Марина Дмитриева - Ловушка для Ангела

Если бы всё было так просто… Уж сама не знаю, плохая я или хорошая.

— Ты, наверное, на работу спешишь, Варь?

Подруга детства посмотрела на часы в своём мобильном телефоне, скривилась.

— Если честно, уже опаздываю.

— Варь, а можно я у тебя поживу немного.

Конечно, моя просьба выглядела навязчивой, совершенно беспардонной, мы ведь не виделись четыре года, я безжалостно прервала любое общение со всеми знакомыми мне людьми, просто не хотела, чтобы они видели, кем я стала, точнее, во что меня превратили. И теперь такая неуместная просьба. Слезы еще сильнее побежали по щекам.

— Лин, Линочка, не плачь. В чем вопрос, живи, сколько хочешь. Я сейчас позвоню на работу, отпрошусь, меня заменят.

Варька немного отошла, чтобы спокойно поговорить с начальством.

А я подняла вверх глаза, кажется, день обещает быть хорошим, солнечным и безоблачным. Странно, у меня на душе такой непроглядный мрак, а тут такая яркость, с буйством весенних красок.

— Всё, пойдем, Линка-Перелинка! Расскажешь мне про своего Андрея, что за нахал посмел обидеть Ангела.

— С-сначала я его обидела.

Смертельно, навсегда, с его принципиальностью разве он сможет простить.

«Скажи мне его имя, и я все прощу тебе: свою поломанную жизнь, четыре года и почти шесть месяцев, проведенных в тюрьме, ровно одна тысяча шестьсот тридцать девять дней и ночей, когда я скучал по своим родным, все миллионы, которые потерял».

Как мне хотелось тогда поверить Андрею. Но я побоялась… Ведь правда так фантастически звучит, а самое главное, может привести к тяжелым, даже смертельным последствиям.

В нашем доме не было лифта, пришлось подниматься по лестничной площадке пешком. На третьем этаже невольно приостановилась. Тут давно уже живут другие люди, Лина, только дверь осталась прежней — коричневая с красивыми, выпуклыми на металле, классическими линиями. Сейчас, кажется, достанешь ключи и…

— Там живет очень хорошая семья: мама, папа и трое очаровательных детишек, — прервала мои размышления Варька.

— Они, наверно, сделали ремонт.

Смирись, Ангел, ничего не осталось от твоей прежней жизни.

— Наверно, я не заходила к ним в гости. Лин, а помнишь соседа с квартиры напротив?

Тело мгновенно напряглось, скрутилось в сильнейшем приступе отвращения. Тошнота подступила к горлу.

— П-помню.

— Вот так живешь и не знаешь, что рядом такая сволочь обитает. Представляешь, он изнасиловал девчонку шестнадцатилетнюю из соседнего подъезда. Белобрысенькая такая, худенькая, на тебя чем-то неуловимо похожа. Заманил её к себе в квартиру, да издевался почти целый день… Его посадили на восемь лет, а на зоне он повесился. Люди говорят, что его там опустили, вот и не выдержал мужик.

— Он не мужик, — зло прошипела я. — Гнида, таким надо сразу яйца отрезать.

— Ой, Лина, прости… — замялась Варька. — Я понимаю, для тебя любые упоминания о таком мучительны.

— Н-ничего…

Ничего-то ты, Варька, не понимаешь.

* * *

— Дмитрий Константинович, нужно срочно установить наблюдение за Нестеровым Даниилом, а еще, на всякий случай, подружкой Ангелины Варей Кабловой.

Частный детектив нахмурился.

— Я думал, вы уже нашли ту девушку.

Смущенно опустил глаза. Нашел, а потом потерял, точнее, сам прогнал своего Ангела. Слепой неуравновешенный кретин.

— Это неважно, — отрезал я, — установите наблюдение. Также желательно узнать, где похоронены её родственники, она может объявиться там.

— Андрей Тимурович, вы предлагаете моим ребятам постоянно торчать на кладбище?

— Нет, не постоянно, а только в часы его работы. На ночь, кажется, кладбища закрывают.

— А что по расследованию дела банкротства вашей компании? Вы обещали изучить собранный материал и сказать, в каком направлении двигаться дальше.

— Пока мне это неинтересно, — соврал я детективу, — еще даже не ознакомился с вашими бумагами. Просто свояк предложил мне начать с ним новое дело, думаю, надо бизнесом заняться, а не выискивать причины прежних неудач.

* * *

Признаться, обманул я Дмитрия Константиновича с умыслом, не хотел, чтобы он связывал мое имя с Моргуновым. А пока ребята детектива пытались отыскать голубоглазого Ангела, я занялся слежкой за ублюдком, решившим, что имеет право играть в пинг-понг жизнями других людей.

Вот уже почти неделю я вел за Глебом Георгиевичем наблюдение, досконально изучая места, где он бывает, и основные маршруты его передвижений. А для того, чтобы меня не засекли, практически каждый день менял машины. Благо, это сейчас просто, надо всего лишь обратиться в фирму, сдающую автомобили напрокат. Оказывается, ресторан «Соната», где я разыскал Лину, принадлежит Моргунову. Глеб Георгиевич частенько ужинает в этом заведении. Но убрать его там не представлялось возможным — много людей, постоянная охрана и куча камер. Н-да, до Моргунова добраться очень сложно, он практически не находится один, его постоянно сопровождают дюжие молодчики. Вот они основная проблема. Однако тот, кто ищет, всегда найдет. Теперь я знаю, где убью этого гада. Моргунов построил себе дом, тихая гавань на четыреста квадратных метров около речки и леса. Прекрасное дорогое место. И камеры, насколько я мог заметить, только по периметру центрального входа. Значит, задняя часть и бока коттеджа остаются без надзора. Конечно, они обнесены высоким ограждением, но кого в наше время напугает забор. Соседи с правого бока еще не построились, там частенько бывают строители, а вот слева да со стороны леса, в принципе, можно было пробраться не замеченным.

— Алло, Хорек, тебя Тимур беспокоит.

— О, привет, Тимур! Давно откинулся?

— Нет, совсем недавно. Хорек, мне нужна твоя помощь, надо подобрать отмычку к одной двери, ты, помнится, хвалился, что у тебя есть знакомые, которые могут открыть любой замочек.

— Тимур, удивляюсь тебе! Неужто ты решил уголовщиной заняться?

— Это неважно. Найди умельца, я заплачу более чем щедро.

— Конечно, Тимур, я ведь твой должник и помню добро.

— Хорек, только никому не болтай лишнего.

— Обижаешь, я могила.

— И еще, Хорек, мне нужен ствол и маслята к нему.

Мой собеседник обескураженно присвистнул в трубку.

— Тимур, Тимур, я тебе удивляюсь. Думал, выйдешь из тюрьмы и будешь вести законопослушный образ жизни, даже дорогу переходить только на зеленый свет.

— Буду, Виталик, — вспомнил я настоящее имя своего сокамерника, с которым более-менее сдружился в местах не столь отдаленных. Хотя, конечно, я старался держаться волком-одиночкой, но четыре с половиной года — довольно долгий срок, прожить их без общения довольно сложно. — Когда-нибудь обязательно буду, но сейчас мне очень нужен ствол. Причем желательно нигде не засвеченный.

— Я попробую раздобыть контакты людей, которые могут помочь в этом деле, ну а дальше сам договаривайся. Я ведь тоже, Тимур, решил начать жить честно. Даже жениться вот подумываю, только её родители не очень рады уголовнику, отговаривают.

— Женитьба — дело хорошее. Убеди родителей, что костьми ляжешь, но сделаешь эту девушку счастливой.

— Не узнаю тебя, Тимур, ты ж говорил, что больше никогда не поверишь бабе.

— Говорил, только знаешь, иногда всё не так, как кажется. И еще, я встретил настоящего Ангела, — не знаю, к чему, зачем сорвалось с моих губ это ненужное признание.

— Во как тебя проняло, Андрюха! — надо же, бывший сокамерник тоже вспомнил мое настоящее имя. — Тогда какого фига ты ищешь пушку и умельца по ключикам?

Все очень просто. Мне нужно освободить своего Ангела из ловушки, жестокой западни, состоящей из ржавых гвоздей вечной боли. И я костьми лягу, но сделаю её счастливой.

Закончив разговор, мстительно улыбнулся, зря Глеб Георгиевич посадил меня в тюрягу, там я обзавелся кое-какими полезными знакомствами. Не только его мордовороты могут действовать бандитскими методами.

На время я почти переехал на крышу недостроенного дома, который был практически напротив «скромненького» жилища Моргунова. Домик этот находился на другой стороне улицы, далековато, чтобы меня засекли камеры, зато я с чердака, вооружившись мощнейшим биноклем, мог свободно видеть все передвижения в коттедже напротив. Благо, там практически не было занавесок. Выбрав место убийства, я перестал постоянно таскаться за Глебом Георгиевичем, поскольку даже несмотря на сменные машины такое пристальное наблюдение была чревато разоблачением. Это ничего не подозревающему человеку трудно заметить слежку, а такой «всеми уважаемый» бандюга, как Глеб Георгиевич, наверняка должен держать ухо востро. Ночь с субботы на воскресенье Моргунов провел в доме с какой-то сисястой блондинкой… в это время его парни, наверное, чтобы не мешать любовным утехам главного, уехали. Хороший момент для осуществления замысла, который я придумал, был бы… Да вот только блондинка мешала. Убивать еще кого-нибудь, кроме этого ублюдка, не входило в мои планы. Конечно, меня теперь сложно назвать нормальным, эта история навсегда переменила, но не маньяк же я, в самом деле, чтобы без разбора палить по людям. Мне нужна только жесткосердечная скотина, поломавшая жизнь моего персонального Ангела, сделавшая из домашней, романтичной девочки послушную для себя шлюху. Глеб Георгиевич, безусловно, достоин смерти, достоин, чтобы его потихоньку резали на кусочки, а еще лучше долго-долго каждодневно опускали, как делал это он с голубоглазкой-Линой. Но увы, от планов страшной мести стоит отказаться… Я тоже решил сыграть с ним одну злую шутку.

Вот уже больше двух недель я живу у Вари. Её родители уже начали коситься, несмотря на мои старания быть очень любезной и главное, тихой. Я не выходила из комнаты подружки без надобности, а в качестве компенсации за то, что они были вынуждены терпеть мое присутствие, как могла, помогала по дому, убирала, гладила, готовила. Только чувствовалось, что я всё больше и больше обременяю людей. Они не понимали моего стремительного возвращения с бухты-барахты, после почти четырехгодичного полного безвестия, не понимали молчания и общих, не дающих никакой информации ответов по поводу моей жизни за время отсутствия. Евдокимовские пятьсот рублей я нехотя отдала Варьке, только разве они могут покрыть расходы на еще одного человека в доме. Что такое сегодня пятьсот рублей, один раз в магазин сходить за самым необходимым.

На улицу я боялась выбираться, поскольку одна машина, практически постоянно стоящая во дворе, казалась мне очень подозрительной.

Нельзя обременять людей еще больше. Наверное, нужно позвонить брату, попросить денег. Только одно останавливало, Данькин телефон могли прослушивать люди Моргунова. Что же делать, Лина, что же делать? Я не хотела возвращаться к Глебу Георгиевичу и понимала — стоит мне шаг ступить и завертится нечто совершенно непредсказуемое, причем последствия этого верчения могут ударить по самым близким для меня людям. Заметалась по комнате подружки. Ты ничего не высидишь, Лина, надо на что-то решаться! В теле, за эти почти две недели, которые я жила у подружки, поселилась постоянная жажда, ломка даже. Мне нестерпимо хотелось назад к Евдокимову. Почувствовать сильные требовательные руки на своем теле, вдохнуть мужской запах, опутаться жаром его тела, окунуться с головой в ласковый шоколад темных глаз. Кажется, это состояние называется любовной тоской.

— Андрей, я очень сильно по тебе скучаю, — зачем-то произнесла эту реплику вслух.

Жаль, что мои слова не способны преодолеть расстояние и долететь до Андрея. Быть может, он тоже поражен тоской по своему Ангелу.

«Скажи мне его имя, и я все прощу тебе: свою поломанную жизнь, четыре года и почти шесть месяцев, проведенных в тюрьме, ровно одна тысяча шестьсот тридцать девять дней и ночей, когда я скучал по своим родным, все миллионы, которые потерял».

Да, Андрей, я тебе тоже всё прощу, простила уже. Насилие над собой, все твои насыщенные злостью слова, тумаки, игры с ножичком и даже то, что ты держал меня на цепи, как собаку. Ослепленный местью и моим молчанием, разве ты ведал, что творишь? Кроме того, поломав твою жизнь, я, безусловно, заслужила эту кару. Но теперь-то мы квиты? Вдруг поняла, что мне нужно делать и куда идти. Конечно же, к Андрею! Он наверняка остыл за это время, возможно, даже пожалел, что прогнал своего Ангела. Я, допустим, уже сотни раз сожалела, что безропотно ушла, не объяснившись, не настояв на том, чтобы Андрей меня выслушал. Надо было сесть у порога и подождать, пока схлынет его злость. Вдруг всё еще не поздно? Вдруг Евдокимов и правда сможет меня простить? Нужно попробовать, Лина, попытаться убедить Андрея позабыть прошлое, отказаться от мести и навсегда уехать из нашего города.