Потом она увидела, что Миранда исчезла.

В этот момент Тиффани не думала ни о Мэтью, ни даже о Миранде — ни о себе самой. Она видела перед собой утонченные прелестные черты леди Энн, она видела Филипа, она видела могилу Виктории. Двое детей ее матери были мертвы, и Тиффани поняла, что не сможет убить третью. Со всхлипом она изо всех сил вцепилась в душившую ее золотую цепь: та разорвалась и бриллиант полетел вниз. И она как будто освободилась от тяжелой ноши. Внезапно к ней вернулось дыхание, и с пронзительным криком: «Миранда!» Тиффани бросилась за сестрой.

В переходе было темно, но для Тиффани он был заполнен отдававшимися эхом звуками и шагами и голосами последовавших за ней спутников, однако все перекрывало громыхание и клацанье вагонетки. Она отчаянно взывала к Дани и Миранде, каждую минуту ожидая услышать вопль, означавший, что она опоздала.

Однако первый прозвучавший вопль оказался ее собственным, когда впереди она увидела вагонетку и за ней — Филипа!


Перед конторой «Даймонд Компани» Елена пробилась сквозь сборище зевак и настойчиво потянула Рэйфа за руку.

— Куда они собираются?

— В Шахту.

— Мы должны остановить их. — Но экипажи уже отъезжали. — Дани собирается убить Миранду.

— Вы сошли с ума!

— Он убил Филипа… то есть пытался.

Рэйф растерялся, но его смущение немедленно померкло перед ошеломляющим страхом за Миранду, когда он представил всю ее уязвимость в подземных лабиринтах.

— Он, кажется, вместе с Тиффани… но мы не сможем предъявить против него голословных обвинений. И мы в любом случае не сможем остановить его, потому что нас не пропустит охрана у ворот Шахты.

— Мы сможем проникнуть в Шахту. Идемте со мной.

Она схватила его за руку и потащила за собой в гостиницу, где они ворвались в комнату, и Рэйф замер в потрясенном молчании, глядя на Филипа Брайта, который, несомненно воскрес из мертвых.

Есть только один способ проникнуть в Шахту — ты должен рассказать, кто ты! — взмолилась Елена.

На миг Филип заколебался.

— Я бы предпочел остаться мертвым, — пробормотал он. — Я был гораздо счастливей, будучи мертвым, будучи безымянным, будучи собой! Но… — он притянул к себе Елену, взглянул ей в лицо. — Обещай мне одно: независимо от того, что случится, независимо, что скажет или сделает мой отец, ты никогда не оставишь меня! Обещай!

— Конечно, — прошептала она. Печаль, прозвучавшая в его голосе, выдавала страх, что это он сможет покинуть ее.

— Никогда! — сказал он, угадав ее мысли. — Никогда!

А потом они поспешили по улицам Кимберли к воротам Шахты, где охранники вытаращили глаза на призрак, явившийся с того света и настаивавший, что он должен встретиться со своей сестрой немедленно! Но там было несколько человек, живших в Кимберли во время пребывания там Филипа, и они смогли удостоверить его личность. Ворота распахнулись, и позаимствовав шахтерские каски у бригады чернокожих рабочих возле входа, они забрались в клеть и вскоре уже спускались в шахту.

Филип бывал под землей много раз и уверенно вел их по транспортному туннелю, но физическое превосходство Рэйфа и его огромный страх за Миранду заставляли его обгонять своих спутников. Это было жуткое, кошмарное путешествие — они не знали, чего им ожидать, их шаги зловещим эхом отдавались под сводами, и они страшились того, что могут обнаружить.

Им повезло — впереди показалась призрачная фигура Миранды — копна ее белокурых волос узнавалась безошибочно, — но позади ее раздавался леденящий душу железный грохот.

— Груженая вагонетка! — воскликнул Филип. — Она раздавит ее!

Все трое были охвачены ужасом и беспомощностью, понимая, что Миранда не слышит ни их криков, ни грома надвигающейся вагонетки.


Ноги Миранды все еще не слушались, но оторвав взгляд от Филипа, она с трудом протянула негнущиеся руки к Рэйфу, который был к ней ближе. У нее было время только лишь для того, чтоб заметить отчаяние на его лице, перед тем, как он бросился к ней и сшиб с рельсов к деревянным опорам стены. Секундой позже она почувствовала колебание воздуха, и как будто что-то пронеслось мимо, но смысл происходящего до нее не доходил. В это мгновение она была уверена, что видела призрак, и понимала только, что Рэйф пришел, чтобы вывести ее из шахты, и, расслабившись в его объятиях, она сознавала также, что он крепко прижимает ее к себе и покрывает ее грязное лицо поцелуями, полностью отметая все ее планы мести.

Пока Рэйф был занят Мирандой, внимание Филипа сосредоточилось на вагонетке. Он видел такие сотни раз и представлял, какую позицию займет Дани. И точно, когда вагонетка прогрохотала мимо, луч фонаря на каске Филипа высветил скрючившуюся позади фигуру, Филип прыгнул вперед, и его пальцы вцепились в грубую материю комбинезона Дани. Тот пошатнулся, но удержался за борт, в то время, как ноги Филипа неуклюже скребли землю, тормозя ход вагонетки, но недостаточно, чтобы остановить ее. Филип отчаянно искал, за что еще ухватиться и нашел как раз тогда, когда Дани вырвался и пополз вперед по груде камней. Филип подтянулся, чтобы последовать за ним, и в этот миг Дани повернул голову.

Лампа на каске Филипа отбрасывала мертвенный свет на бледное лицо под ней, и Дани в ужасе уставился на призрак человека, которого убил в пустыне Юго-Западной Африки много лет назад.

Потрясение заставило Дани потерять равновесие, и со страшным криком он свалился прямо пол левое переднее колесо вагонетки. Она дрогнула и подскочила, наехав на него на полном ходу. За тошнотворным хрустом ломающихся человеческих костей последовал страшный скрежет металла, и, разбрызгивая искры, контейнер накренился. Тонны алмазной руды лавиной обрушились на неподвижное тело.

Когда вагонетка начала крениться, Филип отскочил подальше, но затем, вспомнив о Елене, бросился назад. Он разгребал камни и отшвыривал их в сторону, пока не показалась голова Дани. Одного взгляда было достаточно: череп пробит, шея сломана. Когда Дани был маленьким мальчиком, Мэтью спас его от гибели, откопав из завала на старательской заявке у реки, но в конце концов алмазоносная земля Кимберли все-таки взяла свое.

Филип повернулся и пошел назад, выйдя на свет перед остальными, прибежавшими следом за Тиффани. Он слегка прихрамывал, его лицо было исцарапано и кровоточило, но именно в этот момент Тиффани и Миранда окончательно поняли, что Филип жив. Тиффани пошатнулась, но совладала с собой. Миранда же бросилась в объятия брата. Он тепло обнял ее, но потом подошел к Елене.

— Мне очень жаль.

Глаза Елены были полны слез. Она могла думать только о своей овдовевшей сестре и племянниках, детях Дани.

— Это был несчастный случай! — яростно заявила она. — Дани пытался остановить вагонетку!

Конечно, это был несчастный случай, мягко подтвердил Рэндольф. Мистер Стейн проявил великий героизм.

Филип и Рэйф заколебались. Их взгляд притягивала напряженная, недвижная фигура Тиффани… вероятность ее участия в покушении была слишком ужасной, чтобы задумываться о ней…

— Великий героизм, — тихо согласился Филип.

Всегда найдутся те, кто в этом усомнится, те, кто вспомнит, как Филип отчаянно прорывался в шахту, но Дани Стейн был уже мертв, и проще было оставить все, как есть, и среди вихря чувств, вызванных спасением Миранды, гибелью Дани и воскрешением Филипа, никто не замечал ни страха на лице Тиффани, ни злобы в глазах Рэндольфа.

Филип не заметил этого, потому что он утешал Елену, уткнувшуюся ему в грудь.

— Любопытно, оценит ли твой отец иронию судьбы, приглушенно произнесла она. — У Дани против него было много обид, но истинной причиной его горькой ненависти была смерть сестры. Дани искренне верил, что Мэтью никогда не любил ее, что для него Алида была простой бурской девушкой, которую он не считал себе ровней. И вот ты, Филип, оказался женатым как раз на такой девушке.

Он понимал ее страх перед встречей с его семьей и крепче обнял ее, стремясь защитить и утешить.

— Мы съездим в Лондон, чтобы повидаться с отцом, но вернемся в Южную Африку, — прошептал он. — Обещаю.

Антон и Полина не замечали, потому что смотрели на Миранду. Потом медленно повернулись друг к другу и улыбнулись. Это была довольная, интимная и очень счастливая улыбка. И в тот момент, когда Антон взял ее за руку, на свет появилась Афро-Американская Корпорация, но никто из них не думал об этом аспекте своих отношений.

Рэйф не заметил, потому что уводил Миранду из шахты. Он проводил ее до клети, и они вдвоем поднялись на поверхность. Он не отпускал ее, словно стремясь убедиться, что она настоящая, живая и теплая. Они вышли на воздух, и Миранда облегченно вскинула лицо навстречу солнцу, но в целом она уже успокоилась, хотя голос Рэйфа от волнения срывался.

— Я едва не потерял тебя! Пожалуйста, не оставляй меня больше!

— Я нужна тебе только как средство мести моему отцу. — Но она не была уже так уверена в этом.

— Это начиналось как месть, но я влюбился в тебя, еще когда мы плыли на «Корсаре». Все, что я делал в Кимберли, имело целью помочь тебе победить Тиффани, а мне завоевать тебя в жены.

— Твоя «цена» за акции не выглядела объяснением в любви, — безжалостно напомнила она.

— Я просил тебя верить мне. Я должен был утверждать, что это «цена», чтобы услышали все остальные — особенно Тиффани! И я не мог предупредить тебя заранее, потому что ты, дорогая Миранда, так абсолютно и чудесно правдива. Я не верил, что ты сможешь одурачить ее. И думал, что перспектива нашего брака подтолкнет Тиффани дать мне то, что я хочу.

— Я видела вас вместе, ты целовал ее, — упрямо сказала Миранда, — и уверена, что ты любишь ее больше, чем меня.

— Нет! Я притворялся, что влюблен в нее, потому что собирался заставить ее очистить мое имя, чтобы я мог жениться на тебе. Она принимает поклонение мужчин как свое законное право, и вполне поверила, что я люблю ее, несмотря ни на что! Если теперь этот план не сработает, я надеюсь, что ты все равно за меня выйдешь. — Он пристально посмотрел на нее. — Надеюсь, что значу для тебя не меньше, чем отец.

Выбор был не прост, но теперь ее не терзали сомнения, что он действительно ее любит. Она видела, что Рэйф тоже оказался перед выбором. Он мог бы принять сторону Тиффани, продать или передать ей в управление акции и уехать в Нью-Йорк. Однако он выбрал ее, Миранду.

Она улыбнулась и вместо ответа поцеловала его.

— Похоже, что папа возвращает себе одного из детей, но теряет другого, — сказала она, когда он ее отпустил. — Филип вернется в Лондон на мое место… а что папа когда-нибудь меня простит.


— К счастью для меня, Елена последовала за Дани в пустыню.

Филип и Миранда беседовали наедине в гостиной их дома.

— Когда Дани не вернулся домой, ее стало мучить подозрение, что он что-то замыслил против меня, поэтому она пошла в гостиницу и подоспела как раз вовремя: она увидела, что Дани уезжает, увозя меня на вьючной лошади. Она вернулась домой, переоделась в мужской костюм и двинулась за нами.

— Как же она смогла разыскать вас в тумане?

Туман задержал ее продвижение, но к счастью, в ту ночь он быстро развеялся. Но даже так только выучка, которую она получила на войне в коммандос дала ей возможность найти меня — да еще ее храбрость.

— Но если она сумела найти тебя, почему немцы не преуспели?

— Тревогу подняли только на следующий день, а тогда ветер уже уничтожил все следы. Тем временем Елена помогла мне добраться до заброшенной старательской хижины, где мы укрывались, пока я восстанавливал силы.

— Но, Филип, почему ты не сообщил нам, что спасся?

Филип откинулся в кресле, и прошло довольно много времени, прежде чем он ответил.

— Поначалу я не намеревался «исчезать», — медленно произнес он. — Эта мысль приходила ко мне постепенно, в те дни, что я провел с Еленой. Я влюбился в нее. Она стала для меня всем — женой, матерью и другом — и дала мне больше любви, чем любой человек вправе ожидать. Она бы никогда не свыклась с лондонской жизнью, а я никогда бы ее не бросил. Но были и другие причины тоже… — голос его упал.

— Вы долго оставались в пустыне?

— Около двух недель. Нам повезло — как только у нас кончились вода и провизия, в хижину забрели двое старателей. Они согласились продать нам припасы, одежду для меня и держать рот на замке — в обмен на значительную часть содержимого моего бумажника. По счастью, у меня было много наличных — это были деньги «Даймонд Компани», не ограничивавшей меня в средствах. Потом мы сообразили, что подходит срок отплытия следующего парохода в Кейптаун. Мы просто вернулись в Людерицбухт и поднялись на борт корабля — пара обносившихся неудачливых старателей. — Филип запнулся. — Но я все еще не решил исчезать совсем. Я рассматривал свое возвращение в город как своего рода испытание. Если бы кто-нибудь узнал меня, я бы подтвердил это. Но меня никто не узнал. Чем дольше я оставался с Еленой, тем сильнее сознавал, что не смогу с ней расстаться. Кроме того, было так чудесно стать совершенно свободным.