Марина Дмитриева - Ловушка для Ангела

— Какая ты влажная, Ангел.

Конечно, я патока, липкая-липкая патока в мужских руках. Хочу его всего измазать своей сладостью. Нет, грязью, мне предстоит вывалять Евдокимова в грязи. Не надо жалости, Лина, подумаешь, что его мужская гордость, по сравнению с жизнью моего брата.

— Аааа, — раздался чей-то хриплый стон.

Удивительно, мой. Мужские пальцы умело начали кружиться, натирая клитор, растирая липкие соки по моим трясущимся бедрам. Я выгибалась в этих сильных руках, задыхалась под его требовательными губами, лихорадочно в попытке удержаться цеплялась за широкие мужские плечи. А потом вдруг заметила шокированный Варькин взгляд. Да, подружка, я тоже в шоке от себя, но совсем не потому, что позволила практически незнакомому мужику зажимать и лапать себя в первом попавшемся углу элитного увеселительного заведения, я потрясена реакциями своего тела. Никогда такого не чувствовала, кажется, еще чуть-чуть, капельку, и произойдет что-то невероятное, будет большой взрыв, случится наконец-то мой первый оргазм с мужчиной. Варька поспешила скрыться. Я же вернулась на грешную землю, начав думать головой, а не потёкшей промежностью, стала вырываться из горячих объятий Евдокимова. Глеб Георгиевич дал ясные инструкции — нужно оказаться у него дома, нельзя допустить, чтобы Андрей Тимурович трахнул меня по-быстрому в первом попавшемся углу ночного клуба. Конечно, я еще хочу полетать и попробовать наконец-то, что это за штука — оргазм с мужчиной… Но Моргунову нужны четкие фото, на которых Евдокимов будет голый, в ситуации, не позволяющей двоякого толкования. Возвращайся на землю, Ангел.

— Андрей, я не могу тут, давай сбежим куда-нибудь?

Евдокимов неохотно отстранился, убрал такие восхитительно теплые руки с моего подрагивающего, офигивающего от новых необычных ощущений, тела. Дышать сразу стало легче, а вот вся кожа заныла, желая, прося, требуя еще прикосновений.

— Да, Ангел, сейчас. Только скажу остальным…

И тут из зала вышел парень, который был в компании с Евдокимовым.

— Андрюха, где ты лазишь, там Серега напился и подрался! Надо разрулить. И Светку ты обещал домой отвезти.

— О, черт, — проболтал соблазняемый мной объект, развернулся и, не оборачиваясь, направился в помещение ночного клуба, даже не вспомнив об ангеле, готовом слиться с ним в жарких объятьях.

— Ха… ха-ха-ха!

Стало обидно, и боюсь, вовсе не из-за того, что план соблазнения трещал по швам. Обидно, потому что Евдокимов сразу же позабыл обо мне, словно ничего не было между нами всего несколько секунд назад в этом дурацком коридоре. Подумаешь. Позажимался чуточку с одной, чуть позже в машине может продолжить со Светкой. Мужчины ушли, так ни разу и не оглянувшись. А я осталась стоять одна, все еще дрожащая, пылающая жаром, с промокшими насквозь липкими трусиками. Ненавижу Глеба Георгиевича, ненавижу мачо Евдокимова, и этот бабахающий ночной клуб «Часы»! Эх, братик, втянул ты меня в историю! По щекам прошелся дождик…Нет, это я заревела маленькой обиженной девочкой, которой сначала пообещали подарок, а в итоге отдали другой. Дура, Линка, какая же ты дура! Уныло побрела в туалет. Зеркала отразили мое растерянное ангельское личико. Даже слезки мне идут, только мысль эта не принесла радости. Умылась холодной водой. А теперь собралась, тряпка, припудрилась, нацепила улыбочку и пошла в основной зал, смотреть, как можно исправить ситуацию.

Едва выйдя из туалета, уперлась в уже знакомое мужское плечо. Ноздри затрепетали в волнении, ощутив сводящий с ума запах дорогого одеколона.

— Ангел, я повсюду тебя ищу!

Ликование радостной волной прошлось по телу. Все же не забыл, Лина, значит и он чувствовал то звенящее невесть что между нами. Мужская рука прошлась легкими электрическими разрядами по щеке, приподняла подбородок, вкусные шоколадные глаза внимательно всмотрелись в мое лицо. Надеюсь, Евдокимов не догадается, что еще несколько минут назад я ревела, как последняя идиотка.

— Ангел, мне нужно срочно уйти. Прости.

Теперь настала очередь волны уныния.

— Дай мне номер своего телефона, я тебе обязательно позвоню.

— Через месяц?

— Почему через месяц? — теперь в карих глазах явственно читалось недоумение.

Говорить мне противопоказано. Вылетают совершенно дурацкие фразы.

— Просто через четыре дня я уезжаю, — нагло соврали мои губы.

Точнее заканчивается срок, который дал мне Глеб Георгиевич на твое соблазнение, красавчик.

— Куда уезжаешь?

Упс… Линка, не умеешь врать — не берись.

— Отдыхать.

— Андрей, ты куда подевался? — позвал мужской голос Евдокимова.

Он дернулся, оглянулся, скривился в досаде.

— Устраиваясь на работу, ты оставляла свой телефон в отделе кадров?

— Д-да, кажется.

— Да или нет?

— Оставляла.

— Евдокимов? — снова позвал кто-то.

— Ангел, я позвоню тебе завтра.

Теплые губы легонько коснулись моих. Я потянулась к Андрею Тимуровичу, желая углубить поцелуй, а главное, понять, те ощущения в коридоре мне почудились или же существовали в реальности. Но нет, Евдокимов отстранился, снова заглянул в мои глаза, а потом ласково чмокнул в носик.

— Ангел, завтра.

* * *

На этот раз решила позвонить Глебу Георгиевичу первой, надо же признаваться, что опять провалила задание. Вздумал кто-то подраться, а ведь шло так все хорошо, чувственно, можно даже сказать, божественно. Губы до сих пор горят от мужских поцелуев. Я словно летала на волнах страсти под звенящую музыку ночного клуба… Что за патетика? Но ведь правда летала.

— Как дела, Лина? — сразу же заговорил Моргунов, даже не дождавшись моего приветствия.

«Ангел, завтра». Странно, от воспоминаний этих слов и обволакивающего тона мужского голоса в животе разлилась теплота.

— Глеб Георгиевич, накладочка получилась, — начала быстро лепетать я. — Все шло прекрасно, мы целовались в коридоре, но потом т-там кто-то подрался…

Молчание. Зловещее молчание.

— Сука, ты, кажется, не совсем понимаешь серьезность положения! Я не шутил про руку. А быть может, ты хочешь, чтобы я твоего братика евнухом сделал?! Я могу, даже не сомневайся. Или подпортить твое ангелоподобное личико?! Хочешь стать страшилищей, блядь?!

Ладони вмиг стали противно липкими. А коленки затряслись.

— Глеб Георгиевич, п-пожалуйста, он обещал мне перезвонить завтра.

— Если завтра Евдокимов не перезвонит, что хочешь делай. Хоть ползком ползай возле его дома или офиса. У тебя осталось четыре дня, хотя нет, уже три. Я больше не буду суетиться, подстраивая ваши встречи. Если к шестому июля ты не позвонишь, то твоего братца закопают где-нибудь, как никому не нужную дворовую псину.

Слезы побежали по щекам. Данька, братик мой любимый.

— Я-я все сделаю, Глеб Георгиевич… завтра ждите от меня звонка.

— Если его не будет, Лина, то утром следующего дня тебе придет кровавая посылка.

— П-пожалуйста, Глеб Георгиевич…

— Давай, сука, шевелись, теперь всё от тебя зависит.

Я проснулся еще до сигнала побудки. Перевернулся на жесткой поверхности кровати. А голову который раз прострелило болью осознание, что теперь нет необходимости спешить в компанию, на бегу завтракая и натягивая костюм с удавкой галстука. У меня сейчас совсем другой распорядок дня, ведь нахожусь я за решеткой следственного изолятора. Благо, подняв все возможные связи и дав взятку начальнику, удалось договориться об одиночном содержании. Это слегка радовало, ведь я уже был наслышан о том, что делают с насильниками в общих камерах. Спать бы мне возле параши, а ведь могут и головой окунуть в место для испражнений или того хуже. Надеюсь, мой бешено дорогой адвокат сможет доказать, что я ни в чем не виноват. «От сумы и от тюрьмы не зарекаются» — права народная мудрость. Еще буквально несколько дней назад у меня было столько дел и проблем, вздохнуть полной грудью не удавалось. А сейчас — непривычно много свободного времени и только одна забота — выбраться на свободу.

Ангел, Ангел, зачем же ты так со мной. За что?

Который раз мысленно перенесся в день нашего свидания. Пытаясь понять, вспомнить зачем, почему, и мог ли я сделать то, в чем меня обвиняют.

— Алло, — послышался в трубке красивый женский голос.

— Ангел, это Евдокимов.

— Добрый день, Андрей Тимурович.

— Просто Андрей, просто привет.

— Привет, Андрей! — пропела она, а потом весело засмеялась, и я тоже довольно заржал вместе с ней.

— Хочу тебя видеть, — губы сами по себе выдали это признание.

А в голове замельтешили картинки нашего безумного поцелуя в коридоре ночного клуба, по телу прошлась волна теплоты. И не только видеть. Безумно хочу…

— Ангел, пока ты не уехала отдыхать, давай сегодня встретимся в семь часов вечера в кафе «Беллисимо». Знаешь, где это?

— Знаю.

— Жду тебя в семь.

— Я буду в белом.

Засмеялся, иногда она выдает такие забавные фразочки невпопад.

— Я прекрасно помню, как ты выглядишь. Или ты собираешься меня сразу же под венец тащить?!

На другом проводе на секунду замолчали, замялись.

— Нет, просто я люблю белый цвет.

А потом была куча телефонных звонков, десятки встреч, сотня трудно разрешаемых проблем…и греющая мысль: «Вечером у меня свидание с Ангелом. Моим соблазнительным Ангелом». Давненько меня так никто не распалял. Надо признать, запал я на нее сразу, как только увидел бесконечные ноги в кабинете Лихолетова, едва взглянув в голубущие, как ясное небо, глазки. А уж после ее супероткровенного танца в ночном клубе да сносящих крышу поцелуев окончательно решил послать все дела куда подальше и, хоть сейчас совсем не время, закрутить-таки роман. Тем более, девушка, кажется, тоже совсем не против, больше корчила из себя недотрогу, а сама еще та штучка-дрючка. Обалденная, сексуальная, горячая девочка. Пожалуй, мешки конфет и цветов не понадобятся. Хотя…

— Ирина Фёдоровна, пошлите кого-нибудь за букетом. Мне нужны белые розы, на длинных стеблях, штук пятнадцать, или лучше двадцать пять.

— Хорошо Андрей Тимурович. Да, только что позвонили из приёмной Кравченко, он может вас принять сегодня в 18.00.

— Да пошел он в жопу, старый хрыч.

— Мне так и передать? — невозмутимо ответила секретарша. — Вы ведь два месяца добивались, чтобы он вас принял, — теперь в её голосе слышалась легкая укоризна.

— Нет, конечно, Ирина Федоровна. Будем надеяться, что мне удастся везде успеть.

* * *

Нервно взглянул на часы, Евгений Николаевич даже не думал останавливаться, сидел, разглагольствуя о том, как важно для нашего города обеспечить выполнение программы модернизации учреждений муниципального фонда. Слушал его в пол уха, ведь уже семь. Ангел в белом ждет меня в кафе, тогда как я веду рассуждения с нудным пузатым дядькой из администрации, который, правда, может поспособствовать тому, чтобы фирма «Новотекс» заполучила один весьма выгодный контракт. Даже выйти позвонить не могу — Кравченко понаприглашал кучу специалистов для обсуждения проекта. Неудобно.

— А теперь предлагаю всей компанией отправиться поужинать, и там еще уточним кое-какие детали. Тут совсем рядом есть отличнейший ресторан.

Черт, старый козел… и ведь не отвертишься. После такого продуктивного обсуждения, никак нельзя его посылать куда подальше, да и берет он меня, скорее всего, не просто так, хочет, видимо, чтобы я проспонсировал ужин.

— Сейчас, Евгений Николаевич, только сделаю пару звонков и присоединюсь к вам.

Трубку долго не брали.

— Алло! — раздался наконец-то суперсексуальный женский голос.

Хочу её, прямо сегодня, прямо сейчас.

— Ангел, ты еще не успела рассвирепеть?

— Андрей, я теперь не засну до утра.

Насторожился.

— Это почему?

— Просто, узнав, что я не пью алкоголь и не люблю чай, все наперебой угощают меня кофе. Я уже выпила две чашки. А дядечка-грузин пошел за третьей.

— Какой грузин, Ангел? — пришла моя очередь свирепеть.

— Я не спросила его фамилию.

— Ангел, срочно уходи оттуда!.. Бери такси и езжай на улицу Дегтярева, двадцать пять. Подойдешь к охране, скажешь, что к Евдокимову. Я позвоню, тебя пустят во двор. Там не будет никаких грузинов. Мне нужно немного задержаться… Но я прошу, дождись меня обязательно. Слышишь?! И обещаю, мы не будем спать до утра.