспеть в мире бизнеса, где ваши понятия о чести не имеют право на существование.

— Мой отец прекрасно преуспел, не пачкаясь в таких делах!

— Разве? В прежние дни Кимберли являл собой джунгли, в которых выживали только сильнейшие, а «сильнейшие» означает только самые умные и хитрые. Я крепко сомневаюсь, чтобы Мэтью Брайт остался незапятнанным. Вы знаете, что тогда это называлось НТА — «нелицензированная торговля алмазами», не контрабанда, но примерно то же самое?

— Мой отец не делал ничего подобного, — упрямо настаивала Миранда.

Как она отличалась от Тиффани! Ситуация с двумя алмазными наследницами была так похожа, что хотелось мысленно объединить их, увидеть в них представительниц одного типа, различавшихся только национальностью и цветом волос. Однако Тиффани жадно бросалась в любое сулящее выгоду предприятие и осмелилась бы плыть под любым ветром. Если Миранда отличается такой совестливостью и претензиями на мораль, то Тиффани легко сокрушит ее при первом же возникшем конфликте.

— Они все этим занимались, — спокойно сказал Рэйф. — Как вы думаете, с чего начинавшись титаны индустрии? Конечно, они были удачливы. Конечно, они были умны. Но было к множество других добытчиков алмазов. Чем же большие парни выделились из остальных? Я вам скажу — благодаря решительности, безжалостности и НТА.

— Я пришла обвинить вас в преступлении, а не защищать отца за какие-то мифические проступки прошлых лет! — вспыхнула Миранда. — Контрабанда — это кража!

— Я беру алмазы с неразрабатываемого месторождения, неизвестного никому, кроме туземцев, которым оно бесполезно. У кого я краду?

Она впервые заколебалась.

— Контрабанда алмазов вредит индустрии в целом.

— А какого дьявола я должен беспокоиться об алмазной индустрии? Только за то, что она и ее магнаты сделали со мной? А вам, как и всем, чертовски хорошо известно — что! Нет причины, почему я не имею права искать алмазы, добывать их и продавать? Почему я должен подчиняться диктату могущественного картеля?

— Вам должно быть превосходно известно, что дело в рыночной стабильности, особенно при продаже предметов роскоши, таких, как алмазы.

— К несчастью, стоимость алмазов, которые я добываю, отнюдь не столь велика, чтобы повлиять на рыночные цены!

— Где вы продаете камни?

— Ну-ну, Миранда, вы что, серьезно ожидаете, будто я отвечу на этот вопрос?

— По крайней мере, расскажите мне, как вы их нашли, — настаивала она.

— Я слышал, как и все моряки, истории, которые рассказывают в кабаках на побережье Кейптауна — истории о спрятанных сокровищах, золоте и алмазах. Был один готтентот, уроженец Юго-Запада, он клялся, что знает месторождение алмазов, но отказывался рассказать кому-либо о нем. Со временем большинство людей утратило к нему интерес, решив, что он плетет небылицы, надеясь вытянуть деньги на выпивку. Случилось так, что я сумел снискать его расположение, и за это он согласился проводить меня к алмазам.

— Почему вы поверили, в его историю? — ярость Миранды улеглась, сменившись глубокой усталостью.

— Я не был абсолютно уверен, но стоило рискнуть. Богом клянусь, стоило! По правде, мой маленький друг указал два источника алмазов. Один — который мы с вами посетили и другой — дальше по побережью, где я покупаю камни у бушменов.

— И сколько вы платите за карат?

Он рассмеялся.

— Деньги не помогут бушменам выжить в пустыне Намиб! Я плачу одеялами, ножами, продуктами, водой.

— Все вместе взятое много дешевле одного алмаза. Вы получаете несоразмерную выгоду, — язвительно бросила Миранда.

— Все относительно. Для бушменов алмазы все равно, что булыжники, а вода — ценнее всех сокровищ.

Миранда кивнула, неохотно признав логику его доводов.

— Когда мы отсиживались в кимберлийской Шахте во время осады, папа принес нам немного винограда, и Лора сказала: «Мы — в сердце алмазной шахты, но этот виноград — ценнее алмазов».

— Лора — очень умная женщина.

Они по-прежнему не садились, стоя друг против друга. Миранда все больше расслаблялась, побежденная силой собственных переживаний.

— Что ж, — устало сказала она, — алмазы помогли решить еще один вопрос. Я гадала, чем объяснить исключительную преданность вашей команды. Теперь я понимаю, что они верны алмазам, а не вам.

Он не ответил и даже глазом не повел.

— Вы не опасаетесь, что вас схватят?

— Постоянно опасаюсь. Немцы патрулируют берег на военных катерах — «Пантера», «Хабихт» и «Кондор» — вот почему я держу на борту «гочкис». — Он увидел удивление в ее взгляде. — А вы не заметили пулемет? Я рад, что, по крайней мере, хоть что-то у меня хорошо закамуфлировано. А как вы вообще догадались о моем бизнесе?

— Это было нетрудно, стоило лишь немного подумать. «Корсар» останавливался по пути туда и по пути обратно — высадить, а потом забрать матросов, которые добывали алмазы, пока мы были в Людерицбухте. Затем вы отослали алмазы домой с голубями, чтобы обойти южно-африканский закон, запрещающий лицу, не имеющему лицензии, владеть незарегистрированными алмазами. Также на «Корсаре» гораздо лучший двигатель, чем вы утверждаете, что помогает сэкономить время и обмануть подозрения портовых властей Кейптауна. Видите, не нужно быть гением, чтобы разгадать загадку вашего «понемножку того»… — Миранда сделала паузу. — Но я скажу вам, капитан, что меня взбесило по-настоящему, — тихо сказала она. — Не только контрабанда, хоть она мне и отвратительна, а то, что вы осмелились заниматься этим, когда я находилась на борту. Я, может, и глухая, капитан Деверилл, но это еще не означает, что я идиотка.

Рэйф шагнул к ней, но она шарахнулась прочь, чтобы сохранить дистанцию между ними.

— Я не считаю вас идиоткой, но должен признаться — не думал, что вы сумеете понять происходящее. Я совершил ошибку, и приношу свои извинения.

В ответ Миранда швырнула на стол пачку банкнот.

— Плата за проезд, капитан! Надеюсь, вы согласитесь, что я не постояла за ценой.

Он не взглянул на деньги.

— Вы сообщите обо мне в Детективное управление по алмазам?

Миранда глядела на него, с болью сознавая, что не может совладать с чувствами. Причины, о которых она говорила, были вполне реальны, но им противостояла ужасная правда: она не могла навредить ему, потому что начала тянуться к нему… доверять ему… любить его… и присутствие этой «домоправительницы» не поможет!

— Нет, — устало сказала она. — Вы не стоите хлопот. — Она отошла к двери и бросила взгляд на него, на его поношенную одежду, на жалкую обстановку комнаты. — Как вы верно подметили, стоимость алмазов, которыми вы спекулируете, никоим образом не способна повлиять на индустрию.

Он не хотел, чтобы она узнала о контрабанде, но возможно, это оказалось и кстати. Ее реакция была интересна! Интересно было все, что могло пролить какой-то свет на Миранду.

По велению судьбы алмазная нить протянулась сквозь всю его жизнь, сковала его против воли. С алмазами он сталкивался на каждом повороте — Мэтью и Лора, роль алмазных магнатов в англо-бурской войне, Тиффани и Филип, Миранда и страсть Брайтов и Кортов к алмазам произвели на него столь сильное впечатление, что эта хладнокровная, циничная контрабанда стала для него грубым ответом на их одержимость.

К тому же Рэйф достаточно знал себя, чтобы понять — его присутствие в этой части света не случайно. В Южной Африке он не завершил дел, тянувшихся еще с войны. Здесь он сбился с пути, и подсознательно надеялся, что здесь же снова сможет снова обрести его — и себя самого.

Он решил, что не допустит отъезда Миранды в Кимберли без попытки примирения; завтра ему нужно прийти на станцию проводить ее.

Кейптаунский вокзал был переполнен людьми, и Рэйфу пришлось проталкиваться сквозь толпу к платформе, откуда отправлялся поезд Кимберли — Йоханнесбург. К счастью, найти Миранду не составит труда, потому что она должна путешествовать в специальном роскошном вагоне «Даймонд Компани». Но когда Рэйф достиг барьера контролера, он вдруг осознал внезапную тишину, молчание в толпе и с удивлением повернулся, чтобы узнать причину.

К поезду на Кимберли надменно, царственно шествовала женщина в черном. Она была высокой, пальто ее было отделано соболем, а гладкие темные волосы венчала соболья шапка. Станционные огни подчеркивали блеск бриллиантов в ее ушах, когда она быстро, целеустремленно шла по человеческому коридору, который словно бы сам по себе открывался перед ней. С ней было несколько спутников, следовавших в кильватере, но никто, включая Рэйфа, их не заметил. Все глаза были устремлены только на это гордое, прекрасное лицо.

Рэйф поспешно двинулся назад, чтобы скрыться в толпе, и Тиффани Корт, не глядя по сторонам, миновала его, оставляя после себя аромат дорогих духов. Он долго, недвижно стоял на месте. Колесо свершило полный оборот. Он должен последовать за алмазными наследницами в Кимберли, и когда они с Тиффани встретятся лицом к лицу, он произнесет только одно слово: зачем?

Глава двадцатая

Тиффани не хотела посещать Кимберли, но алмазы вынудили ее приехать. Безжалостно, против воли они влекли ее в Алмазный город, где она была зачата, влекли в самую сердцевину прошлого. Но в этой бездне не таилось больше чудес. Огонь угас, блеск ослабел, свет потускнел, несмотря на то, что дух не был сломлен. Тиффани облеклась в ночь, пойманная в ловушку злобной хваткой Рэндольфа и темной магией алмазов.

Стоя у окна и глядя в сад невидящим взором, она лихорадочно, неустанно крутила в пальцах грушевидный кулон. Он мерцал на бархате ее черного платья — ибо Тиффани больше не носила светлых, солнечных оттенков, ни пастельных, ни чисто белого; она одевалась в черное или насыщенные резкие цвета — алый, багряный, пурпурный и красный — символы ада, в котором она жила.

Семь лет брака с Рэндольфом Кортом не оставили видимых шрамов. Их следствием были холодность и твердость ее взгляда, горькие линии рта — и это была та горечь, что граничила с жестокостью — и непримиримая ненависть в душе. Она сознавала произошедшие с ней перемены, ненавидя гнусность и грязь, которыми окружил ее Рэндольф, и понимала, что должна вырваться из-под его власти. Возможно, что алмазы, поработившие ее, принесут ей и свободу — и все свои надежды Тиффани возложила на алмазы Юго-Западной Африки.

Антон Элленбергер пригласил их в Кимберли на свою инаугурацию, но истинной причиной этого было завершение переговоров о партнерстве для приобретения алмазных месторождений Юго-Запада, которое могло стать основой для захвата полного контроля над индустрией. Тиффани жаждала этого контроля; она всегда жаждала его, но теперь причины были гораздо сильнее, чем просто личные амбиции: в этой сделке она видела возможность сбросить власть Рэндольфа и при этом сохранить контроль над своими предприятиями.

Тиффани всегда считала себя не глупой женщиной. Она не обладала достаточной силой, чтобы сокрушить его физически, но если она завоюет юго-западные алмазные месторождения, то докажет свое умственное превосходство над ним.

Ее пальцы стиснули бриллиант на груди. Как далека дорога зла, куда завлек ее Рэндольф? Как далеко он сможет заставить ее пройти? Как далеко она готова пройти, чтобы сокрушить его?

Ответ, — в Кимберли. Здесь, в Алмазном городе она должна обрести свою судьбу. Это было не сентиментальное путешествие в прошлое — нет, именно прошлое было причиной, по которой она не хотела приезжать. Тиффани избегала воспоминаний об отце. Она не простила его за Энн, за Алиду, за цепь случайностей, приведших ее к трагедии. А главное, она не простила Джона Корта за то, что он толкнул ее к Рэндольфу.

Сейчас тот вошел в комнату, похожий на гладкого вкрадчивого кота — глаза, выражающие ленивую скуку, но всегда таящие в себе угрозу. Он не спал с ней уже больше года, но причина, по которой он покинул ее постель, была для нее гораздо унизительнее любых побоев.

После рождения Бенджамина она поняла, что Рэндольф хочет, чтоб она с ним боролась, и жаждет подавлять ее отвращение, поэтому стала свое отвращение скрывать, изображая полное безразличие. Она добилась еще двух беременностей — исключительно в качестве уловки избегать внимания Рэндольфа, и постепенно его визиты в ее спальню становились все реже. Затем, однажды ночью, когда он занимался с ней сексом, она испытала оргазм. Это произошло совершенно безотчетно — обычная физиология, но для Тиффани это был самый унизительный и убийственный миг в жизни.